Значительный пласт лексики русского языка составляют имена собственные, или имена проприальные, или онимы, — специфический лексико-грамматический разряд субстантивов, находящийся в отношениях оппозиции с лексико-грамматическим разрядом имен нарицательных, или апеллятивов. Эта противопоставленность отражается и на уровне отдельных слов: в их семантике в пределах классемы 'предметность' реализуется одна из лексограммем — 'проприальность' или 'апеллятивность'.
В отличие от апеллятива имя собственное — это "слово (эквивалент слова), которое называет объект (реалию), выделяя его из ряда ему подобных, индивидуализируя и идентифицируя его и тем самым отграничивая его от других объектов того же ряда, иначе говоря, — это индивидуальное наименование элемента действительности" [4, с. 59]. Система имен собственных — онимия — отличается не только объемом, но и разветвленной, многомерной типологией, основанной, в частности, на тематическом классификационном признаке, детально представленной в трудах ведущих отечественных ономатологов XX века — В.Д. Бондалетова, Ю.А. Карпенко, В.А. Никонова, Н.В. Подольской, А.В. Суперанской и других. Так, по тематическому принципу, по характеру обозначаемых объектов, онимы делятся, прежде всего, на имена земного пространства и космического. Тематическое богатство и многомерность представляют имена земного пространства, которые на следующем типологическом уровне делятся на бионимы (названия объектов живой природы) и абионимы (соответственно — названия объектов неживой природы). Последние, в свою очередь, включают в себя названия объектов земного пространства (суши и Мирового океана) и объектов сферы человеческой деятельности. И те и другие имеют последующую детализацию на одном или двух уровнях [7, с. 14–16].
К бионимам относят антропонимы (имена собственные людей), зоонимы (имена собственные, клички, животных), фитонимы (имена собственные растений). Частные типы антропонимов отражены в структуре именования человека. Антропонимическая структура русского человека тоже (как и онимия в целом) неоднородна, имеет разновидности в зависимости от характера использования — официального или неофициального. Официальная структура, юридически закрепленная, состоит из трех элементов — личного имени (персонима) в полной, паспортной, форме, отчества и фамилии (в такой последовательности -к фамилии или обратной -от фамилии). В официальной речи эта структура может использоваться и в усеченном виде: персоним в полной форме + фамилия; персоним (в той же форме) + отчество; только фамилия. При этом отражается разная степень официальности: от строгой до находящейся на грани перехода в неофициальные отношения (полуофициальные).
Неофициальную антропонимическую структуру составляют специфические элементы: прозвище (микроантропоним), псевдоним, а также модификации официальной структуры: только персоним в так или иначе трансформированном виде (Лида, Лидочка, Лидка, Лидок, Лидуша и др.), только отчество. Кроме того, возможно сочетание названных элементов: модификат персонима + фамилия (Лидочка Петрова), он же + отчество (Лидочка Ивановна), он же + прозвище (Лидка Железная леди), персоним в полной форме + прозвище (Мария Голова).
Своеобразием отличается такой элемент неофициальной структуры именования, как прозвище — "дополнительное неофициальное имя, данное человеку окружающими людьми в соответствии с его характерной чертой, сопутствующим его жизни обстоятельством, по какой-либо аналогии, по происхождению и другим мотивам" [7, с. 111]. "Систему прозвищ составляют единицы разных типов: коллективные, групповые, семейно-родовые, коллективно-территориальные, школьные, молодежные, индивидуальные и др. Наиболее информативны и разнообразны индивидуальные прозвища" [6, с. 114]. Они выполняют основные онимические функции: номинативную, индивидуализирующую, идентифицирующую, дифференцирующую, а также дополнительные, свойственные онимам того или иного типа, выделяемые разными исследователями [4, с. 64–65, ср.: 8, с. 274]. В прозвищах на фоне общеонимических функций актуализируется характерологическая функция, поскольку их назначение состоит в том, чтобы назвать человека, выделить его, отличить от других членов социума, дав ему характеристику по той или иной индивидуальной черте.
