Влияние реноме политической партии на ход избирательной кампании: пример норвежской Партии прогресса на региональных выборах 2011 г.

 

Целью исследования является выявление влияния политического реноме Партии прогресса на уровень ее электоральной поддержки. Объектом исследования являются региональные выборы в Норвегии 2011 г. В качестве предмета исследования выступает анализ влияния имиджевых факторов на ход предвыборной борьбы и результаты выборов в условиях негативного информационного фона.

Ключевые слова: политический маркетинг; политический рынок; политический продукт; стратегический образ, имидж, бренд, реноме, Партия прогресса.

 

Актуальность использования маркетинговых методов в исследовании политических процессов обусловлена стремительной медиатизацией политики и ростом вовлеченности отдельных граждан в общественно-политические процессы. Одной из ключевых категорий политического маркетинга является политический рынок. Политический рынок — это пространство, в котором происходит обмен голосов избирателей на предвыборные обещания кандидатов [3; с.106.].

В практическом измерении политический маркетинг можно представить как совокупность практических действий специалистов — политтехнологов, политмаркетологов и имиджмейкеров, по формированию привлекательного образа политика или политической партии с целью достижения политических целей.

В контексте политического маркетинга партия и электорат приобретают свойства политического продукта и его покупателя (или потребителя) соответственно, а продавцами продукта выступают в одном случае — профессиональные политтехнологи и имиджмейкеры, в другом — самапартия.

Бренд и имидж как элементы политического продукта

Согласно теории политического маркетинга, реноме партии определяется соотношением таких компонентов как бренд и имидж политической силы.

Для электоральной практики понятие бренда можно сформулировать как сочетание названия партии или имени кандидата, ее (или его) стратегического образа, политической программы, реноме, качества и креативности рекламной кампании, а также стилистики проведения агитационных мероприятий.

Б. Д. Кадлер выделяет 3 основные задачи бренда [2; с. 58.]:

          создание и выражение значения продукта;

          его идентификация;

          способность выгодно отличать продукт от других предложений.

Рассмотрим функции брендов с позиций политического маркетинга.

Во-первых, бренд гарантирует некоторый определенный набор функциональных характеристик и «удостоверяет определенный стандарт качества» [3; с.106.]. Данная функция упрощает выбор, экономит время потребителя, гарантирует соответствие его ожиданиям. Таким образом, именно бренд, а не сам товар предопределяет выбор продукта. Д. Бойетт приводит данные опроса, согласно которому 70 % респондентов ориентируются на бренд при принятии решения о покупке той или иной продукции, а 72 % готовы переплачивать 20 % за бренд [1; с.114.]. Также дело обстоит и с электоральными предпочтениями граждан.

Во-вторых, бренд предоставляет определенный набор устойчивых обещаний. Он создает ощущение надежности и стабильности политического продукта. При отсутствии должного соблюдения правил управления, бренд разрушается. В то же время, для создания бренда требуется довольно много времени. Довольно часто бренд необходимо «расширять», и не изменять. Иначе, бренд «рискует» потерять свою ценность, соответственно, ценность потеряет и продукт.

В-третьих, бренд формирует ценность товара через набор ассоциаций, воспоминаний и впечатлений. В этом смысле, бренд помогает партии занять вполне определенное место в уме потребителя.

В-четвертых, бренд усиливает восприятие продукта как психологической и социальной, а не только как материальной выгоды. Бренды оказывают серьезное воздействие на иррациональные критерии выгоды, например, что касается возможностей социальной интеграции (следование моде, увлечениям, обычаям, стремление к престижу и статусу) [4; с.190].

Обратимся к другой составляющей политического продукта — имиджу.

И. Недяк определяет имидж как «результат целенаправленно создаваемого стратегического образа политического товара» [3; с. 285.]. Необходимо подчеркнуть, что имидж является самым главным инструментом в процессе создания политического продукта. В этой связи есть смысл рассмотреть основные принципы создания имиджа.

Во-первых, имидж должен вызывать у потребителя доверие. Имидж не сыграет свою роль в том случае, если его правдивость можно поставить под сомнение. Согласно результатам исследования, проведенного американским политологом Дж. Наполитаном, для 74 % респондентов гораздо важнее, чтобы кандидат производил впечатление уверенного в себе и способного справиться с критической ситуацией политика. Напротив, за кандидата, который разделял бы схожие с опрашиваемыми взгляды, проголосовало бы всего лишь 14 % [5 с. 263].

