Со сменной общественно-политического строя в 1991 г. отношение к одной из ведущих христианских конфессий России — Русской Православной Церкви Московского Патриархата изменилось. В условиях кризиса, охватившего все стороны общественной жизни, государство увидело в Церкви, как в одном из общественных институтов, возможность остановить надвигающуюся духовно-нравственную катастрофу. И, действительно, православные священнослужители призывали с амвонов паству к покаянию и исправлению. В своих проповедях они напоминали людям о необходимости вместе с гражданскими властями вносить свой вклад в общественное благо, в духе правды, справедливости и солидарности. Оценив позитивную роль Церкви в примирении и консолидации российского общества, власти пошли на сотрудничество. После долгих десятилетий гонений, насаждения со школьной скамьи атеистического мировоззрения, Православие в России вновь обретает второе дыхание. Церковь, несмотря на годы воинствующего безбожия, противодействия различных общественных сил, постепенно возвращает утраченные ею позиции в обществе. Сегодня без представителей РПЦ не обходится ни одно серьезное мероприятие, как на федеральном, так и на региональном уровне. Священнослужители получили возможность доводить мнение Церкви по наиболее актуальным проблемам российского общества до широкой аудитории. Церковь идет на сотрудничество с различными звеньями государственной власти. В настоящее время РПЦ чуть ли не единственная самоуправляющаяся организация в стране, которая борется с разрушением нравственных основ общества. Сближение государственной власти и церкви становится предметом многочисленных споров в обществе. Сторонники традиционных ценностей позитивно оценивают эти шаги, считая Православие исторически утвердившимся признаком идентичности российского народа. Приверженцы либеральных взглядов видят в этом нарушение Конституции РФ, проявление клерикализма и угрозу существования свободы совести в государстве [5]. Для граждан субъектов РФ, входящих в Дальневосточный федеральный округ и находящихся в условиях культурной и экономической экспансии сопредельных стран Азиатско-Тихоокеанского региона, активизации церковно-государственных отношений не менее актуальна и для того чтобы понять их характер, дать объективную оценку и сделать выводы, необходимо обратиться к истории. К сожалению, несмотря на повышенный интерес со стороны ученых и исследователей к истории Русской Православной Церкви на Дальнем Востоке в последнее десятилетие, эта тема до сих пор остается недостаточно изученной. Яркой иллюстрацией этому является положение Церкви, представленной Благовещенской и Приамурской епархией, в Приамурье в период падения в России самодержавия в 1917 г., событий гражданской войны 1918–1922 гг. и становления советской власти на дальневосточных рубежах.
К 1917 г. Благовещенская и Приамурская епархия как церковная административно-территориальная структура включала в себя: Амурскую область, часть Приморской, приходы в низовьях р. Уссури, по линии Уссурийской железной дороги, на нижнем Амуре. Кафедра правящего архиерея находилась в Благовещенске. Удаленность от центральных районов и последующие события гражданской войны, образование буферного государства Дальневосточной республики (ДВР) в 1920 г. на какое-то время отсрочили реализацию в отношении Церкви на территории Приамурья некоторых декретов советской власти, затрагивающих права религиозных организаций. Согласно Основному закону Дальневосточной республики Церковь отделялась от государства, утрачивала ряд функций, которые были присущи ей в синодальный период. Однако в отличии от западных регионов России структурные подразделения Дальневосточных епархий сохраняли статус юридического лица, что позволяло им сохранить за собой движимое и недвижимое имущество. Несмотря на это, противостояние воюющих сторон на протяжении всего времени гражданской войны сильно осложняло жизнь священнослужителей и их паствы. Так, в 1919 г. в ходе боев между отрядом белого казачьего офицера А. Пискунова с красными партизанами Шевчука в селе Архангеловке (ныне Хабаровский район) серьезно пострадал Богородично-Федоровский мужской монастырь. Нередко в условиях всеобщего ожесточения клирики Благовещенской и Приамурской епархии, члены их семей и просто активные прихожане подвергались насилию и издевательствам. Так священник Георгий Паргачевский, служивший в селе Ивановка Амурской области, был убит в 1918 г. На его теле было обнаружено 11 колотых ран, голова была рассечена шашками. В 1919 г. в селе Троицкое (ныне Нанайский район) пострадал священник Филипп Распопов. Партизаны-анархисты из отряда Я. И. Тряпицына ворвались в дом Распопова, вытащили его на улицу и поволокли к реке Амур, где после долгих истязаний он был утоплен. Поводом для расправы послужило то, что священнослужитель укрыл белого офицера [6]. В целом можно сделать вывод, что епархиальные церковные структуры в Приамурье продолжали функционировать на протяжении всей гражданской войны, никаких мер дискриминационного характера со стороны существующих в этом регионе правящих режимов не было. Несмотря на то, что Конституция ДВР устанавливала светский характер государственного устройства, церковь теряла свои позиции в сфере