Г. Марсель и его l’exigence ontologique. Краткий анализ с привлечением теории потребностей

L’exigence ontologique— одно из основных понятий онтологии Марселя. На русский язык оно переводится как «онтологическая потребность». Понятие потребности, очевидно, используется Марселем в том смысле, в каком оно предстает нам в изыканиях философов, начиная еще с античности (Платон, Демокрит, Гераклит), в философии Маркса и заканчивая собственно научным подходом в психологии и других науках в XX в. «Потребности— нужда или недостаток в чем-либо необходимом для поддержания жизнедеятельности организма, человеческой личности, социальной группы, общества в целом; внутренний побудитель активности»— определение БСЭ. Последующее изложение будет принимать во внимание теорию потребностей. Фактом является то, что человек жив, пока у него есть потребности и есть возможности для их удовлетворения. Влиятельный американский психолог Маслоу [Maslow], основатель гуманистической психологии, представил одну из самых известных классификаций потребностей человека. Иерархически расположенные, высшие потребности (в самоактуализации), согласно его теории, заявляют о себе только после того, как будут удовлетворены низшие (физиологические). О потребностях Марсель прямо или косвенно пишет в терминах наличия, удовлетворения—неудовлетворения, ситуации, способностей субъекта; признает разделение на высшие—низшие.

Марсель отграничивает низшие потребности от того, что он назвал l’exigence ontologique. Согласно нашему пониманию, во-первых, эта потребность стоит в ряду других потребностей человеческого существа, а во-вторых, это особенная потребность в чем-то, благодаря чему на ней стоит знак отличия от всех прочих. Она такова одна и уникальна. Мы полагаем, что можно назвать ее «фундаментальная потребность». Именно так, мы уверены, понимает ее Марсель. Он откровенно называет исключительное преследование удовлетворения низших материальных потребностей «бессмысленным» и «неценным».

В марселевском тексте l’exigence de transcendance[1] и l’exigence ontologique— суть разные, но согласные понятия. Это служит очередным доводом в пользу законности связывания понятий être[2] и transcendance[3], в флиософии Марселя  На этом аспекте основного понятия l’exigence ontologique мы требуем остановиться, и понять то ключевое значение, которое он имеет для философской концепции интерсубъективной онтологии Марселя. И этого нельзя забывать. Б. Суитман [Sweetman] в работе «Gabriel Marcel: Ethics within a Christian Existentialism»[4] [2002] ставит рядом с ними понятие intersubjectivité[5]: «... у нас действительно есть l’exigence ontologique, согласно Марселю, нужда полноты в наших отношениях с Другим» [5, c. 278]. К. Галахер [Gallagher] понимает l’exigence ontologique как свидетельство того, что интерсубъективность имеет существенное значение для марселевской онтологии: «Все размышления Марселя о бытии становятся понятными только в свете l’exigence ontologique. Последнюю фразу можно передавать как «потребность бытия» или, лучше, «потребность быть»» [4, c. 52]. Как видим, собственно-онтологическая проблематика и любые подходы к ней зависят, по его мнению, от l’exigence ontologique, от экзистенциальной «нужды быть». С. Кейн [Cain], в работе «Gabriel Marcel»[6] [1979], пишет: «L’exigence ontologique— это поиск возможностей партиципации в трансцендентной основе нашего экзистирования. Это абсолютное человеческое требование, абсолютная нужда, абсолютная жажда, абсолютный голод» [3, c. 57-58].

В связи с удовлетворением—неудовлетворением мы можем высказать относительно потребности следующие утверждения. Потребность понимается как состояние субъекта. До тех пор, пока она не удовлетворена, человек находится в состоянии неудовлетворения; наличествует нехватка, недостаток, неполнота. То же верно и для l’exigence ontologique. В известной работе Марселя «Le mystère de l'être»[7] [1951] читаем: «L’exigence de transcendance прежде всего ощущается как глубокая неудовлетворенность» [1, c. 50]. Психологически, мы считаем, такая ситуация описывается как беспокойство, тревога, дискомфорт.