Следующий принцип заключается в том, что имидж обязан отвечать ожиданиям электората, а не быть вещью в себе. Он должен наиболее полно отражать предпочтения и представления электората об идеальной партии или политике. Привлекательный кандидат — это тот кандидат, в котором избиратель смог бы разглядеть качества, которые он, избиратель, считает наиболее предпочтительными для данного конкретного политика в данных конкретных условиях. Если политический рынок слишком гетерогенен, то формирование имиджа зачастую идет «от противного» на основе информации о том, что не устраивает значительную часть электората.

Основу имиджа кандидата составляет непосредственно сам кандидат: его убеждения, манера поведения, его биография. Имидж кандидата воздействует на чувства электората. Если избиратель верит и симпатизирует кандидату, то имидж будет работать. Восприятие имиджа политика должно быть доступно простым людям. Имидж, учитывая предпочтения электората, строит новый характер, который создается непосредственно «под выборы». Если смена имиджа происходит резко, то кандидат скорее потеряет сторонников, нежели заручится поддержкой большего числа электоральных групп.

Имидж должен усиливать стратегический образ, но не изменять его. Это правило применимо как к начальному этапу построения имиджа, так и к его последующей корректировке.

В контексте проблематики крайне правых партий, важным компонентом в формировании имиджа партии является конструирование образа врага, что основано на природной потребности индивида ассоциировать себя с определенной группой.

В процессе эволюции социума границы идентичности постепенно расширялись от семейных и племенных до национальных. Эрик Эриксон отмечал, что «развитие индивида обусловлено социальными прототипами добра и зла, образами, которые отображают до конца неясную природу исторических перемен, разделяемыми людьми, объединенными этнической территорией, исторической эпохой и/или экономическими целями» [10; p.18.]

Данные образы, по мнению Эриксона, предлагают ограниченный набор социально значимых моделей для формирования идентичности [10; p.25].

Несмотря на глобализационные процессы, на сегодняшний день отсутствует модель формирования идентичности, приспособленная к новым условиям. В результате обозначенных макросоциальных изменений, а также ввиду отсутствия новой модели идентичности, возникают конфликты, которые принято называть кросс-культурными или цивилизационными. Примером такого конфликта могут служить события 11 сентября 2001 г. и последующая эскалация конфликта между так называемым Западом и исламским миром. Содержательная часть этого конфликта сводится к тому, что, в то время, как исламский мир воспринимается Западом как пример терроризма и религиозного фундаментализма, представители ислама видят в этом конфликте ответ «не-западного» мира на экономическую, политическую и социальную несправедливость, которую, по мнению представителей ислама, привнес в их жизнь Запад. В этом случае представители исламской цивилизации говорят об «экстремистском материализме» как инструменте продвижения западных ценностей.

Образ врага часто служит для защиты своего собственного имиджа, а также для возвеличивания собственного имиджа на фоне неблагоприятного «враждебного». В практической политике такую технологию самопозиционирования принято называть «игрой на контрастах».

Миддентс пишет о вражеской угрозе как об инструменте оправдания действий, которые в ином случае считались бы неприемлемыми и незаконными. «Нападения и убийства становятся оправданными мерами в ходе войны или при провокациях. Враг служит точкой сосредоточения агрессии, а также способом отвлечения внимания от собственных внутренних проблем. К тому же, образ врага обеспечивает тот контраст, за счет которого индивид, коллектив или макросоциальная группа может улучшить свой имидж» [13; p.44–45.]. Р. К. Уайт пишет о том, что «основная цель конструирования образа врага — избежать обвинений в свой адрес» [17; p.3.].

Конструирование образа врага долгое время было важным элементом в построении стратегического образа норвежской Партии прогресса.

Политический «ребрендинг» Партии прогресса

За годы председательства Карла Хагена за Партией прогресса закрепилось реноме ультранационалистической политической силы, подтверждение чему можно было наблюдать не только в анти-иммиграционной идеологи и политике партии, но и в деятельности ее лидера. В качестве примера можно привести факт знакомства Карла Хагена с известным норвежским неонацистом Туре Тведтом, лидером неоязыческой организации «Vigrid».