школьного образования, лишалась права вести регистрацию актов гражданского состояния, в Приамурье сохранялись структуры епархиального управления, имущество и иерархия, что позволяло вести полноценную богослужебную жизнь. Исключение составляли, как правило, действия различных партизанских отрядов, бойцы которых вершили внесудебные расправы в отношении отдельных священнослужителей, что было обыденной практикой в условиях обострения классовой борьбы. В 1922 г. Дальневосточная республика вошла в состав РСФСР, в качестве Дальневосточной области в составе Забайкальской, Прибайкальской, Амурской, Приамурской, Приморской, Камчатской губерний и Бурят-Монгольской автономной области. С момента окончательного утверждения на Дальнем Востоке советской власти начинает действовать советское законодательство, серьезно ущемлявшее права религиозных организаций. В соответствии с принятым в 1917 г. Декрете «О земле» и принятым в 1918 г. Декрете «О свободе совести, церковных и религиозных обществах», приходы, входящие в состав Благовещенской и Приамурской епархии, лишались своих зданий, предметов, предназначенных для осуществления богослужебных целей. С этого времени верующие в лице приходских общин вынуждены были заключать соглашения с органами советской власти на пользование изъятым церковным имуществом на правах аренды. Руководствуясь трудами видных руководителей РКП(Б), местные партийные и советские органы развернули активную атеистическую пропаганду на каноническом пространстве Благовещенской и Приамурской епархии. На страницах местной прессы публиковались материалы, разоблачающие быт священнослужителей, в дни церковных праздников ставились спектакли и читались лекции антирелигиозной направленности. Более того в советских учреждениях проводилась борьба с традиционными предрассудками, такими как ношение колец, браслетов, серег, изымались иконы. Центрами атеистической работы становились школы и избы-читальни. Комсомольскими организациями, как и в остальных губерниях Советской России, проводились так называемые «комсомольские пасхи», «советские крестины», «коммунистические крестные ходы», на которых активисты пытались подменить христианское учение советской идеологией [1, с. 174–175]. Несмотря на предостережения руководства РПК(Б) о недопустимости оскорбления чувств верующих антирелигиозная пропаганда осуществлялась крайне слабо и неумело, зачастую оскорбляла чувства верующих. Все эти меры не смогли лишить Церковь её социальной базы, представленной в основном крестьянством, казачеством и пролетариатом, негативно в своём большинстве, относившихся к насильственной ломке привычного для них уклада жизни, как им казалось, освященного православными канонами.
Руководство советского государства сознавало, что уничтожить Церковь как идеологического противника, не вписавшегося в учение классиков марксизма-ленинизма одной лишь пропагандой и административными методами невозможно, инспирировала так называемый обновленческий раскол. Обновленцы, группа духовенства и богословов либерального толка, принявших октябрьскую революцию, выступавших за радикальные реформы в церковной жизни, в 1922 г. отстранили патриарха Тихона (Белавина) от управления Московским Патриархатом; в реализации своих планов активно сотрудничали с советскими и партийными органами, поддерживая их решения, в том числе одобряя компанию по изъятию церковных ценностей в 1922 г. В наше время, анализируя опубликованные архивные документы, становится очевидно, что так называемый «обновленческий раскол» был «детищем» советских органов государственной безопасности. Ещё в декабре 1920 г. председатель ВЧК-ОГПУ-НКВД Ф. Э. Дзержинский писал: «Церковь разваливается, и потому надо помочь, но никоим образом не возрождать ее в обновленческой форме. Поэтому церковную политику развала должна вести ВЧК, а не кто-либо другой. Официальные и полуофициальные сношения партии с попами недопустимы. Наша ставка на коммунизм, а не на религию. Лавировать может только ВЧК для единственной цели разложения попов» [7]. Согласно опубликованным архивным документам церковная жизнь в Приамурье, несмотря на отдаленность Москвы и Петрограда, где решалась судьба Православной Церкви, также была заражена плевелами обновленчества. К 1925 г. из 70 приходов Благовещенской епархии 60 приходов, в которых служили 65 священнослужителей, поддержали обновленческое ВЦУ и только 10 приходов при 17 священнослужителях сохраняли верность патриарху Тихону [1, с. 150–153]. К этому времени правящий архиерей Благовещенской и Приамурской епархии епископ Евгений (Зернов) был арестован органами ГПУ. Примечательно, что находясь в заключении в 1924 г., владыка Евгений был назначен членом Священного Синода при Святейшем патриархе Тихоне. Это назначение уже находившегося в заключении дальневосточного архиерея на столь ответственный и почетный пост свидетельствует о кризисе, охватившем патриаршую церковь, утрате ею общественно-политического влияния. Все же нельзя в полной мере согласиться с историками-краеведами, утверждающими, что ввиду ареста епископа Приамурского и Благовещенского Евгения (Зернова), вверенная ему епархия прекратила своё существование в 1923 г., ввиду того, что на кафедру никто не был назначен [1, с. 366].