Подчеркнутой актуализации подвергается эта функция при использовании прозвищ в художественной речи. Они, как и собственные имена в целом, любого разряда, входя в художественное произведение, в художественную картину мира писателя, получают эстетическую нагруженность и особый статус поэтонимов. Показательны в этом плане микроантропонимические номинанты, функционирующие в повестях русского писателя, автора книг для детей и юношества, А.Г. Алексина. Его произведения — это повествования, обычно от первого лица, о взаимоотношениях детей и подростков с миром взрослых.
Нами было исследовано 10 повестей А. Г. Алексина: "Третий в пятом ряду", "Раздел имущества", "Безумная Евдокия", "Сигнальщики и горнисты", "Не мое дело", "Самый счастливый день", "В тылу как в тылу", "Поздний ребенок", "Мой брат играет на кларнете", "Плоды воспитания». В них содержится 15 прозвищ, представляющих интерес в плане и формы, и содержания, и функционирования.
В целом в микроантропонимии способ номинации может быть неразвернутым (осуществляется одним словом) и развернутым (единица включает в себя более одного слова) [3, с. 52]. В анализируемых текстах семь единиц с неразвернутым способом номинации: Ворон, Горнист, Сигнальщик, "декабристка", Могила, Подкидыш, Михмат и восемь — с развернутым: Федька-След, "безумная Евдокия", Екатерина Великая, Васька-Паганини, дядя Леня — "ноль один", Ленька-мерзавец, Роберт-организатор, мой аккомпанемент (номинанты даны в авторском написании).
В повестях прозвищная номинация осуществляется по нескольким типам.
Первый тип прозвищной номинации — по чертам характера, поведению персонажа.
В повести «Третий в пятом ряду» используется прозвище Ворон. Оно подчеркивает отрицательные качества героя, а именно зависть и самолюбие, которые выделяли его среди остальных, причем и во взрослой жизни эти названные качества тоже сохранилось: "Он болезненно переживал чужие успехи. Ему всюду чудились выгоды и привилегии, которыми обладают другие. <...> Голубкина ребята прозвали Вороном: он словно кружил над классом, ко всем приглядываясь и всех в чем-то подозревая" [1, с. 9].
В повести «Безумная Евдокия» использовано прозвище, вынесенное и в заглавие произведения.Оно является ключевой номинантой в тексте, частотной (употреблено в тексте шестнадцать раз), возникло в речи персонажа как субъективная характеристика, выражающая отношение Оли (ученицы) к своей учительнице Евдокии Савельевне. Сначала в тексте таким образом выражается отношение только Оли, а потом и родители Оли называют так учительницу: "Характер у нее был вулканического происхождения. Говорила она громко, то восторгаясь, то возмущаясь, то изумляясь... <...>"Наша безумная Евдокия!" — сказала о ней Оля. С тех пор у нас дома ее так и стали называть: "безумная Евдокия" [1, с. 40].
В повести «Сигнальщики и Горнисты» употреблено прозвище «декабристка», в высшей степени положительно характеризующее девушку, которая пострадала в войну, жертвуя собой: "Первый раз фашистские самолеты прорвались к городу через месяц после войны...Мои ребята,жившие в доме, составили график: кому и когда дежурить на крыше. <...> Она скинула с крыши все зажигалки. <...> Два ближних дома горели. А ваш был спасен! Но взрывная волна от фугаски, упавшей неподалеку, сбросила Таню вниз" [1, с. 116]. Прозвище подчеркивает положительную характеристику лица: "Он почувствовал...уловил главное в моей дочери: доброту и отчаянность. Я звала ее "декабристкой". И боялась тех ее достоинств, которые другие очень ценили" [1, с. 119].
Второй тип прозвищной номинации — по выполняемым героем действиям.
