Цикл стихотворений «Ахматовой» Марина Цветаева посвятила Анне Ахматовой, которая являлась для молодой поэтессы примером для подражания, кумиром, образцом. В годы написания данного цикла Цветаева была романтически увлечена как её творчеством, так и её личностью. Марина Цветаева взяла на себя смелость назвать своего кумира Музой — творчество Ахматовой поспособствовало созданию ряда стихотворений.
Ключевые слова:муза-Ахматова, М. Цветаева, цикл стихотворений «Ахматова», лирическая героиня, лирический мотив.
В центре цикла стихов М. Цветаевой — романтическая личность, которая не может быть понята современниками и потомками, но и не ищет примитивного понимания, обывательского сочувствия. Один из образов, который является воплощением Музы в творчестве Марины Цветаевой, — это образ, обращённый к поэту-современнику А.Ахматовой.
Муза-Ахматова предстаёт перед читателем в разных версиях. В данной статье рассмотрим эти вариации.
В первом стихотворении цикла Цветаева называет Ахматову «Музой плача», тем самым подчёркивая глубокое душевное и лирическое начало, которое так важно для создания проникновенных стихотворений.
Цветаева настолько боготворит Ахматову, что готова отдать ей свои душу и сердце. Интересным здесь представляется то, что в качестве образа для таких сравнений у поэтессы возникают ассоциации с различными помещениями.
Область души и сердца, внутренний мир человека принимают реальные земные очертания благодаря их способности вмещать в себя множество не только эмоций, но и людей, дорогих и любимых «души в нас — залы для редких гостей» [12]:
Мы коронованы тем, что одну с тобой
Мы землю топчем, что небо над нами — то же!
И тот, кто ранен смертельной твоей судьбой,
Уже бессмертным на смертное сходит ложе.
В певучем граде моем купола горят,
И Спаса светлого славит слепец бродячий...
— И я дарю тебе свой колокольный град,
Ахматова! — и сердце своё в придачу [1].
Поэтесса готова на все ради стихотворчества, она принимает Музу такой, какая она есть, в том числе и «смертоносной»:
Океаном ли правишь путь,
Или воздухом — всею грудью
Жду, как солнцу, подставив грудь
Смертоносному правосудью [2].
Цветаеву настолько охватывает творческий порыв, что Муза одновременно и «прекраснейшая из муз», и в то же время она то, что причиняет душевную боль, и в данном случае она сродни музе-мучительнице Ахматовой. «О Муза плача, прекраснейшая из муз!» — в этом образе удивительно сочетаются два противоположных начала [11]. Парадоксальная, «двухцветная» характеристика выявляет двойственную природу воплощений:
О Муза плача, прекраснейшая из муз!
О ты, шальное исчадие ночи белой!
Ты чёрную насылаешь метель на Русь,
И вопли твои вонзаются в нас, как стрелы [1].
Образ, явленный в таком драматическом ключе («шальное исчадие»), и вызывает двоякое чувство: некую смесь восхищения, восторга и ужаса:
И мы шарахаемся, и гулкое: ох! -
Стотысячное — тебе присягает, Анна
Ахматова!.. [1].
Чувство восхищения поэтом не останется бездейственным: оно рождает стремление одарить в ответ, в благодарность отдать поэту нечто бесценное, как его дар. Для цветаевской героини такая неразмерная ценность — её родной город.
В певучем граде моём купола горят,
И Спаса светлого славит слепец бродячий…
И я дарю тебе свой колокольный град,
Ахматова! — и сердце своё в придачу [1].
Казалось бы, что может быть больше такого безоглядного растворения в любви, столь ярко выраженной самоотверженной готовности отдать «сердце своё в придачу»? В 1921 году она напишет А. А. Ахматовой такие пронзительные слова: «Мне так жалко, что всё это только слова — любовь — я так не могу, я бы хотела настоящего костра, на котором бы меня сожгли» (из писем М. Цветавой к А. Ахматовой).
Поэтесса как всегда неожиданно высказывает свои чувства. И если любовь предстаёт у М. Цветаевой в образе вечной и мудрой старухи, то плач, наоборот, теряет всю свою обыденность и возвеличивается, принимая образ страдающей, чёрной, но прекрасной женщины. Однако эта боль сладостна и приятна поэтессе:
Ах, я счастлива! Никогда заря
Не сгорала — чище.
Ах, я счастлива, что, тебя даря,
Удаляюсь — нищей,
Что тебя, чей голос — о глубь! о мгла! –
Мне дыханье сузил,
Я впервые именем назвала
Царскосельской Музы [3].
То, что даёт Муза Марине Цветаевой — это вовсе не легкая блаженная радость, это — бремя и тяжесть, поэту нелегко быть поэтом. В данном случае поэт сильно зависит от своей Музы, она им правит:
Что, на сердце вóроном налетев,
В облака вонзилась.
Горбоносую, чей смертелен гнев
И смертельна — милость.
