Идея взаимосвязи конструктивного и деструктивного в философии Нового времени (ХVIII–XIX вв.)

 

Идея взаимосвязи конструктивного и деструктивного в развитии общества в большей или меньшей степени всегда интересовала философов, будучи тесно переплетена с идеями сущности человеческой природы, соотношения добра и зла, творчества, прогресса, исторической закономерности и случайности и некоторых других. В ХVIII-XIX веках активно развивается и постепенно начинает доминировать мысль о неизбежности общественного прогресса. Правда, уже тогда, отдельные философы ставили под сомнение ее конструктивность. Кроме того, в период Нового времени исследователи не обходят вниманием определенные черты человеческого характера, которые оказывают непосредственное и, зачастую, парадоксальное влияние на развитие общества. Историко-философский анализ этого периода в указанном ключе позволит приблизиться к пониманию сущности взаимосвязи конструктивного и деструктивного в общественном бытии.

Отметим, что «конструктивное» и «деструктивное» мы используем в современном общепринятом смысле.

Философы Нового времени, особенно просветители, в целом в человеческой истории и в поведении индивидов наблюдают больше конструктивного, чем деструктивного.

Так, А.-Р. Ж. Тюрго отмечает взлеты и падение определенных государств и империй, которые происходили в истории при разных обстоятельствах, однако, как приверженец идеи прогресса, с оптимизмом описывает развитие наук и искусств. «Империи возникают и падают; законы, формы правления следуют друг за другом; искусства и науки изобретаются и совершенствуются. Попеременно то задерживаемые, то ускоряемые в своем поступательном движении, они переходят из одной страны в другую. Интерес, честолюбие, тщеславие обусловливают беспрерывную смену событий на мировой сцене и обильно орошают землю человеческой кровью. Но в процессе вызванных ими опустошительных переворотов нравы смягчаются, человеческий разум просвещается, изолированные нации сближаются, торговля и политика соединяют, наконец, все части земного шара. И вся масса человеческого рода, переживая попеременно спокойствие и волнение, счастливые времена и годины бедствия, всегда шествует, хотя медленными шагами, ко все большему совершенству» [13, с. 51–52]. А.-Р. Ж. Тюрго отмечает, что «нравы смягчаются», «разум просвещается», «нации сближаются» вследствие осознания деструктивных последствий человеческой деятельности. Интересно также его замечание относительно сближения изолированных наций, как прогнозирование современных глобализационных процессов, правда, в настоящее время политика зачастую является фактором более разъединяющим, нежели сближающим отдельные страны.

Оптимизм отличает и мысли Ж.-А. Кондорсе относительно дальнейшего развития человечества. «Без сомнения прогресс может быть более или менее быстрым, но никогда развитие не пойдет вспять…» [5, с. 686]. Философ связывает надежды на улучшение состояния человеческого рода с уничтожением неравенства между нациями, прогрессом равенства между разными классами и действительным усовершенствованием человека. При этом он считает, что способность человека к усовершенствованию безгранична и не зависит от какой бы то ни было силы [5].

Вольтер в «Метафизическом трактате» (1734) отмечает, что свойственная человеку доброжелательность «… никогда не смогла бы послужить основанию великих империй и процветающих городов, если бы нам вдобавок не были свойственны великие страсти» [2, с. 266]. Он объясняет, что эти страсти (гордыня, страсть повелевать, алчность, зависть), злоупотребление которыми приносит столько зла, в действительности являются первопричиной порядка на Земле. Например, с помощью гордыни возникло общество: «Едва лишь настоятельные потребности объединили между собой несколько человек, как наиболее ловкие среди них поняли, что всем этим людям от рождения присуща непомерная гордость, равно как и непобедимая склонность к благополучию. Нетрудно было убедить их в том, что, если они совершат для блага всего общества нечто стоившее бы им небольшой потери благополучия, гордость их была бы за это с избытком вознаграждена» [2, с. 266].

Страсть повелевать, с точки зрения Вольтера, еще сильнее разожгла человеческую изобретательность, направленную на то, чтобы подчинить одних людей другим: «… неистовое приобретательство земных благ с каждым днем добавляло новые успехи к процветанию всех видов искусств. Механизм этот не получил бы столь сильного развития без содействия зависти, весьма естественной страсти, всегда маскируемой людьми именем «соревнование». Зависть эта разбудила от лени и возбудила дух каждого, кто видел, что его сосед могуществен и счастлив» [2, с. 267].

