Время как одна из основных характеристик человеческого бытия в концепциях философии и лингвофилософии

Время как одна из основных характеристик человеческого бытия в концепциях философии и лингвофилософии

Гриценко Мария Борисовна, аспирант

Пятигорский государственный лингвистический университет

В настоящей статье мы ставим целью проанализировать статус категории времени как одной их основообразующих категорий художественного текста, аналитически обобщив существующие в современной философии и лингвофилософии подходы к осмыслению и моделированию данной категории.

Значительное разнообразие лингвистических и лингвофилософских трактовок текстовой категории времени отражает существующий в современной гуманитарной науке плюрализм точек зрения на рассматриваемую проблему.

«Время» и «пространство» являются базовыми понятиями онтологических концепций. Восприятие окружающей жизни и развитие научных воззрений невозможны без осмысления этих двух понятий [11; см. также: 2; 3]. В отличие от «пространства» как категории в значительной степени материалистической, «время» не имеет материального воплощения. Поэтому к понятию времени изначально обращались, главным образом, философы. В связи с последними достижениями науки, категория времени стала объектом исследования, в том числе и прикладных наук, например, физики, астрономии и др. [см. 23]. Также категория времени вызывает большой интерес ученых-лингвистов и литературоведов.

Основы онтологических концепций заложили такие философы древности, как Зенон, Демокрит, Платон, Аристотель и другие. Каждая крупная эпоха в развитии философской мысли отличается собственным взглядом на фундаментальные понятия «время» и «пространство», а дискуссия вокруг них в каждую эпоху имеет свою специфику.

Труд Аристотеля «Физика» стал отправной точкой для становления реляционной концепции пространства и времени, согласно которой мир вещей является первичным, а пространство — вторичным, так как оно не может существовать вне тел. Время, по Аристотелю, связано с движением тел в пространстве, однако на вопрос о том, как именно душа может воспринимать и измерять время, философ так и не нашел ответа [5]. Таким образом, мы видим, что категория времени изначально получала косвенное по своей сути определение, и Аристотель выводил понятие времени из понятия движения.

Другую концепцию времени выдвинул древнегреческий философ Плотин. Он определяет время как жизнь души в некотором движении, а именно — в переходе из одного состояния в другое, при этом душу он рассматривает не как божественную сущность, а как творение космоса [см., в частности: 9, с. 131].

Реляционные идеи Аристотеля о пространстве развивал Р. Декарт. Декарт выдвинул идею кругового движения материи, при котором «все тела, составляющие универсум, состоят из одной и той же материи, бесконечно делимой и действительно разделенной на множество частей <...> и в мире, постоянно сохраняется одно и тоже количество движения» [13, с. 391]. Время Декарт называет «числом движения» и, считает, что нужно разграничивать понятия «время» и «длительность», так как «время» включает в себя «длительность». Для того, чтобы измерить длительность, мы сопоставляем длительность какой-либо вещи, с максимально интенсивным и равномерным движением вещей, из которого складываются дни и годы, «вот эту-то длительность мы и именуем временем» [13, с. 337]. Из представленного изложения вполне понятно, почему картезианская концепция времени является реляционной: время философ вновь рассматривает относительно движения, как бы возвращаясь к аристотелевской методологии.

Наиболее последовательно и убедительно реляционная концепция представлена во взглядах Г. В. Лейбница, который отмечал, что «абсолютность пространства противоречит положению, согласно которому пространство — свойство вещей» [21, с. 44].

В реляционной концепции пространство — свойство тел, оно образуется телами. Нет пустого пространства, его заполняют тела и волны; пространство отождествлено с материей (полями, телами), оно непрерывно. Что касается времени, в тот период ему уделялось гораздо меньше внимания, так как благодаря Галилею, оно стало точным. Время ученый считал понятием самодостаточным, не требующим анализа, хотя и имеющим характеристику локализации в зависимости от локализации исследуемого тела. Данная теория была окончательно оформлена И. Ньютоном, который выдвинул идею выделения абсолютного пространства и времени как факторов, необходимых для проведения любого эмпирического исследования. Но абсолютное пространство и время нельзя наблюдать, т. к. получается, что теоретически нужно рассматривать движение не относительно какого-либо тела, а относительно пространства и времени: «время течет, а пространство неподвижно» [см. об этом: 18].

