Статья посвящена проблеме синтаксических средств выражения авторской модальности в художественном тексте. Рассматриваются восклицательные предложения, функционирующие в детской речи прозы А.П. Гайдара.
Ключевые слова: художественный текст, авторская модальность, детский дискурс, восклицательное предложение, семантика эмоциональности.
Структуру повествования художественного произведения составляет система речевых структур персонажей, которую образуют формы передачи речи героя (прямая речь, внутренняя речь и т.п.) и различные способы выражения его точки зрения, обусловленной психологическими или социальными особенностями героя [6, с. 235]. В прозе А.П. Гайдара перед читателями предстает мир детства эпохи, современной автору. Это формирует «детский дискурс», продолжающий традиции отечественной словесности (А. Аксаков, Ф. Достоевский, Л.Толстой, В. Набоков, И. Бунин и др.) и отражающий детский взгляд как особый вид мировосприятия [7, с. 173], связанный с выражением авторской модальности в художественном тексте [10, с. 199].
В создании детских образов важную роль играют единицы языка, передающие такие качества языковой личности героя-ребенка, как непосредственность, эмоциональность. В гайдароведении сфера эмоций и эмоционального в произведениях писателя не остается без внимания, но не столько в лингвистическом плане, сколько в психологическом, педагогическом и литературоведческом аспектах [2]. В данной статье анализируются синтаксические средства выражения семантики эмоциональности в детской речи прозы А.П. Гайдара.
Одним из способов представления эмоциональной семантики в предложении русского языка является эмоциональная окраска, получающая выражение в восклицательном предложении, которое занимает «определенное, установленное место в функциональной типологии – в статусе эмоционально отмеченного варианта повествовательных, побудительных или вопросительных предложений» [4, с. 75-76].
Восклицательное предложение, по определению А.М. Пешковского, употребляется в том случае, «если мы говорим для того, чтобы, сообщая свои мысли, в то же время выразить и чувства, овладевающие нами по поводу этих мыслей» [8, с. 392]. Восклицательный характер предложения обусловлен его модальным содержанием, в частности, субъективно-модальными значениями. В сферу таких значений входят и «эмоционально-экспрессивные оттенки субъективного отношения к сообщаемому» [5, с. 303]. Восклицательное предложение относится к синтаксическим средствам выражения субъективной эмоциональной модальности [11, с. 101].
В прозе А.П. Гайдара восклицательные предложения выступают в функции стилизации детской речи и разговорной речи – выразительной, живой и эмоционально насыщенной, например: Владик рассердился и дернул Тольку за руку. – Вставай… вставай, Толька! Кругом измена! Все в плену. Командир убит… Помощник контужен. Я ранен четырежды, ты трижды. Держи знамя! Бросай бомбы! Трах-та-бабах! Отобьемся! И, всучив ошалелому Тольке полотенце вместо знамени и старый сандалий вместо бомбы, Владик потащил товарища через кусты под горку (Военная тайна) [1]. Более широкий контекст передает характер говорящего: Владик – непоседа, выдумщик («…ты всегда что-нибудь выдумываешь»), инициатор игр, приключений.
С точки зрения структурно-семантических свойств восклицательные предложения чаще всего имеют побудительный характер. В зависимости от возраста, взаимоотношений персонажей, условий речевой ситуации побудительные предложения различаются степенью категоричности и эмоциональной напряженности. Это отражается в грамматическом оформлении, например: Юрка, – попросил я, – давай пойдем к Витьке Чеснокову, пусть он тогда забирает аппарат, а деньги отдаст обратно! (Судьба барабанщика); – Стой, не лезь вперед, Фенька! – вскрикнул я, стаскивая ее с подоконника. (Дым в лесу); И когда она увидела песчаный берег, зеленые острова, то позабыла все на свете и, радостно захлопав в ладоши, закричала: – Купаться!… (Голубая чашка).