Крайне правый популизм партии, в частности, антииммиграционная риторика стала приносить политические дивиденды партии, начиная с середины 1990-х гг.. Это происходило на фоне кризиса традиционных правых политических сил в Норвегии, которые не были способны составить серьезную конкуренцию правящей Норвежской рабочей партии, а также на волне роста иммиграционных потоков в страну.

В 1997 г. партия совершила прорыв на парламентских выборах, набрав 15.3 %, что позволило обойти традиционных правых из Хёйре и Христианской народной партии. После незначительного падения в 2001, последовал еще более значительный рост на выборах 2005 г. [Таблица 1].

Таблица 1

Результаты парламентских выборов в Норвегии 1985–2009 (%) [15].

	1985	1989	1993	1997	2001	2005	2009
НРП	40,8	34,3	36,9	35,0	24,3	32,7	35,4
Хёйре	30,4	22,2	17,0	14,3	21,2	14,1	17,2
Христианские демократы	8,3	8,5	7,9	13,7	12,4	6,8	5,5
Партия прогресса	3,7	13,0	6,3	15,3	14,6	22,1	22,9

 

Однако, на выборы 2009 г. партию вел за собой уже другой человек. После того, как в 2006 г. пост Председателя покинул Карл Хаген, партия сосредоточилась на экономической повестке, значительно снизив уровень националистической риторики. Одиозного политика сменила бывший первый заместитель Председателя Партии прогресса и глава парламентской фракции, Сив Йенсен.

При Йенсен произошла ротация приоритетов: если раньше акцент делался на антииммиграционной составляющей, то после смены лидера партия стала позиционировать себя как поборника демократических ценностей. Главным вопросом в политической повестке стала экономическая политика, основанная на идеологии либертарианства. В этом смысле Партия прогресса вернулась к истокам, к 1973 г., когда партийная идеология была выражена в ее первоначальном названии («Партия Андерса Ланге за значительное сокращение налогов, пошлин и государственного вмешательства»).

В ходе избирательной кампании 2009 г. на официальном сайте партии была размещена брошюра, которая должна была сформировать первое впечатление о партии. В разделе «Идеология и принципы Партии прогресса» [6] представлены шесть основных положений:

          «Экономика свободного рынка для развития торговли и благосостояния»;

          «Энергетика и окружающая среда»;

          «Безопасность в повседневной жизни»;

          «Иммиграция и интеграция»;

          «Общественные службы здравоохранения и социального обеспечения»;

          «Образование и наука».

Примечательно, что в списке приоритетов деятельности Партии иммиграционный вопрос стоит на четвертом месте, однако, если учесть, что предыдущие три пункта поместились на одной странице, то получается, что «иммиграционный пункт» фактически «возглавляет» список приоритетов на следующей странице. Таким образом, можно обозначить двойственность позиции Партии прогресса по вопросу иммиграции: если допустить, что такое оформление документа ранжирует сферы партийной политики по степени важности, то, по всей видимости, иммиграционный вопрос буквально является самым важным вопросом в менее важной подгруппе вопросов.

Рассмотрим этот пункт более подробно.

Пункт «Иммиграция и интеграция» состоит из трех абзацев. В первом приведено следующее положение: «Партия прогресса является приверженцем идеи о максимально свободном перемещении товаров, услуг, капитала и рабочей силы. То же время, это предполагает, что люди, которые поселяются в Норвегии, не получают автоматически пакет социальных услуг, который ложится на плечи норвежских налогоплательщиков» [6]. Таким образом, четко обозначен критерий отбора иммигрантов, т. е. желательно, чтобы иммигрант был материально обеспечен.

В следующем абзаце отмечено: «Партия прогресса выступает за жесткую и ответственную иммиграционную политику, что выражается в сопряжении предоставления гражданства с рядом обязательств. Занятость на рынке труда, знание языка и соблюдение законов являются главными элементами успешной иммиграционной политики» [6]. Здесь обозначен следующий уровень ценза: знание языка, возможность трудоустройства и законопослушность.

В третьем и заключительном абзаце вопрос поставлен таким образом: «Равенство между социальными группами является решающим фактором в предотвращении конфликтов. В демократическом обществе нет места для религиозного экстремизма» [6]. Здесь партия делает акцент на светском характере норвежского общества и указывает на опасность набиравшего в то время силы исламского фундаментализма.

Завершает абзац примечательная фраза о том, что все вышесказанное является «естественной целью для классической либеральной партии» [6].