Сформулированные И. Ньютоном положения, на наш взгляд, релевантны и для выработки понимания времени как текстовой категории. Из тезисов Ньютона, как представляется, вытекает мысль о возможности разграничения пространства и времени по параметру статичности-динамичности. Если это так, то, экстраполируя подобное разграничение в плоскость текста, мы получаем более или менее статичный «локус», то есть те пространственные координаты, в которые замкнуто поле текста, и динамическое время, обеспечивающее в значительной мере прогрессию (развертывание) текста [см. также: 4].

И. Кант, проанализировав труды И. Ньютона, пришел к выводу, о том, что абсолютное пространство и время — это априорные условия возможности перехода от незнания к научному знанию, которые относятся к субъективной реальности, то есть они характеризуют не мир сам по себе, а условия нашего познания. По Канту время — это априорная форма нашего внутреннего чувственного созерцания, чего нельзя сказать о времени абсолютном, потому что оно «<...> является идеей чистого разума, позволяющей мыслить временную ось, уходящую в бесконечность (как в прошлое, так и в будущее)» [14, с. 372].

Кант не отрицал объективного, внечеловеческого сознания, существования вещей, не отрицал внешнего мира, но при этом он полагал, что время, как и пространство, являясь формами чувственного восприятия, не присущи самим объектам и не отражают свойств вещей самих по себе. Но Кант также различает и так называемое вневременное, сверхчувственное бытие, т. е. мир вещей самих по себе, с которыми наше «собственное Я» может только частично соприкасаться. Человек, таким образом, является как бы жителем двух миров: чувственно воспринимаемого, где он подчинен законам природы, т. е. пространственным и временным определениям, и сверхчувственного, где он подчиняется только нравственному закону, над которым не властно время [9, с. 140]

Анализ кантовской теории времени со всей очевидностью показывает, что в основе ее лежат и в ней используются те свойства времени, которые были выражены нъютонианской теорией времени и пространства, в которой утверждалось, что время и пространство существуют независимо от человека. И хотя Кант дает свою, отличную от ньютоновской, философскую характеристику времени, приписывая времени характерную для него сингулярность, развиваемые им положения базируются на свойствах времени, описываемых этой физической теорией.

Нам представляется, что кантовское понимание времени дает возможность лингвистически разграничить так называемое «реальное» время, в котором бытует человек телесный, и время «художественное», находящее репрезентацию в художественном тексте, сущностные характеристики которого значительно отличаются от характеристик «реального» времени. В пространстве «художественного» времени бытует уже персонаж, и в силу этого «художественное» время не столь жестко детерминировано законами, релевантными для объективной действительности.

Теория относительности А. Эйнштейна, представленная в начале XX в., содержала веские критические доводы в адрес ньютоновской и кантианской теорий пространства и времени. Она отвергла метафизические представления об абсолютном времени и абсолютном пространстве, которые способны существовать независимо от материальных вещей и процессов, рассматривая время и пространство в их неразрывной связи с движущейся материей. В своей теории Эйнштейн предположил, что время является четвертым измерением, которое сильно зависит от состояния движения, так как в разных системах отсчета время течет с разной скоростью [28].

В новейшее время значимыми для нас представляются концепции таких философов, как Э. Гуссерль, М. Хайдеггер, Э. Левинас, В. И. Вернадский, а также Н. Н. Трубников. Эти теории характеризуются изменением понимания бытия в сторону рациональности.

