Основная тема наших исследований — «письмо властителю», представленное двумя вариантами — «письмом царю» (XIX — начало XX века) и «письмом вождю» (XX век). Нами анализируются письма русских писателей во властные структуры и доказывается мысль о том, что эти тексты можно считать особым жанром, особой разновидностью эпистолярной литературы с присущими этой разновидности отличительными чертами и поджанровыми разновидностями [1; 2; 3].
В настоящий момент мы располагаем следующим составом писем (разумеется, в ходе работы над темой количество писем будет увеличено).
В рамках анализа жанра «письма царю» в XIX — начале XX века нами рассматриваются письма А.Пушкина, Н.Гоголя, А. Герцена, А.Грина, Ф.Достоевского, В.Короленко, Ф.Тютчева, Л.Н.Толстого, Н.Чернышевского, А.Чехова Александру I, Александру III (в том числе — в его бытность наследным цесаревичем), А.Булыгину, И.Горемыкину, М.Дондукову-Корсакову, Е.Ковалевскому, Д.Набокову, Николаю I, Николаю II, Н.М.Романову, императрице Марии Александровне, В.Муравьёву, В.Олсуфьеву, А.Орлову, К.Победоносцеву, К.К.Романову, П.Столыпину, Д.Толстому, С.Уварову, Ф.Филонову, а также в III Отделение. Общее количество писем — около 50.
В рамках анализа жанра «письма вождю» на материале русской литературы первой половины XX века анализируются письма А. Аверченко, А.Ахматовой, А. Богданова, М. Булгакова, Е. Замятина, М. Зощенко, Я.Ларри, В.Маяковского, А.Корнейчука, В. Короленко, Б. Пастернака, Ф.Раскольникова, А.Толстого, А.Фадеева, М. Шолохова таким представителям власти, как В. Ленин, Х. Раковский, А.Луначарский, И. Сталин, Н.Бухарин, Ф. Дзержинский, А.Енукидзе, Е.Маленков, Е.Ярославский, а также Правительству СССР, ЦК КПСС. В общей сложности нами проанализировано около 70 писем.
В рамках анализа жанра «письма вождю» на материале русской литературы второй половины XX века рассматриваются письма Г. Владимова, В.Войновича, В.Высоцкого, С.Злобина, В.Некрасова, Б.Пастернака, А.Солженицына, А.Твардовского, М.Шолохова, а также коллективное письмо 62 писателей таким представителям власти, как Н.Хрущёв, Л.Брежнев, Е. Фурцева, Г. Воронов, В. Степаков, П. Дёмичев, Ю. Андропов, А. Косыгин, Н. Щёлоков, а также ЦК КПСС, ССП, «вождям Советского Союза» — в общей сложности около 30 писем.
На наш взгляд, можно говорить о нескольких жанровых разновидностях «письма властителю». Мы предлагаем выделить следующие из них: письмо-инвектива, письмо-декларация, письмо-памфлет, письмо-жалоба/просьба/оправдание, письмо-дифирамб/благодарность/творческий отчёт.
Письмо-инвектива содержит обвинения и даже вызов властям или более сдержанную по тону, но решительную критику существенных сторон деятельности властных органов и лиц с преобладанием гневных интонаций. В большинстве случаев авторы таких писем не затрагивают обстоятельств собственной частной жизни, во всяком случае, не сосредоточены на них. Их позиция — принципиальное инакомыслие (или выработавшееся постепенно в силу анализа внешних обстоятельств) или демонстративный разрыв некогда тесных связей, осознанный адресантом как трагический, но неизбежный. Другой тип писем, который мы условно назвали письмом-декларацией, содержит в достаточно развёрнутом виде разъяснения позиций автора по важнейшим мировоззренческим и (или) творческим вопросам (обычно это ответ оппоненту, отзыв на критику и т. д.), декларирует его политическое или писательское кредо, является для автора как бы программным документом. Нередко такие письма содержат также критику позиций оппонента или имеют целью отклонить навет, привлечь внимание к судьбе адресанта. Письмо-памфлет — жанр, по понятным причинам, редкий. Традиционная для памфлета экспрессия (в данном случае ирония и сарказм), лёгкость и краткость (почти лозунговость) слога, открытая тенденциозность близки дарованию сатирика. Письмо-жалоба/просьба/оправдание — такие письма обращены, как правило, к высшей инстанции, иногда — его ближайшим соратникам; в них обычно рисуется картина крайне трудных жизненных обстоятельств автора письма или тех, за кого он просит. Письмо-дифирамб/благодарность/творческий отчёт — мы анализируем в работе целый ряд эпистолярных текстов отчётливо дифирамбического характера, содержащих славословие по отношению к адресату.
В качестве промежуточного итога проследим динамику развития жанровых подразновидностей «письма властителю».