Таким образом, Партия прогресса дает понять, что не против иммигрантов, но устанавливает своего рода ценз, который складывается из степени материальной обеспеченности, уровня образования, степени интегрированности в норвежское общество, а также вовлеченности в трудовые процессы.

Теперь обратимся непосредственно к оформлению программы.

Слоган программы — «Изменение к лучшему» («A Change for the Better») частично раскрывает суть политического курса партии и коррелирует с ее названием — «Партия прогресса». В этом смысле понятие «прогресс» наделяется исключительно позитивными качествами: слоган явно указывает на то, что прогресс (в том числе в названии партии) — это те изменения, которые ведут к лучшему.

Далее, рассматривая иллюстрации, которые сменяют страницы с непосредственно программным текстом, заметно, что на большинстве из них изображена счастливая норвежская семья [рис.1].

Рис. 1. The Progress Party: a Change for the Better [6]

 

Фактор семейных ценностей в партийной идеологии имеет правоконсервативную основу. Это подчеркивает принадлежность Партии прогресса к правому флангу идеологического спектра. В этом смысле, фактор семьи как ценности носит более выраженную объединяющую функцию, нежели фактор религии, поскольку ряд современных крайне правых партий, особенно в Скандинавских странах, акцентируют внимание на религии (в данном случае — Христианстве) скорее в контексте завоеваний Западной гуманистической мысли и элемента культурно-исторического наследия «трансатлантической цивилизации».

В ряде семейных образов в программе вставлена иллюстрация с видом на здание Норвежской оперы, которое было построено относительно недавно [рис.2]. В этом образе также заключена некоторая смысловая нагрузка, которая, к тому же, носит двойственный характер. С одной стороны, здание оперы на берегу Осло-фьорда — это образец современной архитектурной мысли с некоторыми чертами футуризма, что соответствует названию партии: в данном случае современное здание является образом прогресса.

Рис. 2. The Progress Party: a Change for the Better [6]

 

С другой стороны, функциональное назначение здания носит черты «идеального» общества: общества интеллектуалов, людей, интересующихся культурой. Такой образ «идеального общества» вряд ли предполагает наличия в нем иммигрантов, которые нередко являются малообразованными, чуждыми европейской культуре.

Таким образом, проанализировав визуальное оформление и текстовое наполнение предвыборной брошюры, можно сделать вывод о том, что таким образом была произведена попытка «расширить» бренд партии: не отказываясь от консервативных ценностей в своей идеологии, партия, тем не менее, дает понять, что она стала более умеренной в отношении вопроса иммиграции, в то время как на первый план вышли вопросы экономики.

Рассмотрим подробнее так называемый стратегический образ нового лидера Партии прогресса Сив Йенсен.

В своих выступлениях и интервью лидер Партии прогресса часто ссылается на Маргарет Тэтчер, называя ее своим «политическим гуру» [7]. Образ Тэтчер в этом смысле хорошо вписывается в концепцию построения имиджа лидера Партии прогресса. Во-первых, это своего рода легитимация нового лидера-женщины на посту председателя партии в контексте ухода яркого, харизматичного Карла Хагена. Это в некотором смысле месседж, что курс, проводимый «норвежской «железной леди»», будет не менее жестким, чем при Хагене. То же можно сказать и о внутрипартийной организации. Во-вторых, в экономическом аспекте делается акцент на неолиберальную политику, которая в свое время проводилась Тэтчер. Это согласуется как с программными пунктами партии, так и с ее антиистеблишментской риторикой.

Бренд Партии прогресса был усилен путем смены имиджа лидера партии и сдвига партийной идеологии в сторону центра, что обеспечило привлечение новых электоральных групп.

Региональные выборы 2011 года: фактор Брейвика

Изначально считалось, что преемнику Хагена на посту руководителя партии будет чрезвычайно трудно удержать организацию на тех высотах, каких партия добилась с ним. Однако все последующие выборы оказались одни успешнее других. Норвежская крайне правая партия медленно, но верно отбирала голоса у правых партий, при относительно постоянном уровне популярности правящей НРП. Особенно это характерно для последних выборов 2005 и 2009 гг., где очевидно, что прирост голосов партии шел за счет части электората традиционных правых партий Норвегии: Консервативной (Хёйре) и Христианско-демократической партии (рис. 3).