Что и над червонным моим Кремлем
Свою ночь простёрла,
Что певучей негою, как ремнём,
Мне стянула горло [3].
В данной зарисовке даже портретно узнаётся цветаевская муза-кумир — А. Ахматова.
Муза Цветаевой — это могучий, яростный образ, который не постепенно и плавно приходит к поэтессе, а врывается бурей. Муза-Ахматова — мятежница:
Ты, срывающая покров
С катафалков и с колыбелей,
Разъярительница ветров,
Насылательница метелей,
Лихорадок, стихов и войн,
— Чернокнижница! — Крепостница!
Я заслышала грозный вой
Львов, вещающих колесницу [2].
Стихотворение написано в форме обращения к А.Ахматовой. Поэтесса не называет её имени, а постоянно использует различные словосочетания: «разъярительница ветров», «насылательница метелей» и эпифору «чернокнижница». М. Цветаева очень образно объясняет, почему так подходит Анне Ахматовой подобная характеристика: и внешность её — чёрная-горбоносная, и пристрастие к книгам, и чудодейственная холодность и спокойствие её стихов.
Будет крылышки трепать
О булыжники!
Чернокрылонька моя!
Чернокнижница!
Сравнение «чернокрылонька» так же сочетает в себе, с одной стороны, образ А.Ахматовой (черные глаза и волосы), с другой — обтрёпанные крылья ахматовской «царскосельской музы».
Лейтмотивом сквозь цикл «Ахматовой» автор проводит образ Музы, которая отождествляется с великой всемогущей силой, причем зачастую — божественной.
В порыве восхищения талантом своей великой современницы и коллеги по поэтическому цеху Марина Цветаева в стихотворении «Златоустой Анне-всея Руси…» изображает Ахматову в роли «златоустой» литературной царицы:
Златоустой Анне-всея Руси
Искупительному глаголу, -
Ветер, голос мой донеси
И вот этот мой вздох тяжёлый <…> [4].
Надо обратить внимание на то, что данное стихотворение по своей форме и содержанию похоже на молитву-прошение, где Марина Цветаева пытается наладить невидимую, божественную связь со своей Музой (по форме данное стихотворение близко периодически появляющимся в творчестве Ахматовой жанрам молитвы и исповеди. В её поэзии есть стихотворения, которые так и называются — «Молитва» и «Исповедь»).
Для М. Цветаевой Ахматова была единственной достойной соперницей среди современниц, представлявших женскую лирику, в строках чувствуется восхищение и готовность признать её превосходство. М. Цветаева любила поэзию и всех её служителей, все талантливое в поэзии признавалось ей безусловно:
Ты в грозовой выси
Обретённый вновь!
Ты! — Безымянный!
Донеси любовь мою
Златоустой Анне — всея Руси! [4].
Божественное проявляется и в стихотворении Цветаевой «У тонкой проволоки над волной овсов…». Проявляющий голос — это запредельный, магический голос, символизирующий Музу:
У тонкой проволоки над волной овсов
Сегодня голос — как тысяча голосов!
И бубенцы проезжие — свят, свят, свят –
Не тем же ль голосом, Господи, говорят [5].
В стихотворении «На базаре кричал народ…» Цветаева отождествляет образ Музы с Богородицей, прося помолиться за неё:
Помолись за меня, краса
Грустная и бесовская,
Как поставят тебя леса
Богородицей хлыстовскою [6].
Важно отметить, как именно приходит Муза, как она посещает поэта. Ещё в ранних стихотворениях Марина Цветаева сквозь волшебство детства слышала какие-то голоса. Однако если раньше они были сказочными, еле уловимыми, то сейчас — это мощный и сильный голос, это зов.
Татьяна Елькина в статье, посвящённой анализу основных символов в поэзии Марины Цветаевой, характеризует образ «голоса» так: «Символ голос впервые появляется у Цветаевой в сборнике «Юношеские стихи» (1913–1915). Начиная с этого периода времени данный символ проходит через все её творчество, особенно же часто он появляется в цветаевских произведениях 1916–1918 годов, когда, как принято считать, начинается «настоящая Цветаева», то есть когда поэт выходит на новый уровень своего творчества и становится очевидным своеобразие цветаевского дара» [7].
Сама Марина Цветаева в статье «Поэт о критике» очень чётко сформулировала своё мироощущение и то, как она понимает и слышит звуки: «Все моё писанье — вслушиванье. Отсюда, чтобы писать дальше — постоянные перечитыванья. Не перечтя по крайней мере двадцать строк, не напишу ни одной. Точно мне с самого начала дана вся вещь — некая мелодическая или ритмическая картина её — точно вещь, которая вот сейчас пишется. А я только восстанавливаю. <…>Верно услышать — вот моя забота. У меня нет другой» [8].
Так, сквозь весь анализируемый нами цикл стихотворений «Ахматовой» читатель слышит этот зов и другие звуки:
Я заслышала грозный вой
Львов, вещающих колесницу [2].
