Статья посвящена анализу функций и стилистических средств выражения категории литературной маски в стихотворениях И. Северянина из сборника «Громокипящий кубок». Автор демонстрирует, как маска мечтателя противопоставляется активному, деятельному характеру стихотворений, что создает дополнительный эффект воздействия на читателя.
Ключевые слова: литературная маска, маска мечтателя, «Громокипящий кубок», И. Северянин, футуризм.
Литературный термин «футуризм» возник от латинского слова Futurum- будущее. Иногда футуристы называли себя в России «будетлянами», т.е. людьми, которые будут. Отсюда смелые формы, необычный синтаксис, употребление индивидуально-авторских слов, отражение в творчестве резко изменившейся динамичной жизни с электрификацией и машинами. Как отмечали современники: «Мечтательной голубизне, черной меланхолии и унылому минору футуристы противопоставляют огонь борьбы, энергию творчества и восторг кипящих юных сил» [1]. В рамках футуризма в 1911 г. И. Северяниным была открыта «академия эгофутуризма». Очень точную характеристику этого литературного направления даёт С. Авдеев: «Это течение было какой-то смесью эпигонства раннего петербургского декадентства, доведения до безграничных пределов „песенности“ и „музыкальности“ стиха Бальмонта (как известно, Северянин не декламировал, а пел на „поэзоконцертах“ свои стихи), какого-то салонно-парфюмерного эротизма, переходящего в легкий цинизм, и утверждения крайнего эгоцентризма…» [2].
Славу в литературных кругах И. Северянину принёс его первый сборник стихотворений «Громокипящий кубок», напечатанный в издательстве «Гриф» в 1913 году, предисловие к сборнику было написано Ф. Сологубом, в то время уже известным поэтом и писателем, это стало ещё одной причиной того, что сборник не был оставлен без внимания литературной критикой. Именно его впоследствии стали считать ключевым для понимания основных образов и особенностей в творчестве Игоря Северянина, где пестрят различные литературные маски. Основными мотивами сборника являются весна, любовь, сила чувства. Не случайно он имеет название «Громокипящий кубок», которое восходит к стихотворению Ф.И. Тютчева «Весенняя гроза», где «ветреная Геба <…> Громокипящий кубок с неба, /Смеясь, на землю пролила» [3 с. 17-18]. Отсюда наличие стихотворений преимущественно на тему любви, и изобилие, в том числе, любовных масок: это и полный надежд юноша, и зрелый влюбленный мужчина, и замужняя женщина и т.д.
Существует несколько подходов к пониманию категории литературной маски. По мнению одних исследователей, маски в литературе являются разновидностью псевдонима (Щербинина Ю.В.) [4 с. 72-78]. По мнению других, маска выступает как вид репрезентации авторского сознания – герой ролевой лирики (Корман Б.О.) [5, с 165]. Однако, литературная маска это самостоятельная категория, не полностью синонимичная понятию героя ролевой лирики.
Значительное место в творчестве И. Северянина занимает маска мечтателя. В большинстве своем мечтам предаются люди восторженные, светлые, это отражено и в некоторых произведениях И. Северянина, например в стихотворении «Из письма»:
«Жду — не дождусь весны и мая,
Цветов, улыбок и грозы…» [6 c. 41]
Весна время пробуждения природы, время буйства ярчайших красок. Пора новых надежд и душевного обновления. И в стихотворении преобладают светлые тона: «На светлой даче», «Вы просветлеете челом». Кроме того, стихотворение обладает и звуковой гаммой: в первой строфе это упоминание о грозе, с её шумными раскатами грома, затем это
«Детей к обеду звонко кликать,
Шептать кому-то: «Я приду»...» [6 с. 41]
Однако не все стихотворения с данной литературной маской у И. Северянина отличаются оптимистичностью, например, в стихотворении «Элементарная соната» терзания героя вызывают сочувствие у читателя, а в стихотворении «Элегия»присутствует тоска о прошлом, как и в стихотворении «На мотив Фофанова».
Какими бы разными не были стихотворения, объединенные одной связывающей их маской мечтателя, все они, так или иначе, проникнуты чувством любви. Она встречается в следующих стихотворениях: «Элементарная соната», «Из письма», «Элегия», «На мотив Фофанова», «Стансы». Проанализируем стихотворение «Элементарная соната».
Произведение представляет собой монолог-рассуждение лирического героя:
«О, милая, как я печалюсь! о, милая, как я тоскую!
Мне хочется тебя увидеть — печальную и голубую...» [6 c. 35].
«О, милая, как я печалюсь! о, милая, как я тоскую» - обращения, восклицания, синтаксический параллелизм, повтор первой части предложения делают строки произведения выразительными и эмоциональными:
«…Мне хочется тебя увидеть — печальную и голубую...» [6 с. 35].