Рис. 3. Результаты Партии прогресса на парламентских выборах в Норвегии 1985–2009 в сравнении с результатами традиционных правых партий и Норвежской рабочей партии [15]

 

Уже после описанных выше имиджевых изменений, к региональным выборам 2011 г. партия подходила в статусе главной оппозиционной силы в парламенте и наиболее популярной правой партии. Однако несмотря на все свои достижения на электоральном фронте, норвежской Партии прогресса не удавалось реализовать свою главную цель — поучаствовать в формировании Кабинета министров. Главной причиной этих неудач было то, что партия не участвовала в коалициях, что помогло бы ей в достижении этой цели. Главным образом, это происходило потому, что влиятельные группы внутри Консервативной партии (а именно эту организацию Партия прогресса рассматривает в качестве своего тактического союзника) выступали против формирования коалиции с Партией прогресса из-за разногласий в экономической политике и вопросах иммиграции. В частности, не удавалось прийти к взаимопониманию по вопросам распоряжения средствами от продажи нефти. Партия прогресса всегда настаивала на использовании нефтедолларов на внутренние инвестиции. Практически все остальные партии, в том числе и консерваторы их Хёйре, вступают против этого, руководствуясь тем, что такая политика нерациональна и может привести к перегреву экономики и инфляции.

Как уже не раз отмечалось, Партия прогресса всеми возможными средствами пыталась подчеркнуть свою непричастность к ультраправым организациям, позиционируя себя на политическом рынке как классическую либеральную партию, ориентированную на западные ценности. Тем не менее, образ, закрепившийся за партией со времен К. Хагена, все еще имел достаточное влияние в общественно-политической среде, а традиционные правые отказывались формировать коалицию с Партией прогресса из-за антииммиграционной риторики.

В июле 2011 г., за 2 месяца до региональных выборов произошло событие, которые серьезно сказалось на имидже и поставило под угрозу дальнейшие политические перспективы Партии прогресса. Этим событием стало массовое убийство А. Брейвиком членов молодежной организации НРП. В ходе следствия выяснилось, что Брейвик разделяет ультранационалистические взгляды и является противником действующей миграционной политики властей. Также стало известно, что в своем мировоззрении Брейвик руководствовался не только традиционными идеями крайне правых, например, о культурной гомогенности общества, но также оперировал и политэкономическими критериями, вроде перехода экономики в правое русло по типу тэтчеризма и рейганомики. Довольно скоро выяснилось, что Брейвик в свое время участвовал в деятельности молодежной организации Партии прогресса, а позже стал членом партии.

Все это способствовало тому, что акт массового убийства быстро приобрел политическую окраску. Частое упоминание в СМИ факта членства Брейвика в Партии прогресса сказалось на имидже партии, которая последние 5 лет старалась избавиться от негативного наследия Карла Хагена.

Сив Йенсен, тем не менее, пыталась «улучшить» имидж партии. В своей статье в The Wall Street Journal Йенсен отметила, что «Партия прогресса … огорчена, что Андерс Брейвик когда-то был членом партии» [11], а также в очередной раз добавила, что «Партия прогресса — классическая либеральная партия, которая исповедует демократические и гуманистические ценности» [11]. Лидер партии также отметила, что некоторые норвежские средства массовой информации пользуются инцидентом, чтобы «оклеветать и очернить» Партию прогресса [11].

Несмотря на все попытки восстановить репутацию партии, до выборов оставалось слишком мало времени. В итоге Партия прогресса набрала 11.8 % голосов, что сопоставимо с уровнем поддержки партии середины 1990-х гг. По сравнению с предыдущими выборами, партия потеряла почти 7 % голосов и лишилась 54 мест в региональных законодательных органах. На муниципальных выборах партия также серьезно снизила свои показатели, набрав 11.4 % голосов и, потеряв, по сравнению с предыдущими выборами, более 6 % или 483 места в муниципальных законодательных органах [14]. Эти показатели отбросили партию в 1995 г., когда она набрала 10.5 % [12]. Сив Йенсен признала, что эта неудача объясняется тем, что «у партии был достаточно тяжелый год» [16]. С другой стороны, Консервативная партия (Хёйре) набрала рекордно высокое для себя число голосов избирателей за последние 15 лет.

Региональные выборы в Норвегии 2011 г. подтвердили внутриполитический тренд, согласно которому НРП осталась главной политической силой со стабильным уровнем электоральной поддержки, а главная конкурентная борьба развернулась между Хёйре и Партией прогресса. Учитывая относительно стабильные показатели НРП и миноритарных партий, можно сделать вывод, что успех консерваторов был обусловлен оттоком части сторонников Партии прогресса [14; 8].