Что тебя, чей голос — о глубь, о мгла!
Мне дыханье сузил<…> [3].
Этот голос может быть представлен в виде целого хора:
И спит, а хор её манит
В сады Эдема [9].
Это звучание выражено не только голосом, но может быть представлено природными, зачастую стихийными, звуками, такими как звуки метели, вьюги, грома:
Ты чёрную насылаешь метель на Русь,
И вопли твои вонзаются в нас, как стрелы [1].
Или:
Гром моря и грозный зов
Раненой Музы [10].
Таким образом, можно сделать вывод о том, что одним из первых воплощений образа Музы в творчестве Марины Цветаевой явилось конкретное лицо, поэтесса, творец, тайный вдохновитель — Анна Ахматова. М. Цветаева до определённой степени идентифицирует себя со своей героиней, наделяя её возможностью жизни за пределами реальных пространств и времён; трагизм её земного существования компенсируется принадлежностью к высшему миру души, любви и поэзии.
Образ Ахматовой многомерени в чем-то напоминает лирическую героиню самой Цветаевой: она «разъярительница бурь, насылательница метелей», «чернокнижница», грозная, и кроткая, греховная и не подверженная изъянам.Эта Муза не нечто неведомое, посещающее поэта, а одухотворённый голос, наделённый божественными свойствами, которому Цветаева молится и исповедается, как божеству. И в этом божественно-высоком образе, обладающем, тем не менее, портретными чертами Ахматовой, заключена пронзающая сила, порой демоническая мощь, в которой так нуждается Марина Цветаева. Это «Муза плача», она причиняет боль поэту и страдает сама («раненая Муза»), что также сближает её с Музой Н. А. Некрасова. В дальнейшем, этот мотив боли, плача и страдания перерастёт в желание пожертвовать всем ради творчества, которое и символизирует Муза.
Литература:
- Цветаева, М.И. «О Муза плача, прекраснейшая из муз!.».. [Электронный ресурс] // Цветаева Марина Ивановна. Энциклопедическое собрание сочинений. — Режим доступа: http://www.stihi-xix-xx-vekov.ru/cvetaeva47.html, дата обращения 03.11.2015 г.
- Цветаева, М.И. «Ты, срывающая покров…» // Цветаева Марина Ивановна. Энциклопедическое собрание сочинений. — Режим доступа: http://www.stihi-xix-xx-vekov.ru/cvetaeva47.html, дата обращения 03.11.2015 г.
- Цветаева, М.И «Охватила голову и стою…» // Цветаева Марина Ивановна. Энциклопедическое собрание сочинений. — Режим доступа: http://www.stihi-xix-xx-vekov.ru/cvetaeva47.html, дата обращения 03.11.2015 г.
- Цветаева, М.И. «Златоустой Анне-всея Руси…» // Цветаева Марина Ивановна. Энциклопедическое собрание сочинений. — Режим доступа: http://www.stihi-xix-xx-vekov.ru/cvetaeva47.html, дата обращения 03.11.2015 г.
- Цветаева, М.И. «У тонкой проволоки над волной овсов…» // Цветаева Марина Ивановна. Энциклопедическое собрание сочинений. — Режим доступа: http://www.stihi-xix-xx-vekov.ru/cvetaeva47.html, дата обращения 03.11.2015 г.
- Цветаева, М.И. «На базаре кричал народ…» // Цветаева Марина Ивановна. Энциклопедическое собрание сочинений. — Режим доступа: http://www.stihi-xix-xx-vekov.ru/cvetaeva47.html, дата обращения 03.11.2015 г.
- Елькина, Т. Т. Состояние творчества есть состояние наваждения. — Режим доступа: // http://polit-nn.ru, дата обращения 03.11.2015 г.
- Цветаева, М. Поэт о критике. — Режим доступа: // http://lib.ru, дата обращения 03.11.2015 г.
- Цветаева, М.И. «Ещё один огромный взмах …» // Цветаева Марина Ивановна. Энциклопедическое собрание сочинений. — Режим доступа: http://www.stihi-xix-xx-vekov.ru/cvetaeva47.html, дата обращения 03.11.2015 г.
- Цветаева, М.И. «Сколько спутников и друзей!»..// Цветаева Марина Ивановна. Энциклопедическое собрание сочинений. — Режим доступа: http://www.stihi-xix-xx-vekov.ru/cvetaeva47.html, дата обращения 03.11.2015 г.
- Култышева, О.М., Поротикова, Ю. В. Следы античной культуры в творчестве О. Э. Мандельштама и М. И. Цветаевой // Культура, наука, образование: проблемы и перспективы. — Материалы IV Всероссийской научно-практической конференции. — Нижневартовск. — 2015. — С. 427–430.
- Култышева, О. М. В.Маяковский и акмеизм // Вестник Оренбургского государственного университета. — 2005. — № 9. — С. 82–90.
