Современные политические процессы отличаются турбулентностью, связанной с формированием постбиполярной системы международных отношений, демократическим транзитом, глобализацией финансово-экономических и культурных связей и отношений. Для России в условиях мировой политической нестабильности остро стоят вопросы сохранения и упрочения своих международных позиций и обеспечения безопасности и последовательного социально-экономического развития. При этом события 2013–2015 гг. на постсоветском пространстве ставят вопрос о новых вызовах ее суверенитету со стороны ведущих западных государств и межгосударственных участников международных отношений, стремящихся навязать путем наложения санкций, дипломатического и информационного давления, свою политическую волю. Все это обусловливает необходимость анализа современной политической трансформации и ее вероятных последствий для России.
Динамика современных политических процессов в мире характеризуется поиском таких моделей развития, которые учитывали бы всю совокупность и сложность глобальных, региональных, национальных и локальных изменений. Государство как форма политической организации общества выступает в качестве объективно необходимого института власти и управления, обеспечивающего эффективное социальное взаимодействие. Проблема видится в том, какой тип государственности будет в наибольшей степени отвечать формирующейся в мире политической конфигурации, экономическим, культурным и цивилизационным отношениям. Целью данного исследования является анализ проблем обеспечения государственного суверенитета и связанных с ними перспектив формирования неоимперских центров интегративности, оформления их политического господства над перифериями в современном мире.
Нация-государство является основной политической формой организации общества в XXI в., которая, однако, во многих регионах мира еще недостаточно укоренилась. Современный этап глобализации поставил под сомнение способность большинства современных национальных государств выступать эффективными носителями суверенитета и тем самым оказал разрушительное воздействие на их институционально-политические основы.
Процессы, связанные с глобализацией, привели к росту интенсивности взаимодействия современных государств и оказывают определяющее влияние на политические преобразования на региональном и государственно-национальном уровнях. В конце XX — начале XXI вв. под воздействием успеха политико-административных преобразований в развитых странах мира большое количество развивающихся государств начало проводить реформы, направленные на повышение эффективности государства. При этом идеи и концепции эффективности управления становятся не только межнациональными, но и наднациональными, что приводит к формированию международных критериев государственно-административной эффективности. Это обстоятельство в свою очередь рождает запросы и требования новых политико-административных преобразований, которые бы соответствовали наднациональным критериям и обеспечивали в первую очередь эффективное взаимодействие государства и общества. [1,с.35]
То обстоятельство, что многие формально признанные суверенные государства оказываются не в состоянии с необходимой эффективностью выполнять свои функции, составляет основное содержание современной асимметрии суверенитета. Происходящие во многих государствах политические процессы показывают, что в силу ряда внешних и внутренних факторов они вряд ли смогут добиться действительного утверждения и реализации собственной суверенности. При этом, несмотря на принцип территориальной целостности, в ряде государств появляются иные политические образования, демонстрирующие свою жизнеспособность («самопровозглашенные территории», регионы, движения и т. д.). Эти процессы протекают на фоне продолжающейся политизации этничности, в территориальном отношении «не совпадающей» с существующими государственными границами. В некоторых случаях национальная государственность настолько утрачивает суверенность, что становится фикцией. В связи с этим ряд исследователей указывают на различные измерения государственного суверенитета и ранжируют государства в зависимости от реальных возможностей отстаивать свои суверенные прерогативы.
Предлагается различать три измерения суверенитета: негативное, позитивное и операционное. Негативный суверенитет представляет формально-юридический аспект государственного суверенитета. Позитивный суверенитет — это независимость государства от своего внешнего окружения, позволяющая обеспечивать достойные условия существования граждан и общества. Операционный суверенитет определяется исходя из контекста неравномерности глобализации, что вынуждает государства поступаться частью своих суверенных прав и привилегий в обмен на участие в коллегиальном принятии важных решений мировой политики.
В соответствии с этим подходом большинство государств подпадает под категорию «предсовременных государств», которые обладают только негативным суверенитетом. Другая группа стран входит в категорию «современных государств»: их политика в большей степени отвечает сложившимся традиционным представлениям о национально-государственном суверенитете.
Наконец, третья категория «постсовременных государств» является феноменом эпохи глобализации. Такие государства сами выступают субъектами вмешательства в суверенные права других государств, и в этом отношении можно усматривать перспективы сверхнационального доминирования, связанного с определяющим влиянием на социально-политическое и культурное развитие других стран.