Рис. 1. Преосвященный Евгений (Зернов), епископ Приамурский и Благовещенский
В соответствии с Постановлением Святейшего Патриарха, Священного Синода и Высшего Церковного Совета № 662 от 1920 г. вдовствующая епархия управлялась Хабаровскими архиереями, образованным в 1925 г. Хабаровским викариатством [8]. С момента образования викариатства в 1925 г. Хабаровскую кафедру вплоть до 1933 г. занимали шесть архиереев. Все они находились под негласным надзором органов ГПУ и в силу разных обстоятельств довольно скоро были удалены с Дальнего Востока, не имея возможности серьезно изменить церковно-политическую обстановку в регионе. Все же, несмотря на административное давление советских органов и оперативно-розыскной деятельности ГПУ, патриаршая церковь на какое-то время смогла изменить ситуацию в свою пользу. Эти успехи связаны с именем Хабаровского викария епископа Никифора (Ефимова), занимавшего архиерейскую кафедру с 1926 по 1927 гг. Благодаря энергичной апологетической и миссионерской деятельности этого архиерея в лоно патриаршей церкви массово стали возвращаться священнослужители и миряне, раннее уклонившиеся в обновленческий раскол [6]. Владыка Никифор, связавший свою жизнь с Церковью в то время, когда она лишилась всех прав, и само служение перед престолом Божием не сулило никаких благ, а наоборот предвещало лишения и страдания, притягивал к себе, притягивал к себе людей, считавших его истинным поборником Православия.
Рис. 2. Епископ Хабаровский, викарий Благовещенской и Приамурской епархии Никифор (Ефимов)
Разумеется, такой неутомимый пастырь, имя которого упоминалось в рапортах и отчетах сотрудников ГПУ, не мог долго находиться в Дальневосточном крае. Приемники епископа Никифора, несмотря на все свои усилия, не смогли противостоять давлению со стороны государства и с отъездом в 1933 г. преосвященного Серафима (Трофимова), шестого епископа Хабаровского, дальнейшее функционирование церковных структур патриаршей ориентации на каноническом пространстве в Приамурье прекращаются из-за отсутствия возможности вести полноценную богослужебную жизнь.
Резюмируя сказанное, можно сделать вывод, что православные церковные структуры, представленные в Приамурье Благовещенской и Приамурской, а затем с 1925 г. и Хабаровской епархиями оказались в той же ситуации, что и вся РПЦ в Советской России. В условиях построения нового общества, в котором не будет эксплуатации человека человеком, в отношении Церкви были применены все имевшиеся у государственного и партийного аппарата возможности, начиная от попыток изменить мировоззрение бывших подданных государя-императора и заканчивая полицейскими акциями, проводимыми органами ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД. Несмотря на ряд публикаций как светских, так и церковных авторов, рассматриваемый нами период в истории Православной Церкви в Приамурье и на Дальнем Востоке по-прежнему остаётся малоизученным. Так почти ничего неизвестно о проведении на Дальнем Востоке кампании по изъятию церковных ценностей, изымаемых в пользу голодающих 1922 г., о григорианском расколе, почти нет данных о священнослужителях, придерживавшихся «тихоновской» ориентации и обновленцах. Все это даёт почву для работы ученых и исследователей истории Дальнего Востока и требует скорейшего разрешения на фоне активизации церковно-государственных отношений в ХХ в.
Литература:
- Бакаев, Ю. Н. Религия и власть на Дальнем Востоке России. Сборник документов / Ю. Н. Бакаев, А. В. Рябова. — Хабаровск: Частная коллекция, 2001. — 381 с.
- Следственное дело Патриарха Тихона. Сборник документов и материалов Центрального архива ФСБ РФ. М., 2000. — 1048 с.
- Журнал Московской Патриархии в 1931–1935 гг. — М.: Издательский совет Московской Патриархии, 2001. — 272 с.
- Щапов, Я. Н. Русское православие: Вехи истории / Я. Н. Щапов, А. М. Сахаров. М.: Политиздат, 1989. — 719 с.
- Иерей Олег Селезнёв Возрождение инквизиции, или песок против ветра // Самый Восточный Информационно-просветительский портал Хабаровской епархии (режим доступа http://www.pravostok.ru/blog/vozrozhdenie-inkvizitsii-ili-pesok-protiv-vetra/)
- Иеромонах Никанор (Лепешев) Новомученики Дальнего Востока: Новые священномученики Приамурья, пострадавшие за Христа в 20-е — 30-е гг. ХХ столетия (режим доступа http://old.pravostok.ru/ru/journal/jhistory/?id=713)
- Сафонов Д. В. Патриаршая церковь и обновленческий раскол. 1923–1924 гг.// Анти Раскол информационно-справочный портал по расколоведению» (режим доступа http://www.anti-raskol.ru/pages/2019)
- Постановление Святейшего Патриарха, Священного Синода и Высшего Церковного Совета от 7/20 ноября 1920г. № 662 (режим доступа http://www.orthedu.ru/ch_hist/20-vek/postan_tihon1920.htm)