Из этого логично следует вывод, что «… вероятно, бог дал нам эти потребности и страсти для того, чтобы наша изобретательность обратила их к нашей выгоде. Если же многие люди ими злоупотребляют, то нам не следует сетовать на добро, которое люди обращают во зло» [2, с. 268]. Как видим, Вольтер непосредственно связывает особенности человеческого характера, которые в христианской традиции отождествлялись с грехами, с прогрессивным развитием самого человечества.

Ф. де Ларошфуко специально не занимался проблемами философии истории, однако его максимы относительно человеческих страстей, характеризуя дух той эпохи, выразительно показывают взаимосвязь конструктивного и деструктивного, прежде всего, в плоскости человеческих отношений. Их сущность коротко можно выразить следующим утверждением французского мыслителя: «зачастую наши добродетели — не более чем замаскированные пороки» [7, с. 24]. Эта мысль в дальнейшем раскрывается такими максимами: «нам часто приходилось бы краснеть за наши лучшие поступки, если бы мир мог видеть, из каких побуждений они совершаются» [7, с. 75], или «жажда славы, страх позора, намерение составить состояние, желание сделать нашу жизнь удобной и приятной, стремление принизить других — таковы нередко причины доблести, столь славной меж людьми» [7, с. 51].

Размышляя о взаимосвязи добра и зла, Ф. де Ларошфуко демонстрирует глубокое знание человеческой психологии. Он предполагает, что «чинимое нами зло приносит нам не столько ненависти и преследований, как наши добрые качества» [7, с. 28], и что «добро нередко вершат ради того, чтобы иметь возможность безкарно творить зло» [7, с. 39].

Философ не обходит вниманием также и интеллектуальную сферу, отмечая: «самое утонченное безумие рождается из высокой мудрости» [7, с. 93].

Среди мыслителей этого периода выделяется Ж. Ж. Руссо. Он продолжает традицию тех философов древности (например, Сенеки), которые считали, что развитие наук и искусств является причиной ухудшения человеческих характеров. «Наши души развращались, по мере того как совершенствовались науки и искусства. Быть может мне скажут, что это несчастье, присущее только нашей эпохе? Нет, милостивые государи, зло причиняемое нашим суетным любопытством, старо как мир» [12, с. 559].

Негативное в целом отношение к знанию подтверждается следующим тезисом философа: «Народы! Знайте раз навсегда, что природа хотела оберечь вас от наук, подобно тому как мать вырывает из рук своего ребенка опасное оружие. Все скрываемые ею от вас тайны являются злом, от которого она вас охраняет и трудность изучения составляет одно из немалых ее благодеяний. Люди испорчены, но они были бы еще хуже, несли бы имели несчастье рождаться учеными» [12, с. 560]. В полной мере проницательность данного утверждения можно оценить лишь по прошествии нескольких столетий, когда, например, ученые создали ядерное оружие, а политики его применили.

Немецкий просветитель И. Г. Гердер считал, что цель человечества — это гуманность. И люди всегда стремятся к гуманности в зависимости от того как ее понимают. При этом они делают ошибки, но и ошибки эти необходимы, для дальнейшего развития гуманности. «Человек не мог жить, не мог сохранять свою жизнь, не умея пользоваться разумом, а коль скоро он пользовался своим разумом, перед ним открылись ворота и он мог совершать теперь ошибку за ошибкой, делать одну неверную попытку за другой, но точно так же открылся перед ним, притом даже благодаря самим ошибкам и заблуждениям, путь к более совершенному пользованию разумом. Чем быстрее распознаёт человек свои ошибки, чем решительнее устраняет их, тем дальше он идет, тем более складывается его гуманность, и он должен довести развитие ее до конца или же в течение долгих веков стенать под бременем собственной вины» [3, с. 430].

Оптимистичный в целом взгляд на развитие общества выражается в уверенности, что благой порядок природы в том, что «… созидателей рождается куда больше, чем разрушителей» [3, с. 433]. Кроме того, мислитель отмечает: «… по мере роста подлинной гуманности демонов разрушения на самом деле стало меньше среди людей и что совершилось это по внутренним законам разума и государственного искусства, приобщающихся к просвещению» [3, с. 434].

Также И. Г. Гердер допускает, что постепенное развитие искусств и изобретений на самом деле предоставляет людям все больше средств для ограничения и обезвреживания всего того угрожающего, что не смогла бы обезвредить даже природа [3].