В повести «Сигнальщики и Горнисты» употреблены прозвища, вошедшие в заглавие повести. Их носители "горнили и сигналили": "У каждого человека должно быть имя (это обязательно!) и может быть прозвище (если придумают!). У меня же при одном имени было целых два прозвища! Сперва звали Горнистом. <...> А почему вы моего дядю прозвали Горнистом? <...> Горнистом? Не потому, что он играл на горне. Нет...Слуха у него не было. <...> Иногда я хитрила, <...> Придумаю ученику прозвище, которому надо, так сказать, соответствовать, — и наблюдаю, как он бедный, хочет до него дотянуться. <...> Но Андрюше дотягиваться было не надо: он полностью соответствовал своему званию. <...> Без нужды не горнил, а только если следовало предостеречь или объявить тревогу: человек в беде, человек в опасности! <...> Деликатнейший был Горнист. <...> Хочешь я для тебя новое прозвище придумаю? Горнистом уже назвали Андрюшу... <...> Будь Сигнальщиком! И вовсю сигналь, как только потребует жизнь. <...> Хорошо бы побольше было на свете Сигнальщиков и Горнистов" [1, с. 111, 123]. Здесь обращает на себя внимание наращение смысла, семантическая динамика: от выполнения персонажами-носителями прозвищ конкретных действий в конкретных ситуациях до осмысления поведения в жизни, характера жизненной позиции (от конкретного значения к символическому смыслу).
Третий тип прозвищной номинации — по роду деятельности, профессии персонажа.
Вповести «Не мое дело» употреблено прозвище Васька-Паганини, которое не просто выделяет своего "обладателя" среди других, но и характеризует, подчеркивает его необычность путем использования прецедентного имени гения. "Паганини — это, конечно, прозвище. Васька играет на скрипке и учится в школе для одаренных" [1, с. 182].
В повести «Поздний ребенок» употреблена своеобразная номинанта дядя Леня- «ноль один», которая,называя, подчеркивает милосердие его носителя, готовность в любую минуту прийти на помощь; порой в речи героя повести окрашивается добрым юмором. «Дядя Леня живет под нами, на втором этаже. Он врач. Правда, зубной. Но об этом все у нас в доме забыли и вызывают его к себе при любой болезни. <...> У него есть прозвище: дядя Леня — «ноль один». Вообще-то по телефону «ноль один» вызывают не «Скорую помощь», а пожарную команду, но дяде Лене дали такое именно прозвище»...[2, с. 70].
В повести "Мой брат играет на кларнете" встречается номинанта мой аккомпанемент (авторское написание). Она с помощью притяжательного местоимения "мой" выражает особое расположение к персонажу: "В принципе я готов. Но мой аккомпанемент? «Мой аккомпанемент» — так Лева называет студентку Консерватории Лилю, которая всегда сопровождает его сольные выступления. Лиля не только аккомпанирует Леве — она влюблена в него" [2, с. 126].
Четвертый тип прозвищной номинации — по персониму.
В повести "Сигнальщики и Горнисты" введено прозвище учительницы «Екатерина Великая», которое придумали её ученики. Оно было дано классной руководительнице, пользующейся уважением в своем классе, что и отражено компонентом "Великая", передающим в высшей степени положительное отношение к лицу: с его помощью формируется возвышенное представление об учительнице: "Классная руководительница — это был мой чин, — продолжала Екатерина Ильинична. — А было еще и прозвище...Екатерина Великая! Эпитет мне льстил. Но в сочетании с именем...получалось нечто самодержавное. <...> Я нарисовала такой портрет царицы Екатерины, что сравнить меня с ней стало просто неудобно" [1, с. 110].
В повести «Плоды воспитания» функционирует прозвище Михмат, которое дает пасынок своему отчиму: "Еще я придумал ему полушахматное имя «Михмат», так как он был Михаилом Матвеевичем«.В тексте используется элемент языковой игры:" Мне мечталось хоть раз объявить Михмату «мат»" [2, с. 162].
Пятый тип прозвищной номинации — по особенностям речи.