Заключение

Смена лидера в Партии прогресса была имиджевым ходом, который, несомненно, был призван привлечь к партии более умеренный правый электорат. Очевидно, что Карл Хаген стал олицетворением расцвета крайне правой идеологии в Норвегии. Его замена на молодого политика, которая в своих выступлениях делает акцент скорее на экономические аспекты партийной программы, нежели на антииммиграционные пункты (безусловно, не отказываясь от них), «освежило» партийный облик и привлекло более широкие слои электората: представителей малого и среднего бизнеса, городскую молодежь, часть демократически настроенной интеллигенции [9]. Такая стратегия оправдала себя: рост электоральной поддержки партии увеличился, что позволило выйти на 2-е место по популярности, уступив только НРП. Однако события июля 2011 г. прервали позитивный тренд, отбросив партию по уровню поддержки на 15 лет назад. Партия прогресса, не сумев до конца избавиться от реноме ультраконсервативной политической силы, не смогла преодолеть вызовы имиджевого характера, с которыми она столкнулась после событий июля 2011 г.

 

Литература:

 

1.      Бойетт Д.. Гуру маркетинга. Каким быть маркетингу в третьем тысячелетии. Эксмо. 2004.
2.      Кадлер Б. Д.. Дизайн бренда. Питер. 2006.
3.      Недяк И. Л. Политический маркетинг. Основы теории — М.: Издательство «Весь мир», 2008.
4.      О’Шонесси Д.. Конкурентный маркетинг: стратегический подход. Серия Бизнес-класс. Питер. 2002 г.
5.      Почепцов Г. Г.. Паблик рилейшнз для профессионалов. РЕФЛ-бук, Ваклер. 6-е изд. 2005 г.
6.      A Change for the Better: A Brief Introduction to the Progress Party. Режим доступа: http://www.e-pages.dk/frp/3/fullpdf/full4f50ede726e73.pdf. Датаобращения: 10.10.2013.
7.      “A Norwegian Thatcher?”. Interview with Siv Jensen in Standpoint Magazine. Режим доступа: http://www.frp.no/filestore/Standpoint_Dec_2008_web.pdf. Датаобращения: 11.10.2013.
8.      Berglund N. Høyre wins big, at Frp’s expense. 13.09.2011. Views and News from Norway. Режим доступа: http://www.newsinenglish.no/2011/09/13/h %C3 %B8yre-wins-big-at-frps-expense/. Датаобращения: 28.03.2012.
9.      Bjorklund T. The Norwegian Progress Party: A Brige-Builder over old Cleavages. Institut fur Politikwissenschaft. Режимдоступа: http://www.politik.uni-mainz.de/ereps/download/bjorklund_progress_party_builder_cleavages.pdf. Датаобращения: 13.10.2013.
10. Ericson E. Identity and the Life-cycle. Режимдоступа: http://www.scribd.com/doc/33861838/Erikson-Identity-and-the-Life-Cycle-Selected-Papers-1959. Датаобращения: 13.11.2013.
11. Jensen S. Norwegian Politics after Breivik. The Wall Street Journal. Режим доступа: http://www.wsj.com/articles/SB10001424053111903366504576485690702017656. Дата обращения: 25.09.2013.
12. Kommunevalg. Режим доступа: http://home.online.no/~b-aardal/k_f_valg.pdf. Датаобращения: 15.12.2013.
13. Middents G. Psychological Perspectives on Enemy-Making // Organization Development Journal. Summer, 1998.
14. Norway Locals 2011. World Elections. Режимдоступа: http://welections.wordpress.com/2011/09/15/norway-locals-2011/. Датаобращения: 23.12.2013.
15. Norway. Parliamentary Elections. Electoral Geography 2.0. Режимдоступа: http://www.electoralgeography.com/new/ru/category/countries/n/norway. Датаобращения: 13.07.2012.
16. Norway’s anti-immigration party suffers election setback. Norway News. 13.09.2011. Режим доступа: http://www.norwaynews.com/en/~view.php?72Q2654QL84834v285Qlj844VR3886SH76CFp253L7m8. Датаобращения: 28.03.2012.
17. White R. K. American Acts of Force // Journal of Peace. Vol. 1. 1998.