В первом случае речь идет о некатегоричном побуждении – просьбе: герой повести обращается к подростку, на два года старше, которого к тому же побаивается («…мне передавали мальчишки, что он уже собирается бить меня смертным боем»). Этим и обусловлен выбор форм опосредованного побуждения: «давай пойдем», «пусть забирает». В другом примере побуждение имеет императивный характер: мальчик по просьбе соседки присматривает за ее маленькой дочкой как раз во время загадочных событий во дворе дома. В предложении используется форма императива 2-го лица («стой», «не лезь»), а конструкция в целом имеет субъективно-модальное значение опасения, тревоги, которое эксплицируется в контексте («вскрикнул»). В последнем примере в форме инфинитивной конструкции – восклицании реализуется не категоричное побуждение, типичное для таких предложений [9], а эмоциональный, радостный призыв к совместному действию; ср.: Давай купаться! = Давай искупаемся!
Субъектно-речевой план персонажей-детей может включать элементы их непреднамеренного или сознательного подражания речи взрослых. В конкретных речевых ситуациях такие языковые сигналы несут двойную нагрузку: с одной стороны, они создают речевую характеристику персонажа; с другой стороны, передают особенности личности ребенка [6, с. 239]. Нередко подражание речи взрослых служит средством создания комического, например: Несколько раз забегал в ванную дежурный по отряду, веснушчатый пионер Иоська Розенцвейг и, отчаянно картавя, кричал: Что за безобразие? Прекратите это безобразие! И новенькие ребята, которые еще не знали, что сам-то Иоська всего только третий день в лагере, а озорник он еще больший, чем многие из них, затихали (Военная тайна).
В речи детей встречаются неполные побудительно-восклицательные предложения, выступающие средством стилизации устно-разговорной речи: – Оспу! – выбегая на площадку, грозно кричал маленький и большеголовый Иоська. – Кто не прививал, вылетай живо! (Военная тайна).
Среди повествовательных восклицательных конструкций своей экспрессивностью выделяются предложения с ярко выраженной оценочной функцией, например: – Так разве же я тебя галстуком заставлял красить? – возмущался Иоська. - И тут пятно, и там пятно. Эх, Баранкин, Баранкин! Ты бы хоть раньше сказал, а теперь и кладовая заперта, и кастелянша ушла (Военная тайна); – А то не посмотрю, что товарищ, и скажу вожатой. – Ну, говори…Провокатор!(Военная тайна).
Подобные конструкции квалифицируются как разновидность неполных предложений – ситуативные реплики повествовательно-предикативного характера, дающие название, определение или экспрессивную характеристику субъекта, известного собеседникам из обстановки речи [3, с. 154]. Для таких восклицательных предложений в детской речи типична прежде всего экспрессивная функция, отражающая особенности психологии персонажей: детям свойственна искренность, эмоциональность, резкость оценок. Предикат обычно выражен существительным или именной субстантивированной формой, например: – Несчастная! – завопил я. – Но кто же это тебя заставляет открывать кран, опрокидывать чернила, спихивать кастрюли и заталкивать в замок гвозди? Я бы на месте твоей мамы взял веревку да вздул тебя хорошенько! (Дым в лесу).
Неполные повествовательные восклицательные предложения, употребленные не в диалоге, а во внутренней речи, могут выражать экспрессивную характеристику действия с семантическим компонентом гиперболизации, например: На крышке аккуратно обозначены год, месяц и число – то самое, когда я встретил Федосеева в лесу у самолета. Внизу надпись: «Владимиру Курнакову от летчика Федосеева». Я стою молча. Погибли! Погибли теперь без возврата все мальчишки нашего двора. И нет им от меня сожаления, нет пощады! (Дым в лесу)
В последнем случае текст построен как несобственно-авторское повествование, оформленное с точки зрения героя и обнаруживающее особенности его словоупотребления. Эта композиционно-речевая форма является, по мнению исследователей, ведущей в прозе Гайдара [6, с. 238].