В повести "Раздел имущества" употреблено прозвище Федька-След. Оно имеет положительную окраску, так как девочка, в которую был влюблен Федька-След, отставала в развитии от сверстников, поэтому некоторые обижали её, а он защищал, повторяя каждому, — "Я тебя по любому следу найду": "Когда мне исполнилось тринадцать лет, в меня влюбился самый перспективный из начинающих хулиганов нашего двора — Федька-След. Прозвище он получил потому, что каждую свою угрозу сопровождал предупреждением: Я тебя по любому следу найду" [1, с. 48].
В повести "Самый счастливый день" автор вводит прозвище Могила. Оно дает характеристику другу, которому главный герой доверяет свои секреты. Прозвище не имеет отрицательной окраски, несмотря на внутреннюю форму соответствующего апеллятива: "Могила — это прозвище моего приятеля Женьки. О чем бы Женька ни говорил, он всегда начинал так: "Дай слово, что никому не расскажешь!" Я давал. "Могила? " — "Могила!" — отвечал я. И что бы я ни рассказывал Женьке, он всегда уверял: "Никогда! Никому! Я — могила!«. Он так долго всех в этом уверял, что его и прозвали Могилой" [1, с. 192].
По способу мотивировки прозвища можно разделить на две группы: мотивированные и немотивированные. Все прозвища, введенные писателем в произведения, мотивированные, имеют живую внутреннюю форму, но в некоторых случаях мотивация вытекает (выявляется) из всего содержания произведения, сама же единица-мотивант отсутствует. Ср., например, два прозвища. Так, в повести«В тылу как в тылу» автор использует прозвище Подкидыш, являющееся ключевым (употреблено в тексте двадцать один раз). Оно по-разному окрашено: отец рассказчика негативно относится к Николаю Евдокимовичу из-за ревности, а мать не испытывает к нему неприязни,а напротив, ценит: "Николая в институте звали Подкидышем. — А где тебе подкинули его? — Там и подкинули: в нашем строительном.<...> С тех пор отец стал называть Николая Евдокимовича только Подкидышем" [1, с. 256]. В повести же "Мой брат играет на кларнете" прозвище Роберт-организатор не имеет в тексте прямой мотивации, через апеллятив, но по ходу действия становится ясно, что Роберт организует концерты и другие мероприятия, поэтому и получил такое прозвище [2, с. 130].
Интересная ситуация представлена в повести «Поздний ребёнок» с мотивацией своеобразно функционирующего прозвища Ленька-мерзавец. Прозвище мальчик получил от своего отца. Отец часто называл его "мерзавец", но не с отрицательной окраской, а с любовью и лаской, даже с чувством восхищения и гордости за сына: «Ленька-мерзавец» — зовут меня во дворе. <...> Слово «мерзавец» он всегда произносит ласково, даже нежно. Но мне от этого, конечно, не легче, потому что это самое слово и стало давно моим прозвищем. <…> Вот ведь способный какой, мерзавец! Совсем вчера не учил уроков, у телевизора просидел, а на тройку ответил!» [2, с. 77].В тексте мальчик несколько раз повторяет, что у него есть прозвище, но называть не хочет, что, кстати, создает интригующий эффект. Это связано с тем, что слово «мерзавец» в языке имеет отрицательную коннотацию, в тексте же (в речи отца), напротив, отражает восхищение, то есть наблюдается разрыв, расхождение внутренней и внешней производности, хотя в негативных ситуациях, например, когда мальчик подрался, в прозвище актуализируется внутренняя форма: "Он избил его! Он избил его! <...> Хулиган! Призовите его к порядку. Или я сам... Недаром его зовут... Недаром ему дали это прозвище! — И он выкрикнул мое прозвище. — Заслужил!» [2, с. 76].Таким образом, номинанта имеет разную, даже противоположную коннотацию, в зависимости от прагматики текста — от характера коммуникативной ситуации и адресанта речи.
Неоднородны прозвища в анализируемых повестях и в плане образования.