Для нас представляет особый интерес тот факт, что в оригинальном тексте автором используются самые разные выражения, но все они обозначают l’exigence ontologique. Знакомство с этим понятийным рядом поможет нам в раскрытии смысла основного понятия l’exigence ontologique. Именования «метафизическая нужда», «мистическая нужда», «интеллектуальная нужда», «внутренняя нужда», «настойчивая внутренняя нужда» призваны показать уникальность потребности через отнесение ее к области экзистенциальной онтологии. Теория Маслоу, например, является чисто психологической. Важный вывод, на котором мы хотим остановиться,— l’exigence métaphysique есть онтологическая категория, которая является неотъемлемой частью онтологической структуры экзистенции. Для сравнения, данные ранее определения экзистенции как находящейся в состоянии потребности (например, дискомфорт) являются психологическими категориями, а по сути— проявлениями изначальной нужды,— и как таковые вполне валидны: конфликта психологии с онтологией здесь нет.

Согласно теории потребностей, последние проявляются  в неосознаваемых влечениях и осознанных мотивах поведения, то есть являются побудителем активности, источником мотивации, в нашем случае— активности на поиск смысла. Потребность в собственном смысле слова— это всегда потребность в чем-то; как правило, она проходит два этапа: от неосознанной до осознанной потребности. Осознанная, потребность имеет свой объект и цель активности. А каков же объект у фундаментальной нужды по Марселю? Ответ мы даем— transcendance, или être. Но может ли transcendance (какие бы нюансы в понимании здесь ни были) выступать в роли осознанной потребности или быть объектом активности? Может ли трансценденция осознаваться? Можно ли ей служить? Говорим ли мы о религии или философии или об обыденной жизни, представляется, что осознание и конкретное служение трансцендентному возможно лишь на основе субъективного опыта встречи. Это, скорее, исключение. Правилом можно признать возможность косвенного служения трансценденции как объекту потребности. Причем, служение  может быть, а может не быть; осознание (не как продукт ratio, а как наличность неясного и смутного чувства) может быть, а может не быть; может быть служение без осознания: неосознанное служение. В итоге, transcendance, как мы предполагаем, зачастую выступает в роли неосознанного косвенного объекта фундаментальной нужды экзистенции. То есть трансценденция под-лежит везде там и всему тому, на что обращает свой взор человек, когда он стремится и жаждет— мыслью ума и действием плоти— выйтиза пределы, покинув («ex-ister») свое ограниченное повседневное существование.

С возможностью—невозможностью служения перекликаются несколько других тем Марселя, например, тема человека-функции, тема объективирующе-рассчитывающего социального мира, тема особенных моментов в экзистенциальной жизни человека и пр. Что касается осознания передельного, то для обычного человека оно вряд ли достижимо. Более того, исходя из духа марселевского текста, ясно, что ведет нас, указует путь, отнюдь не разум с его доминирующей способностью к формированию объектов из всего, чего бы он ни касался. Марсель предпочитает на этом этапе говорить в категориях чувства: неясного, смутного, непонятного.

Г. Тавризян,— ошибочно, как мы полагаем,— выводит l’exigence ontologique из протеста: «... в философии Марселя парадоксальным образом импульс для возникновения у человека l’exigence ontologique, самого онтологического вопроса, обосновывается чисто социально— протестом против обезличенного, отчужденного существования в современном обществе» [2].

Поясним нашу позицию.

Во-первых, l’exigence ontologique входит в структуру экзистенции, то есть она есть вместе с existence: их нельзя разделить. В приведенной цитате этот смысл полностью отрицается.

Во-вторых, l’exigence ontologique проявляет себя так-то и так-то, например, в творчестве или в любви.

В-третьих, надо говорить не о «возникновении» l’exigence ontologique в такие-то моменты жизни, но:

1) О выходе l’exigence ontologique из состояния потаенности, из состояния «заглушенности» повседневными «заботами».