Основатель немецкой классической философии, И. Кант, взаимосвязь конструктивного и деструктивного объяснял действием природы, которая таким образом обеспечивает развитие человечества, причем аргументы немецкого мыслителя схожи с аргументами Вольтера. Как и Вольтер И. Кант считает, что в условиях всеобщей доброжелательности и единодушия не произошло бы развитие человечества. «Средство, которым природа пользуется для того, чтобы осуществить развитие всех задатков людей, — это антагонизм их в обществе, поскольку он в конце концов становится причиной их законосообразного порядка. Под антагонизмом я разумею здесь недоброжелательную общительность людей, т. е. их склонность вступать в общение, связанную, однако, с всеобщим сопротивлением, которое постоянно угрожает обществу разъединением. … Именно это сопротивление пробуждает все силы человека, заставляет его преодолевать природную лень, и, побуждаемый честолюбцем, властолюбием или корыстолюбием, он создает себе положение среди своих ближних, которых он, правда, не может терпеть, но без которых он не может и обойтись. Здесь начинаются первые истинные шаги от грубости к культуре, которая, собственно, состоит в общественной ценности человека» [4, с. 11].

Страсти, упоминаемые Вольтером, которые могут принести столько бедствий, однако, благодаря которым происходит развитие общества, упоминает также и И. Кант: «… да будет благословенна природа за неуживчивость, за завистливо соперничающее тщеславие, за ненасытную жажду обладать и господствовать! Без них все превосходные природные задатки человечества оставались бы навсегда неразвитыми. Человек хочет согласия, но природа лучше знает, что для его рода хорошо; и она хочет раздора» [4, с. 12].

Как видим из приведенных мыслей философа, взаимосвязь конструктивного и деструктивного имеет объективный характер, поскольку непосредственно не зависит от намерений отдельно взятого человека, более того, наперекор его воле и намерениям обеспечивается действием природы, и, наконец, выступает как определенная закономерность развития всего человечества, хотя И. Кант именно такими словами ее не описывал. Продолжая линию Просвещения, философ демонстрирует в целом оптимистичный взгляд на будущее человечества, и, вопреки всем неурядицам, которые были, и которые еще ждут человечество, именно они, по мнению И. Канта, наконец, приведут к общему благу. И. Кант отмечал, «… все войны представляют собой многочисленные попытки (правда, не как цель человека, а как цель природы) создать новые отношения между государствами и посредством разрушения или хотя бы раздробления всех образовать новые объединения, которые, однако, опять-таки либо в силу внутреннего разлада, либо вследствие внешних распрей не могут сохраниться и потому должны претерпевать новые, аналогичные революции, пока наконец отчасти благодаря наилучшей внутренней системе гражданского устройства, отчасти же благодаря общему соглашению между государствами и международному законодательству не будет достигнуто состояние, которое подобно гражданскому обществу сможет, как автомат, существовать самостоятельно» [4, с. 16].

Заметим, что усовершенствование общества І. Кант связывает с развитием не наук, а гражданского устройства, его законов и внешних политических отношений «… поскольку они благодаря тому доброму, что содержалось в них, в течение долгого времени способствовали возвышению и прославлению народов (и вместе с ними также наук и искусств), в то время как то порочное, что было им присуще, приводило эти народы к упадку, однако так, что всегда оставался зародыш просвещения, который, развиваясь все больше после каждого переворота, подготовлял более высокую ступень совершенствования…» [4, с. 22].

Итак, источником и конструктивного, и деструктивного является политическая деятельность, в то время как образование (наука) имеет лишь положительные функции. Вообще, такой взгляд на развитие цивилизации, приводит философа к мысли, что «… когда-нибудь, не очень скоро, человеческий род достигнет наконец того состояния, когда все его природные задатки смогут полностью развиться и его назначение на земле будет исполнено» [4, с. 22].

ХІХ век был богат на разнообразные радикальные идеи относительно усовершенствования общества в интересах большинства и улучшения условий существования представителей самых бедных слоев населения. Поэтому идею взаимосвязи конструктивного и деструктивного в общественном бытии можно отыскать и в работах К. Маркса и Ф. Энгельса, и анархистов. Данная идея, в этот период, проявляется в том, что уничтожение существующего общественного порядка (в большинстве концепций — путем революции, то есть наиболее разрушительным путем) является необходимым условием лучшего будущего общества. Причем, представления о будущем обществе в концепции К. Маркса и Ф. Энгельса и в различных концепциях анархистов несколько отличались.