Согласно нашим подсчётам, в рамках «писем царю» было создано 22 письма-жалоб/просьб/оправданий 5 авторами, в рамках «писем вождю» — 36 письма 11 авторами (и 1 письмо коллективное; 6 авторов с 20 текстами принадлежат первой половине века, 6 авторов с 15 текстами, а также коллективное письмо, — второй; отметим, что Пастернак и Шолохов обращались «наверх» и в первой, и во второй половине XX столетия). В XIX веке преобладают заступничества за других, в веке XX — жалобы на несправедливости по отношению к самим авторам писем. Таким образом, можно говорить не только о количественном преобладании писем-жалоб в советскую эпоху, но и о различии в тематике текстов. На наш взгляд, полученные данные обогащают представления о взаимоотношениях писателей и властителей в России и подтверждают существующую точку зрения, что советская цензура была значительно жёстче царской.
В рамках «писем царю» было создано 17 писем-деклараций 5 авторами, в рамках «писем вождю» — 13 писем 5 авторами (2 автора с 5 текстами принадлежат первой половине века, 3 автора с 8 текстами — второй). Количество авторов, обращавшихся к властителям с декларациями, в XIX веке и в XX веке одинаково, количество же самих писем в XIX веке превышает количество писем в веке XX. Обращает на себя внимание то, что в первой половине XX века количество писем-деклараций и авторов, их создававших, ниже, чем в XIX веке и во второй половине XX века. Думается, это можно объяснить тем, что возможность разговаривать с властями в сталинскую эпоху в подобном ключе была минимальная за всю историю русской литературы XIX — XX веков. Кроме того, в XX веке, в отличие от века XIX, письма-декларации всегда были связаны с необходимостью защитить себя от наветов.
Основной корпус писем-дифирамбов/благодарностей/творческих отчётов приходится на XX век, точнее, на его первую половину (в XIX веке написан только один текст данной жанровой подразновидности — следует отметить, что в этом письме выражалась благодарность за конкретное действие адресата и не содержалось ни философских обобщений о природе власти, ни мифологизации адресата; во второй половине XX века — не было создано ни одного подобного типа). Кроме того, в глаза бросается то, что почти все (а из проанализированных нами — все) письма-дифирамбы XX века адресованы И.В.Сталину. Нам представляется, что это связано с особенностями восприятия личности вождя. Он воспринимался как вождь партии, хозяин страны, вершитель судеб, высший судия, наделённый мистическими качествами, великий человек, мудрый правитель, чья миссия сближается с миссией поэта, добрый, справедливый человек.
В жанре «письма царю» было создано два инвективных текста двумя авторами. «Расцвет» писем-инвектив пришёлся на XX век. Видимо, причина этого в том, что Царь воспринимался как помазанник Божий, и независимо от политических пристрастий и отношения к личности конкретного правителя писателей, обращавшихся с письмами царям, к властям писали чаще в жанре писем-деклараций с изложением несогласия в каких-то вопросах, с разъяснением соей позиции, но это другая жанровая разновидность «письма властителю», имеющая совсем иную тональность. В XX веке содержательный и эмоциональный спектр писем-инвектив менялся от решительной критики действий властей в письме «товарища писателя» начала 1920-х годов до обвинительной речи в адрес главного властителя в открытом письме ему конца 1930-х годов и 1960–1980-х.
Письма-памфлеты вождю были созданы на заре советской власти, когда цензура ещё была относительно мягкая, и на закате коммунистического режима, когда строгости сталинского периода были уже давно позади. Кроме того, наше исследование показало, что писем-памфлетов царю написано не было. Видимо, причина этого в том, что Царь воспринимался как помазанник Божий, и независимо от политических пристрастий и отношения к личности конкретного правителя писателей, обращавшихся с письмами царям, откровенно высмеивать власть было не принято.
Теперь обобщим наши наблюдения над образом адресата писем.
В XIX веке существовал особый канон, особые правила создания писем на монаршье имя. Эти правила предполагали, в частности, верноподданический тон текстов, с каскадом смиренных извинений за дерзость и смелость и выражений «беспредельной любви» и «благоговейного уважения» к императорскому высочеству со стороны «благодарного и преданнейшего слуги». Целый ряд писателей в своих обращениях царям следовали этим канонам (А. С. Пушкин — Александру I и Николаю I, Н. В. Гоголь — Николаю I, Ф. М. Достоевский — Александру I, А. П. Чехов — К. К. Романову). Следует особо отметить, что для Пушкина, Гоголя и Достоевского соблюдение канонов не было лишь данью определённым правилам — требованиям слога, вежливости или чего-то ещё. Так, исследователи небезосновательно доказывают, что Пушкин и Гоголь были убеждёнными монархистами. На наш взгляд, именно в текстах Пушкина (в первую очередь), Гоголя и Достоевского отражён религиозный взгляд на природу власти. В случае с Чеховым мы не можем с уверенностью судить о его политических воззрениях, поэтому осмелимся предположить, что Антон Павлович при написании письма следовал существующей традиции, чтобы подчеркнуть своё уважение к адресату. Принципиально иная картина — в письмах А. И. Герцена Александру II и Н. Г. Чернышевского Александру II. В представлении Чернышевского император — это политический оппонент, а не Помазанник Божий. Это отношение к адресату выражено, в частности, и на формальном уровне посланий Николая Гавриловича — в виде несоблюдения существующих правил составления такого рода текстов. Не соблюдались правила и в письмах Герцена, для которого император — то персона, равная Христу, то кровавый деспот. Не соблюдались правила и в письмах Л. Н. Толстого — потому, что он обращался к царям то с официальными записками (мы имеем в виду письма-просьбы Александру III и Николаю II), то, если говорить о собственно письмах, как к подозреваемому, который должен оправдываться (Александр II), то как к простому человеку (пусть и высокопоставленному) и христианину (Александр III), то как к сотоварищу, христианину и брату, которого обманывает лживое окружение и которому не лишне напомнить о христианском призвании (Николай II).
