Регламентация ответственности за различные виды бездействия имеет достаточно длительную историю, представляет собой восхождение от казуистических норм к нормам более высокого, абстрактного характера. В рамках настоящего исследования интерес представляет историко-правовой анализ отдельных видов бездействия (недонесение, попустительство, «должностное бездействие»).
В общей совокупности исторических норм о бездействии наиболее многочисленными являются нормы, регламентирующие ответственность за недонесение о преступлении. Первая казуистическая норма о недонесении содержится в ст. 53 Устава князя Ярослава — несообщение женой мужу о ставшем ей известном готовящемся посягательстве на жизнь монарха, а также о готовящемся убийстве мужа, что рассматривалось как основание для развода. В соответствии с нормами Соборного Уложении 1649 г. было наказуемо недонесение родственниками виновного об его измене государству [1].
«Артикул воинский», изданный Петром I 26 апреля 1715 г., существенно расширил криминализацию норм о недонесении. Наказуемым признавалось недонесение о посягательстве на царя (артикул 19), провокации бунта и возмущения (артикул 136), хищении имущества (артикул 194). В эпоху действия Артикула (а также других нормативных актов эпохи Петра I) фактически наказуемыми были практически все случаи недонесения о преступлениях против казенных интересов, а также о фактах богохуления, распространено было и донесение о недонесении» [2]. Чрезмерная криминализация недонесения породила страсть к доносам, и, как следствие, послужила причиной негативной оценки многих российских исследователей той исторической эпохи. Впрочем, дальнейшее развитие российского законодательства демонстрирует более «дозированную» криминализацию недонесения [3].
В соответствии с Уложением о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года, наказуемы были случаи недонесения об актах публичного богохуления (пункт 184), об актах оскорбления в адрес государя и его семьи (пункт 269), о распространении печатных изданий оскорбительного свойства, публичном оскорблении изображений государя и его семьи, о тайных обществах и запрещенных сходбищах, о подделке монет и т. д. ". Особого внимания заслуживает норма ст. 133 Уложения, в соответствии с которой недонесение о достоверно известной невиновности лица, обвиненного в преступлении, признавалось отягчающим обстоятельством [4]. Интересен тот факт, что ответственность за недонесение о готовящемся преступлении, согласно Уложению 1845 г., была предусмотрена строже, нежели ответственность за недонесение о преступлении, уже совершенном.
По Уложению 1903 г. ответственность за недонесение предусматривалась в случаях достоверно известного подготавливаемого или совершенного тяжкого преступления, если была возможность его предупреждения или пресечения. Отдельно предусматривалось наказание за недонесение о тяжких преступлениях против верховной власти, императора, членов императорского дома, о государственной измене, а также об участниках данных преступлений. Ответственность за недонесение со стороны должностных лиц предусматривалась в главе о служебных злоупотреблениях (ст. 643–644) [5]. Введенные в 1904 году ст. ст. 163, 164 Уложения привнесли существенные изменения в регламентацию ответственности за недонесение. Во-первых, термин «недонесение» был заменен термином «неизвещение», а во-вторых, предполагалась обязанность извещение не только компетентным органам, но и лицу, которому грозила опасность. В-третьих, устанавливалась ответственность за недонесение о преступнике [6].
В советской законодательной практике ответственность за недонесение оформилась в УК РСФСР 1922 г. и ограничивалась достоверно известными готовящимися или совершенными контрреволюционными преступлениями (ст. 89). В УК РСФСР 1926 г. наказуемость недонесения была установлена уже в отношении 16 статей Особенной части уголовного законодательства (все контрреволюционные преступления, фальшивомонетничество, бандитизм).
Сфера ответственности за недонесение в советском уголовном законодательстве постепенно расширялась. Количество преступлений, за недонесение о подготовке или совершении которых устанавливалась уголовная ответственность, в УК РСФСР 1960 г. постепенно достигло 34 составов.
Первые казуистические нормы о попустительстве содержались уже в пространной редакции Русской Правды (ответственность лиц, упустивших беглого холопа). Ст. ст. 59–65 Соборного Уложения, наряду с укрывательством и недонесением, упоминают попустительство разбойникам [7]. Ст. 16 Соборного Уложения содержит норму, предусматривающую уголовную ответственность и смертную казнь за неоказание зависимыми людьми и слугами помощи госпоже в случае покушения на ее жизнь, здоровье, честь, а также за недостаточную активность или даже пособничество. Вообще же в Соборном Уложении попустительство, как правило, объединялось в одно понятие с недонесением и укрывательством [8].
«Артикул воинский» 1715 г. (арт. 142) устанавливал уголовную ответственность за бездействие лица, ставшего свидетелем учинившейся драки, если им не были предприняты попытки к примирению дерущихся [9]. Ст. 16 Уложения 1845 г. определяла, что попустителями являются как лица, заведомо допустившие совершение преступления, так и те, кто, зная об умышленном преступлении и имея возможность довести о том до сведения правительства или угрожаемого лица, не исполнили этой обязанности. Регламентировались также и специальные случаи попустительства (непринятие мер для воспрепятствования отступлению от православия со стороны родственников, невоспрепятствование дерзким поступкам или словам в отношении императорской семьи) [10].