Так, для К. Маркса и Ф. Энгельса [8] история общества — это история борьбы классов, которая заканчивается или революционной перестройкой общества или общей гибелью классов, которые борются. Они отмечают, что современное общество все больше раскалывается на два больших класса — буржуазию и пролетариат. Революция — это движущая сила истории: «… революция необходима не только потому, что никаким иным способом невозможно свергнуть господствующий класс, но и потому, что свергающий класс только в революции может сбросить с себя всю старую мерзость и стать способным создать новую основу общества» [9, с. 70].

К. Маркс и Ф. Энгельс, отмечали, что пролетариат, как наиболее низкий и самый большой слой общества, не сможет подняться без того, чтобы не взлетели в воздух все другие слои общества. Если пролетариат, уничтоживши частную собственность путем революции, «… превращает себя в господствующий класс и в качестве господствующего класса силой упраздняет старые производственные отношения, то вместе с этими производственными отношениями он уничтожает условия существования классовой противоположности, уничтожает классы вообще, а тем самым и свое собственное господство как класса. На место старого буржуазного общества с его классами и классовыми противоположностями приходит ассоциация, в которой свободное развитие каждого является условием свободного развития всех» [8, с. 447].

Разрушение государства — главный путь к свободе личности с точки зрения анархистов. Г. Бакунин [1] утверждал, что между монархией и демократической республикой есть только одно существенное различие: в монархии чиновники народ притесняют и грабят ради привилегированных имущих классов, а также собственных карманов во имя монарха, в республике — происходит все то же самое только во имя народной воли. Поэтому необходимым условием освобождения пролетариата есть разрушения государства. Г. Бакунин отмечает, что «… этот вопрос без кровавой, ужасной борьбы разрешиться не может…» [1, с. 341]. А поскольку, Социальная Революция по своей сути, революция интернациональная, поэтому разрушение любого государства возможно лишь при условиях дружеской поддержки и содействия пролетариата всех стран [1].

П. Кропоткин [6] подчеркивал, что одного разрушения недостаточно, нужно уметь создавать. Народ всегда обманывался в революциях именно поэтому, что разрушивши старое, он недостаточно думал о созидании, предоставлял эту возможность буржуазии, которая знала что хотела, и потому восстанавливала власть в свою пользу. Утверждая, что коммунизм и анархия есть необходимое дополнение друг друга, П. Кропоткин, лучшее будущее видит в обществе, которое владеет общественным капиталом, накопленным работой предыдущих поколений, использует этот капитал в пользу всех, не создавая господствующего меньшинства. «Такое общество непременно стремится к наиболее полному развитию личности, вместе с наибольшим развитием добровольных союзов — во всех их формах, во всевозможных степенях, со всевозможными целями — союзов, постоянно видоизменяющихся, носящих в самих себе элементы своей продолжительности и принимающих в каждый данный момент те формы, которые лучше всего соответствуют разнообразным стремлениям всех» [6, с. 213].

Среди философов ХІХ века отдельного упоминания заслуживает Ф. Ницше. Он был одним из немногих мыслителей того времени, которые отрицали прогресс. «Человечество не представляет собою развития к лучшему, или к сильнейшему, или к высшему, как в это до сих пор верят. «Прогресс» есть лишь современная идея, иначе говоря, фальшивая идея. Теперешний европеец по своей ценности глубоко ниже европейца эпохи Возрождения, поступательное развитие решительно не представляет собою какой-либо необходимости повышения, усиления» [11, с. 634]. Как и анархистов, Ф. Ницше не устраивало существующее положение дел в обществе, однако, желательное будущее в его работах существенно отличалось от того будущего к которому стремились анархисты, прежде всего тем, что он не переживал относительно условий существования обездоленных, его волновало отсутствие условий для возникновения Сверхчеловека. «Нет несправедливости в неравных правах, несправедливость в притязании на «равные» права…» [11, с. 686]. Отстаивая концепцию Сверхчеловека (как наивысший тип человека более ценный, более достойный жизни), философ отмечал: «Слабые и неудачники должны погибнуть: первое положение нашей любви к человеку. И им должно еще помочь в этом» [11, с. 633]. С точки зрения Ф. Ницше, христиане и анархисты являются врагами Сверхчеловека. Христианство — потому что является религией сочувствия, которая поддерживает слабых и неудачников. Анархизм — потому что лишает рабочего ощущения удовлетворенности его малым бытием. «Христианин и анархист: оба decadents, оба не способны действовать иначе, как только разлагая, отравляя, угнетая, высасывая кровь, оба — инстинкт смертельной ненависти против всего что возвышается, что велико, что имеет прочность, что обещает жизни будущность…» [11, с. 687].