Исследователь О. Реут пишет о «размывании» национальных государств, что объективно расширяет набор правил, регулирующих современную систему международных отношений. [2, с.127] В условиях глобализации национальные государства подразделяются на две группы. Первая представлена государствами, которые в состоянии реализовать и защитить свои суверенные привилегии (таких меньшинство). Во вторую группу входят государства, которые утрачивают собственную институциональную состоятельность и суверенитет. «Несостоявшиеся государства» (failed state) выступают крайним выражением утраты национально-государственного суверенитета. В силу различных факторов на территории этих государств отсутствуют какие-либо институциональные образования, способные исполнять государственные функции, в том числе по обеспечению порядка и безопасности. [3,с.127] Таким образом, в первую группу входят государства, некоторые из которых могут рассматриваться в качестве латентных неоимперских центров интегративности, находящихся в окружении «государств- неудачников», составляющих вторую группу. Суверенитет последних в наибольшей степени подвержен глобализационной коррозии, в связи с чем в перспективе они могут сформировать периферию новых макрорегиональных объединений.
На фоне глобализации выделяется группа государств, сохранивших свою суверенную государственность в неприкосновенности и обладающих возможностями политического влияния. Принадлежность государства к группе «стран влияния» сложно соотнести с качеством жизни и с формой политического режима (среди них и демократии, и автократии). Это совершенно особый и малочисленный кластер стран, которые во многих других отношениях отличны друг от друга, но преследуют амбициозные цели по проецированию своего влияния на наднациональном уровне. В соответствии с вышеупомянутым исследованием, безусловным лидером выступают США. За ними следует группа государств, претендующих на глобальное влияние — Китай, Германия, Франция, Великобритания, Россия, Индия, Япония. Далее следует группа региональных или отраслевых лидеров (например, финансового, политического и/или идеологического влияния). К их числу отнесены Бразилия, Иран, КНДР, Мексика, Республика Корея, Саудовская Аравия, Турция и др. Результаты анализа демонстрируют возрастающую дисперсию политического влияния в современном мире среди немногих государств, претендующих на положение центров силы. При этом, как отмечает О. Шабров, «сегодня трудно уже не замечать, что принадлежащие одному ментальному основанию культуры не только служат объединению народов одной цивилизации, но и противопоставляют их носителям других цивилизационных кодов». [4, с.6] В связи с этим государства-лидеры, «страны влияния» при обязательном учете их цивилизационной и культурной принадлежности могут рассматриваться в качестве латентных центров новых макрорегиональных объединений XXI в.
В XXI в. доминирование центров силы, вероятно, будет иметь сверхнациональный характер. Сверхнациональность суверенитета следует понимать в том плане, что в отличие от наднациональной интеграции она лишает объединение паритетности, придает политическим процессам исключительно центростремительный характер и направлена на реализацию господствующего положения центра, концентрацию им политической власти и ресурсов за счет периферии. Формирование таких сверхнациональных объединений, образование неоимперских центров интеграции может быть связано или с упрочением международных организаций, обретением ими собственной суверенности (таким примером может стать Европейский союз), или с распространением влияния государств, потенциал которых выходит за рамки нации-государства, что может рассматриваться как более традиционный путь образования империй. Неоимперские центры и контролируемые ими объединения, вероятно, унаследуют от классических имперских систем идеологический универсализм, экспансионистскую политику и гетерогенность, выраженную в системе отношений «центр — периферия», но в их базисе будет преобладать не столько военное превосходство, сколько реализация проектов ограниченной модернизации, политической стабилизации и социальной ответственности, а также экономическая привлекательность.
В связи с этим для России представляется необходимым обеспечение партнерских отношений с государствами постсоветского пространства. Тем самым Россия, обеспечивая политическую стабильность и социально-экономическое развитие всего евразийского региона, закладывает основы реализации собственных национально-государственных интересов в условиях современной глобальной политической трансформации.
Литература:
- Евстифеев Р. В. Политико-административные преобразования в контексте глобальных вызовов: отечественный и зарубежный опыт, проблемы и тенденции развития. Автореф. дисс. докт. полит. наук. М. 2011. С. 35.
- Реут О. Ч. Прилагательные суверенитета. Суверенитет как прилагательное // Полис. 2007. № 2. С. 121.
- Орбелян А. С. Некоторые вопросы применения вооруженной силы в связи с феноменом несостоявшихся государств // Материалы V Конверта РАМИ. Том 25. Международное право в XXI веке. М: МГИМО — Университет, 2009. С. 127.
- Шабров О. Ф. Эффективность государственного управления в условиях постмодерна // Власть. № 5. С. 6.