Первое упоминание термина «попустительство» в законодательстве советского периода встречается в Руководящих началах по уголовному праву РСФСР от 12 декабря 1919 года. УК РСФСР 1922 года ввел ответственность за оставление без помощи лица, находящегося в опасном для жизни состоянии и лишенного возможности к самосохранению по малолетству, дряхлости или вследствие иного беспомощного состояния (ст. 163), и за несообщение надлежащим учреждениям об указанном положении лица (ст.164). УК РСФСР 1926 г. продолжил традицию УК РСФСР 1922 года. Ст. 156 данного закона содержала состав оставления без помощи лица, находящегося в опасном для жизни состоянии, если виновный был обязан о нем заботиться. УК РСФСР 1960 года уже иначе решил данный вопрос, установив в ч. 1 ст. 127 ответственность за оставление в опасности со стороны общих субъектов, а в ч. 2 ст. 127 — со стороны специально обязанных лиц. [11]
Памятники российского уголовного права содержат значительное количество норм, регламентирующих ответственность за различные виды бездействия должностных лиц, в том числе и за должностное попустительство. Нормы о должностном бездействии можно встретить и в обычном праве казахов, а также в документах, разработанных в период нахождения Казахстана под протекторатом России. Одно из первых нормативных упоминаний о бездействии должностных лиц мы встречаем в ст. 8 Губной Белозерской грамоты 1539 г., устанавливающей ответственность губных глав и других избранных людей за неисполнение ими своих обязанностей и попустительство разбойникам [12].
Развернутая регламентация должностного бездействия была произведена в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года. В п. 368 Уложения содержалось первое определение бездействия власти в истории российского законодательства, под которым понималось неупотребление чиновником или иным, должностным лицом в надлежащее время всех указанных или дозволенных законом средств, коими он имел возможность, предупредить или остановить какое-либо злоупотребление или беспорядок, и чрез то предохранить государство, общество или вверенную ему часть от ущерба или вреда. Уложение 1845 года содержало также нормы, регламентирующие ответственность за должностное попустительство. В частности, п. 436 предусматривал ответственность начальника, знавшего о намерении подчиненного совершить преступление и не предотвратившего его по беспечности или слабости. П. 437 устанавливал ответственность за бездействие начальника по факту совершенного подчиненным преступления (начальник должен был либо сам подвергнуть подчиненного надлежащему взысканию, либо донести о нарушении высшему начальству). Отдельными нормами регламентировалась ответственность за бездействие должностных лиц различных родов службы (служащих казначейства, лиц, осуществляющих следствие по уголовному делу и т. д.).
Нормы о должностном бездействии и попустительстве получили дальнейшее развитие в Уложении 1903 года. Для привлечения к уголовной ответственности за попустительство требовалось наличие следующих обстоятельств: 1) наличие специальной обязанности служащего по предупреждению и пресечению преступлений; 2) «заведомая наличность доказательств существования замышляемых или предпринятых тяжкого преступления или преступления»; 3) реальное совершение попущенного преступления. В Уложении 1903 г. была сконструирована и специальная норма об ответственности за должностное попустительство в сфере правосудия и пенитенциарных учреждений.
Советский период развития уголовного законодательства в отношении ответственности за различные виды бездействия должностных лиц является весьма противоречивым. Регламентация и реализация ответственности за попустительство преступлениям со стороны должностных лиц приобрела масштабный характер. Согласно декрету СНК РСФСР «О борьбе с дезертирством», утвержденному ВЦИК РСФСР 2 февраля 1921 г., ответственность должностных лиц, попустительствовавших дезертирству рассматривалась военными трибуналами. В практике советского законодательства имели место случаи, когда факты попустительства наказывались наравне с попущенным преступлением.
В частности, согласно декрету ВЦИК и СНК РСФСР «Об изменении текста ст. 114 УК» от 3сентября 1922 года, в УК РСФСР 1922 г. была включена ст. 114-а, согласно которой непринятие мер по противодействию взяточничеству стало караться наравне с самим взяточничеством. Дополнениям в. плане ответственности за должностное попустительство подвергался и УК РСФСР 1926 г. Дальнейшая регламентация должностного бездействия в УК РСФСР 1960 г. демонстрирует принципиальный отход от предшествовавших нормативных установок. УК РСФСР 1960 г. не содержал специальной нормы (норм), регламентировавшей ответственность за должностное бездействие (в том числе и попустительство) [13].
Таким образом, можно констатировать, что большинство существовавших исторических норм о различных видах бездействия не имеют аналогов в действующем уголовном законодательстве России.
Литература:
- Российское законодательство X-XX в. в. Т. 1 /Под ред. О. И. Чистякова. — М.: Юридическая литература, 1984. — С. 192.
- Лапунин М. М. Уголовная ответственность за недоносительство: история и современность. — Саратов: Сателлит, 2006. — С. 357.
- Пономаренко Е. В. Некоторые теоретические и законодательные проблемы прикосновенности к преступлению по уголовному праву Российской Федерации. — М.: СИаС, 2007. — С. 18.
- Назначение уголовного наказания: теория, практика, перспективы. — СПб.: ЮЦ Пресс, 2006. — С. 238.
- Ковалев М. И. Об ответственности за укрывательство и недоносительство //Советское государство и право. 1957. № 2. — С. 104.
- Мишунин П. Институт прикосновенности к преступлению в советском уголовном праве //Социалистическая законность. 1956. № 11. — С. 7.
- Таганцев Н. С. Русское уголовное право. Лекции. Часть Общая. Т. 1. — М.: Юристъ, 1994. — С. 198.
- Сергиевский Н. Д. Русское уголовное право. Часть общая. — СПб.: Печатное Дело, 1910. — С. 70.
- Фойницкий И. Учение о наказании. — СПб.: Печатное Дело, 1889. — С. 104.
- Бышевский Ю. В., Марцев А. И. Наказание и его назначение. — Омск: Сибирь, 1975. — С. 9.
- Осипов П. И. Теоретические основы построения и применения уголовно-правовой санкции. — Госюриздат, 1976. — С. 68.
- Мицкевич А. Ф. Уголовное наказание: понятие, цели и механизмы действия. — СПб.: Юридический центр Пресс, 2005. — С. 25.