Взаимосвязь конструктивного и деструктивного в философии Ф. Ницше, по нашему мнению, сконцентрирована в таком тезисе: «В человеке важно то что он мост, а не цель: в человеке можно любить только то, что он переход и гибель» [10, с. 9]. Ф. Ницше утверждает, что человек должен погибнуть для того, чтобы появился Сверхчеловек.

Таким образом, доминирующая в ХVIII–XIX веках идея прогресса, который невозможен без развития наук, искусств, законодательной сферы, обусловила в целом оптимистический взгляд мыслителей на дальнейшее развитие общества. Большинство философов ХVIII века, особенно просветители, в целом в человеческой истории и в поведении индивидов, наблюдают больше конструктивного, чем деструктивного. Источником взаимосвязи конструктивного и деструктивного являются страсти, владеющие людьми, которые могут приносить много бедствий, однако служат развитию как отдельного общества, так и всего человечества. Настроения в ХІХ веке заметно радикализировались. Взаимосвязь конструктивного и деструктивного проявляется в ином аспекте — усовершенствования общества в интересах большинства и улучшения условий жизни представителей самых бедных слоев населения достигается не благодаря развитию наук, искусств, законов, а уничтожением существующего общественного порядка (в большинстве концепций — путем революции, то есть наиболее разрушительным путем).

 

Литература:

 

1.      Бакунин М. А. Государственность и анархия / М. А. Бакунин // Философия. Социология. Политика. — М.: Правда, 1989. — С. 291–526.
2.      Вольтер. Метафизический трактат / Вольтер // Философские сочинения. — М.: Наука, 1988. — С. 227–275.
3.      Гердер И. Г. Идеи к философии истории человечества / И. Г. Гердер; [пер. и примеч. А. В. Михайлова]. — М.: Наука, 1977. — 704 с.
4.      Кант И. Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане. 1784. / И. Кант // Сочинения в шести томах / Под общ. ред. В. Ф. Асмуса — М.: Мысль, 1966. — Т. 6. — С. 5–23.
5.      Кондорсе Ж.-А. Эскиз исторической картины прогресса человеческого разума / Ж.-А. Кондорсе // Антология мировой философии в 4-х т. — М.: Мысль, 1970. — Т.2 — С.685–693.
6.      Кропоткин П. Анархия, ее философия, ее идеал: Сочинения / П. А. Кропоткин. — М.: Изд-во Эксмо,2004. — 864 с.
7.      Ларошфуко Ф. де Максимы / Ф. де Ларошфуко. Характеры, или Нравы нынешнего века /Ж. де Лабрюйер. Избранные беседы / Ш. де Сен-Дени де Сент-Эвремон. Введение в познание человеческого разума. Размышления и максимы / Л. де Клапье де Вовенарг. Максимы и мысли / С. Шамфор: пер. с фр. — М.: НФ «Пушкинская библиотека»: ООО «Издательство АСТ», 2004. — 794 с.
8.      Маркс К.Манифест Коммунистической партии / Маркс К., Энгельс Ф. // Сочинения. — 2-е изд. — М.: Государственное издательство политической литературы, 1955. — Т. 4. — С. 419–459.
9.      Маркс К. Немецкая идеология / Маркс К., Энгельс Ф. //Сочинения. — 2-е изд. — М.: Государственное издательство политической литературы, 1955. — Т. 3. — С. 7–544.
10. Ницше Ф. Так говорил Заратустра / Ф. Ницше // Сочинения в 2 т. / Сост., ред. и авт. примеч. К. А. Свасьян; пер. с нем. — М.: Мысль, 1996. — Т. 2 — С. 5–237.
11. Ницше Ф. Антихрист. Проклятие христианству / Ф. Ницше // Сочинения в 2-х т. / Сост., ред. и авт. примеч. К. А. Свасьян; пер. с нем. — М.: Мысль, 1996. — Т. 2 — С. 631–692.
12. Руссо Ж. Ж. Рассуждение о науках и искусствах, получившее премию Дижонской Академии в 1750 году, на тему, предложенною этой же Академией: способствовало ли возрождение наук и искусств улучшению нравов / Ж. Ж. Руссо// Антология мировой философии в 4-х т. — М.: Мысль, 1970. — Т.2 — С. 558–574.
13. Тюрго А.-Р. Ж. Последовательные успехи человеческого разума / А.-Р. Ж. Тюрго; [пер. И. А. Шапиро] // Избранные философские произведения. — М.: Соцэкгиз, 1937. — С. 51–73.