2) О конкретных импульсах, «выталкивающих» l’exigence ontologique на поверхность экзистенции.

3) О конкретных ситуациях, в которых конкретные импульсы выводят l’exigence ontologique из состояния «заглушенности».

Из этого анализа становится ясно, что l’exigence ontologique не обязательно проявляет себя в ситуации протеста против отчужденности существования, поэтому сводить,— а тем более, выводить,— ее к чистому социальному— это ошибка.

L’exigence ontologique всегда присутствует в экзистенции. Она никогда «не уйдет».  Согласно теории потребностей, последние имеют динамический характер: изменяются, упраздняются, рождаются новые. Поскольку фундаментальная нужда входит в структуру экзистенции, предполагаемый вопрос неуместен: она не может изменить своей сути, абсолютно точно не может упраздниться и на ее место нечему «претендовать». В современном мире импульсы фундаментальной потребности заглушаются многочисленными «конкурирующими потребностями», заставляя ее пребывать в глубине, потаенно, где она ждет своего часа, чтобы в редкие мгновения жизни человека дать знать, проявиться, если надо— подать надежду; в силу того, что она сама по своему существу есть порыв и направление, ибо за ней стоит то, что Марсель назвал— Трансценденция.

Трансценденция в качестве запредельного не имеет аналога в мире, потому она не может быть прямым объектом служения. В человеке она свидетельствует о себе через l’exigence ontologique. Как всякая потребность, она требует удовлетворения. Как всякая потребность, отсутствие удовлетворения порождает в человеке состояние неудовлетворенности. Если говорить об обычных потребностях, то это всегда будет состояние неудовлетворенности чем-то (что уже ясно или может быть выяснено). Фундаментальная потребность порождает состояние неудовлетворенности само по себе, без соотнесения с объектами мира. Возможно, связь установится после, порожденная этим источником. Марсель пишет, что не всякая неудовлетворенность вызывает стремление к transcendance: «Неправильно считать, что любая неудовлетворенность предполагает l’exigence de transcendance» [1, c. 50]. Здесь мы подошли к основному вопросу: как возможно косвенное служение transcendance? Мы можем утверждать следующее: Марсель полагает, что служение тому, что вне мира возможно через то, что есть в мире. Марсель находит онтологию в простом и грубом существовании людей, там, где ей, казалось бы, не место. Онтология, думает Марсель, «прячется» среди привычного нам вещного окружения, со-крыта от прямого взора, но в любое время готова «проступить» там, где заметно экзистенц-движение в область духа.

L’exigence ontologique может являть себя через другие потребности: через потребность в любви, в дружбе, в уважении. Очевидно сходство с Маслоу, в особенности вершиной его пирамиды потребностей, которая носит название self-actualization, включающая в себя, среди прочего, и творчество. Марсель пишет о высокодуховных нуждах и их удовлетворении. Также, Марсель приводит два примера удовлетворения l’exigence ontologique: один из религиозной жизни— подвиг святости, другой из обыденной— творчество, потребность творить. Недаром Марсель приводит в пример творчество— отдельная и обширная тема его философии— весьма широкий термин, которым обозначаются самые разные возможности со-причастности, лучше, со-причастия. Здесь же уместно заметить, что в философии Марселя истинное творчество не есть дело рук самого человека: присутствует еще и трансцендентное участие, трансценденция, которая со-творит человеку.

Литература

1. Marcel G. Le mystère de l'être. Paris, 1951.

2. Тавризян Г. Габриэль Марсель. Бытие и интерсубъективность. Онтологические основания интерсубъективности// История философии. М., 1997.

3. Cain S. Gabriel Marcel. South Bend, 1979.

4. Gallagher K. The Philosophy of Gabriel Marcel. New York, 1975.

5. Sweetman, B. Gabriel Marcel: Ethics within a Christian Existentialism// Phenomenological approaches to moral philosophy. Springer, 2002.