Анализируя первую половину XX века, мы получаем следующую картину. Можно условно отметить два психологических «полюса» образа адресата, персонифицированные соответственно Луначарским и Сталиным; с одной стороны, нарком просвещения, интеллигент, представитель «ленинской гвардии», писатель и критик; с другой — вождь партии, хозяин страны, вершитель судеб, лицемерный тиран. Однако отметим, что восприятие и Луначарского, и Сталина довольно разнообразно: Луначарский — большевистский министр, отвечающий за культуру и просвещение, а значит, проводящий политику огосударствления, — и писатель, человек, интеллигент; вместе с тем он «свой». Бесконечно многолик в письмах писателей «наверх» образ Сталина: это тиран, сатрап, высший судия, наделённый мистическими качествами, просто высокое официальное лицо, великий человек, достойный иметь личного писателя, мудрый правитель, чья миссия сближается с миссией поэта, добрый, справедливый человек, рачительный хозяин и дальновидный руководитель. Кроме того, среди адресатов писем есть и образ оппонента иного рода — это недоброжелательный оппонент,подающий идеи или личность автора письма в заведомо извращённом виде (Н. Бухарину и Е. Ярославский); образ Ленина, создающийся в письмах Аверченко, близок персонажу сатирической литературы.
Материал второй половины XX века даёт нам следующую картину: официальное лицо, последняя надежда на восстановление справедливости; официальное лицо, глава компартии (Хрущёв); человек, позорящий свою страну; бездарный графоман; человек, уклоняющийся от принятия решения (Брежнев); властолюбивое, держащееся за марксизм «лицо» (вожди Советского Союза).
В XX веке исчезает религиозное измерение власти, адресат — что и понятно — уже не мыслится как Помазанник Божий. Зато с наступлением советской эпохи адресат мог восприниматься как тиран (чего не было в XIX веке — при том, что отношение к конкретному царю могло быть самым разным). В XX веке появилось также отношение к адресату как к недоброжелательному оппоненту (в XIX веке адресат мог восприниматься как оппонент, но без отрицательной оценки), стало допустимо сатирическое осмеивание адресата. К царям значительно реже, нежели к вождям, обращались как к исключительно официальному лицу.
Диалог художника и власти — тема неисчерпаемая в российском контексте на протяжении всей истории существования русской литературы. Мудрая меценатствующая власть пыталась приблизить к себе «властителя дум», сделать максимально лояльным, превратить по возможности в своего летописца и даже одописца, нередко терпела «уроки царям», преподносимые великими писателями и мыслителями, слава и авторитет которых порой, действительно, «возносились выше… Александрийского столпа». Эпистолярный аспект темы позволяет выявить напряжённость взаимоотношений художника и власти в наиболее прямых, не опосредованных художественной обработкой формах, в «химически чистом виде», по словам Замятина.
В рамках одной темы речь шла о самых разных писателях с разной судьбой, с несхожими эстетическими установками и, наконец, с разным отношением к существующей власти и к существующей идеологии.
Письма, обращённые к царям и вождям России XIX–XX веков, вписываются в определённую эпистолярную традицию, кратко нами охарактеризованную, и очень разнообразны по своей тематике. Это бесценные документы, в которых отразилась история нашей страны и которые свидетельствуют о драматических судьбах и гуманизме их авторов. Это разноплановый материал с точки зрения жанра и стиля, что позволило нам рассмотреть его в данной работе как литературный факт эпохи. Освоение эпистолярного наследия писателя, в том числе той его части, которая актуализируется в диссертации, значительно расширяет общее представление о его личности и творчестве.
В нашей работе представлен не весь материал такого рода: за рамками её остались аналогичные по жанру письма представителей иных слоёв русской интеллигенции: учёных, политиков, деятелей православной церкви и др. Эти документы заслуживают самостоятельного вдумчивого изучения.
Интересно также более подробно, чем это сделано в рамках данной работы, исследовать ту эпистолярную традицию, относящуюся в эпохе Древней Руси и XVIII веку, в которую мы вписали исследуемый материал: она богата и разнообразна.
Продолжением темы было бы выявление причин актуализации жанра на новом этапе и анализ современных модификаций образа адресата и адресанта.
Литература:
- Суровцева, Е. В. Жанр «письма вождю» в советскую эпоху (1950-е — 1980-е гг.). М.: АИРО, 2010.
- Суровцева Е. В. Жанр «письма вождю» в тоталитарную эпоху (1920-е — 1950-е годы). М.: АИРО, 2008.
- Суровцева, Е. В. Жанр «письма царю» в XIX — начале XX века. М.: АИРО, 2011.