Так, прозвища «безумная Евдокия» и «Екатерина Великая» образованы синтагматическим способом (или атрибуцией), по которому "создаются биноминанты — единицы в виде субстантивного словосочетания с зависимым адъективом. Суть его состоит в присоединении к существительному <...> прилагательного-конкретизатора. <...> Образованное таким образом словосочетание лексикализуется и в целом выполняет единую онимическую функцию" [5, с. 223]. Например: безумный + Евдокия = Безумная Евдокия. Второе прозвище в этом плане сложнее, здесь проявляется синкретизм: на имя учительницы Екатерина накладывается прецедентная составная номинанта Екатерина Великая.
Прозвища Подкидыш, Ворон, «декабристка», Могила, Горнист, Сигнальщик, мой аккомпанемент образованы путем онимизации, то есть превращения апеллятива в имя собственное. В случае с прозвищем мой аккомпанемент онимизации подвергается все словосочетание.
Микроантропонимы Ленька-мерзавец, Роберт-организатор, Федька-след, Васька-Паганини, дядя Леня — «ноль один» появились как результат действия морфологического способа словообразования в его разновидности соположения (или сложения целых слов) [5,с. 233].
И лишь одно прозвище «Михмат» стоит особняком как образованное морфологическим способом, слоговой аббревиацией, на базе антропонимического комплекса Михаил Матвеевич.
В целом прозвища в произведениях А.Г. Алексина представляют собой немногочленный лексический пласт, но колоритный в плане воздействия на читателя, выполняющий актуализованные характерологическую, художественную, эстетическую роли, усиленные ассоциативным планом образования и функционирования (Ворон, "декабристка"), прецедентным характером имен (Васька-Паганини, Екатерина Великая), несоответствием формы и содержания (Ленька-мерзавец), наложением, наращением смысловых компонентов (в частности символического).
Показательно также, что прозвища используются в произведениях и в ситуациях личного общения, что свидетельствует об отсутствии в них резко отрицательной окрашенности, а это, в свою очередь, отражает доброе отношение автора к своему читателю — ребенку, подростку.
Автор не злоупотребляет прозвищами, не перегружает ими текст, но и обойтись без них не может, поскольку в детской и подростковой среде, эта номинативная категория актуальна, востребована как сигнал неформальных отношений в социуме.
Литература:
- Алексин А.Г. Третий в пятом ряду. Повести и рассказы.- М.: Молодая гвардия, 1977. — 512 с.
- Алексин А.Г. В тылу как в тылу, "Безумная Евдокия" и другие повести.– М.: Детская литература, 1986. — 398 с.
- А.В. Гузнова Способы прозвищной номинации в арзамасских говорах//Проблемы языковой картины мира в синхронии и диахронии: сборник статей по материалам Всероссийской научной конференции молодых ученых. Вып. 12. 15–16 апреля 2014 г. — Н. Новгород: Мининский университет, 2014. — С. 50–56.
- Климкова Л.А. Нижегородская микротопонимия в языковой картине мира: монография / Л.А. Климкова; науч.ред. И.А. Ширшов; МПГУ. — Арзамас: АГПИ, 2007. -394 с.
- Климкова Л.А. Нижегородская микротопонимия: разноаспектный анализ: монография / Л.А. Климкова; МПГУ. — Арзамас: АГПИ, 2008. — 261 с.
- Климкова Л.А. Прозвищная номинация в русской языковой картине мира: общий взгляд//Семантика и функционирование языковых единиц разных уровней: сборник научных статей по материалам VIII международной научно-практической конференции (г. Иваново, 6–8 мая 2015 г.). / сост. и науч. ред. И.А. Сотовой (отв. ред.) и др.- Иваново: Иван. гос. ун-т, 2015. — С. 110–119.
- Подольская Н.В. Словарь русской ономастической терминологии.- 2-ое изд., перераб. и доп.- М.: Наука, 1988. — 192 с
- Суперанская А.В. Общая теория имени собственного.– М.: Наука, 1973. — 365 с.