Вопросительные восклицательные предложения, отличающиеся, как правило, сложным, модифицированным модальным значением, в детской речи встречаются реже, чем предложения других функциональных типов. Показателями восклицательности, помимо особой интонации, выступают специальные «восклицательные» слова: местоимения, наречия, приобретающие свойства эмоционально-усилительных частиц (кто, что, какой, как, что за и др.) [4]; фразеологизированность структуры предложения [11, с. 103-104], например:
Из-за угла выскочил Иоська. Наткнувшись на Владика, он быстро остановился, но, заметив мяч, подошел, поднял и укоризненно сказал: – Что же! Если ты на меня злишься, то тебе и все виноваты? Ребята ищут, ищут, а ты не можешь мяч через забор перекинуть? Какой же ты товарищ? (Военная тайна)
Вопросительные восклицательные предложения с обращением могут выражать имплицитное значение побуждения к действию, субъектом которого является собеседник, а не говорящий [9], например:
Яшка, сбитый с толку такой манерой отвечать, сказал укоризненно: – И зачем ты, Дергач, огрызаешься! Мы ведь тебе не допрос делаем, а ежели спрашиваю я, то по дружбе (На графских развалинах). Ср.: Незачем тебе, Дергач, огрызаться! = Не надо тебе, Дергач, огрызаться! = Не огрызайся, Дергач! На сложный характер функционального модального значения указывает интонация, оформленная не вопросительным, а только восклицательным знаком, и синонимическая трансформация, выявляющая семантику побуждения [9, с. 116].
Итак, восклицательные предложения обладают яркими стилистическими возможностями для передачи эмоционального состояния героев-детей и разностороннего описания событий. Широко представленные в детском дискурсе прозы А.П. Гайдара, они отражают особенности структуры повествования: внимание к «голосу» персонажа-ребенка, обращение к разным способам передачи детской речи. Предложения-восклицания создают своеобразие форм реализации авторской модальности в тексте произведения: последовательное обращение к стилизации детской и разговорной речи; выражение синтаксическими средствами семантики эмоциональности, субъективно-модальных значений; взаимодействие лирической и иронической экспрессии.
Литература:
1. Гайдар А.П. Собрание сочинений в 4-х т. – М.: Детская литература, 1964. – Т. 1. – 1964. – 367 с.; Т. 2. – 1964. – 439 с.; Т. 3. – 1964. – 407 с.; Т. 4. – 1965. – 583 с.
2. Долженко Л.В. Эмоции в повести А.П. Гайдара «Тимур и его команда» // Аркадий Гайдар и круг детского и юношеского чтения. Материалы Всероссийской научно-практической конференции. Арзамас. 21-23 октября 2004 г. – Арзамас: АГПИ, 2004. – С. 64-68.
3. Лекант П.А. Синтаксис простого предложения в современном русском языке. – М.: Высшая школа, 1986. – 176 с.
4. Лекант П.А. Рациональный и эмоциональный аспекты русского предложения // Русский язык в школе. – 2004. – № 4. – С. 75-78.
5. Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. – М.: Советская энциклопедия, 1990. – 682 с.
6. Николина Н.А. Структура повествования в прозе А.П. Гайдара // Язык и стиль А.П. Гайдара: Коллективная монография / Сост. В.В. Востоков. – Арзамас: АГПИ, 2009. – С. 235-245.
7. Осьмухина О.Ю. Детский дискурс современной отечественной прозы // Аркадий Гайдар и круг детского и юношеского чтения: материалы XVI Всероссийской научно-практической конференции с международным участием. 22-24 октября 2014 г. / Отв. ред. Б. С. Кондратьев; Арзамасский филиал ННГУ. – Арзамас: Арзамасский филиал ННГУ, 2014. – С. 172-178.
8. Пешковский А.М. Русский синтаксис в научном освещении. – М.: Языки славянской культуры, 2001. – 544 с.
9. Чумакова Т.В. Синонимия инфинитивных предложений с модальной семантикой долженствования // Вестник Южно-Уральского профессионального института. – 2014.– № 1 (13). – С. 114-124.
10. Чумакова Т.В. Синтаксические средства выражения авторской модальности в романе И.А. Бунина «Жизнь Арсеньева» // Филологические науки. Вопросы теории и практики. – 2014.– № 12 (42). – Ч.1. – С. 199-201.
11. Чумакова Т.В. Восклицательное предложение как средство выражения семантики эмоциональности в романе М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени» // Вестник Южно-Уральского профессионального института. – 2014. – № 3 (15). – С. 99-106.