Возлюбленная лирического героя предстает перед читателем загадочной и возвышенной. Всего с помощью двух эпитетов Северянин создаёт достаточно полный женский портрет: в одном из значений существительное печаль определяется как состояние душевной горечи, подобные чувства не способны испытывать люди приземленные, грубые, недалекие, потому, неосознанно, не задумываясь, но мы чувствуем, что речь идет о девушке нравственной. Это лишь доказывает употребленное далее прилагательное «голубая». В христианской традиции символика голубого цвета близка к белому: как и белый, голубой - это цвет истины, верности, целомудрия и правосудия.
Если объединить последнюю строчку первой строфы со второй, то получится:
«…Мне хочется тебя увидеть — печальную и голубую…
Мне хочется тебя услышать, печальная и голубая,
Мне хочется тебя коснуться, любимая и дорогая!» [6 с. 35]
Мы можем заметить градацию: увидеть в первой строчке, во второй –услышать, в третьей – коснуться. В совокупности с приемом синтаксического параллелизма это усиливает выразительность произведения.
Рассмотрим следующие строки:
«Я чувствую, как угасаю, и близится мое молчанье;
Я чувствую, что скоро ‒ скоро окончится мое страданье...» [6 с.35].
Очевидно, автор указывает на смерть, лирический герой «угасает», т.е. теряет огонь жизни, молчание близится, следовательно, близится смерть, ибо она нема.
И. Северянин использует повторение слова, чтобы передать переживания лирического героя, тем самым создаётся ощущение, будто он успокаивает сам себя:
«Я чувствую, что скоро ‒ скоро окончится мое страданье».
Это усиливает выбор пунктуационного знака тире, так как он требует продолжительной паузы между повторяющимися словами. Смерть в мировой культуре часто ассоциируется с переходом в мир иной, далекий от суеты нашей реальности, далекий от страданий, горя и страстей нашего мира.
Следующие строфы делят стихотворение на две части, так как они по смыслу противопоставлены первым трём:
«Но, Господи! с какою скорбью забуду я свое мученье!
Но, Господи! с какою болью познаю я свое забвенье!» [6 c. 35]
Выразительность усиливается восклицательными предложениями. Смысл в этих двух строках заключается в том, что как бы не было тяжело чувство любви, и все те страдания, которые сопутствуют этому чувству, оно всё-таки прекрасно и неповторимо. Следующие строки лишь подтверждают эту мысль:
«Мне кажется, гораздо лучше надеяться, хоть безнадежно,
Чем мертвому, в немом безгрезьи, покоиться
бесстрастно-нежно...» [6 с. 35].
Человек, который ничего не чувствует мёртв:
О, призраки надежды ‒ странной ‒ и сладостной, и
страстно-больной,
О, светлые, не покидайте мечтателя с душою знойной!» [6 с. 35]
При всех переживаниях, страданиях надежды лирического героя являются светлыми:
«Не надо же тебя мне видеть, любимая и дорогая...
Не надо же тебя мне слышать, печальная и голубая...»[6 с. 35]
Интересно, что в этой строфе автор использует и синтаксический параллелизм, и меняет последовательность строк в сравнении со второй строфой:
«Ах, встречею боюсь рассеять желанное свое страданье,
Увидимся‒ оно исчезнет: чудесное ‒ лишь в ожиданьи...
Но все-таки свиданье лучше, чем вечное к нему стремленье,
Но все-таки биенье мига прекраснее веков забвенья!..» [6 с. 35]
Итог стихотворения достаточно неожиданный: в противопоставлении мечты и реальности выигрывает действие, не ожидание его, не отсутствие его, а именно миг, в котором это действие происходит.
Несмотря на обращении к маске мечтателя, И. Северянин отдаёт предпочтение действию, а не пустым надеждам и ожиданию, тогда как сама литературная маска говорит об обратном. И это лишь усиливает главную мысль стихотворения.
Литература:
- Львов-Рогачевский, В. Футуризм [Электронная ресурс] / В. Львов-Рогачевский // Фундаментальная электронная библиотека: Русская литература. -http://feb-web.ru/feb/slt/abc/lt2/lt2-a472.htm (Дата обращения: 26. 11. 2016).
- Акимов, Б. Эгофутуризм. О поэтическом течении [Электронный ресурс] / Б. Акимов. - http://slova.org.ru/n/egofuturizm/ (Дата обращения: 7.10.2015).
- Тютчев, Ф.И. Избранные стихотворения [Текст] / Ф.И. Тютчев; сост. К.Н. Костюк. – М., 2015. – 315с.
- Щербинина, Ю.В. Псевдоним как писательская стратегия [Текст] / Ю.В. Щербинина // Вестник литературного института имени А.М. Горького. – 2013. – №2.
- Корман, Б.О. Лирика Н.А. Некрасова [Текст] / Б.О. Корман. – Воронеж, 1964. – 205 с.
- Северянин, И. Стихотворения [Текст] / И. Северянин; сост. В.А. Кошелев. – М., 1988. – 464 с.