Бытие в контексте времени также рассматривал Мартин Хайдеггер, который провел глубокий анализ концепций Аристотеля, Канта и Гуссерля и предложил собственную концепцию — вопрос о смысле бытия. Трактат «Sein und Zeit» Хайдеггера содержит множество окказионализмов, достаточно полный лингвистический анализ которых, провел в своем диссертационном исследовании С. Н. Бредихин. Автор рассматривает процесс переосмысления Хайдеггером некоторых философских концептов. Например, Ekstase Хадеггер пишет как Ek-stase и, не связывает это понятие с привычным значением данного слова из области чувств и эмоций, Ek-stase у Хайдеггера связано с понятием «временность». В своей работе С. Н. Бредихин приходит к выводу о том, что введенное Хайдеггером понятие Dasein, которое часто переводится как «вот-бытие», и изначально употребляется Хайдеггером в традиционном значении наличия чего-либо, в более поздних работах становится контекстуальным синонимом слова Mansch (человек). То есть понятие «бытие» нужно искать в отношении человека к нему, в динамике и мышлении: «интерпретируя экзистенциалистский текст, мы можем декодировать Sein (Бытие) не как субстанцию в философском дискурсе экзистенциальной направленности, а как высший принцип — это разница между этими двумя состояниями. Бытие лишь существует как онтологически, так и во времени (Бытие есть время)» [7, с. 192].

Рассмотрим еще одну концепцию времени, предложенную французским философом Эмманюэлем Левинасом. Во многом она базировалась на концепциях темпоральности М. Хайдеггера и Э. Гуссерля, но, в отличие от своих предшественников, Э. Левинас ищет возможность внутреннего обновления сущего, именно поэтому в центре его внимания оказывается время. Ключом к восприятию субъективности у Левинаса служит свобода. Даже само настоящее он трактует как концепцию свободы. Левинас полагает, что сущность времени состоит в ответе на требование спасения, а будущее является, прежде всего, воскрешением настоящего. «То, что называют «следующим мгновением» — это расторжение нерасторжимой ангажированности существования, зафиксированной в мгновении, воскрешение Я» [16, с. 55].

Здесь встает вопрос о бытии «Я», которое, по Э. Левинасу невозможно без Другого. Внутренние переживания субъекта, его существование реализуются в общении с другим человеком, а в итоге — с Богом. Здесь Другой выступает в роли указателя на бесконечность бытия, в котором «Я» бесконечно желает раскрыться и показывать новые возможности. Общение с Другим (ближним) — это чистая коммуникация, которая является началом субъективности и существования и порождает ответственность. Так Левинас приходит к выработке своих концепций феноменологии диалога и ответственности. Главной проблемой данных концепций является противопоставление «Я-Другой» и «инаковость» другого: «только человек способен быть для меня абсолютно чужим — человек, не относящийся ни к какому роду, не поддающийся типологизации, классификации, чуждый определениям, — и, следовательно, являющийся завершением «познания», выходящего наконец за пределы объекта. Инаковость другого — его свобода! Только свободные существа могут быть чужими по отношению друг к другу. Их общая свобода есть как раз то, что их разделяет» [16, с. 106].

В русле теорий Э. Левинаса, на наш взгляд, необходимо рассмотреть диссертационное исследование И. А. Кудряшова, которое посвящено изучению феномена коммуникативной свободы в устном и письменном дискурсе. В своём исследовании автор приходит к выводу о том, что «стремление говорящей личности к коммуникативной свободе — это и есть её стремление к самовыражению, самореализации, ибо только свободная речевая деятельность позволяет субъекту воздействия выразить свои сущностные черты» [15, с. 14; ср. 24]. Как видим, здесь мнение исследователей совпадает в том, что субъект получает возможность самореализации в процессе коммуникации, а также в том, что собеседник (или Другой по Левинасу) воздействует на субъект в выборе средств и стиля общения, а в широком понимании влияет на понимание действительности личностью субъекта. Время у Э. Левинаса есть не последовательность мгновений, проходящих перед Я, но ответ надежде на настоящее. Для проникновения в тайну работы времени следует исходить из первичности надежды на настоящее.

Левинас только частично соглашается с позицией многих философов о связи трех ипостасей времени — прошлого, настоящего и будущего, но имеет свою уникальную интерпретацию настоящего и его связи с другими временными формами, он противопоставляет настоящее в первую очередь прошлому и прерывает инициальную цепочку временных ипостасей. Не конечность бытия составляет сущность времени, как считал М. Хайдеггер, а его бесконечность» [см. подробнее об этом: 15, с. 70]. В этом заключается одно из ключевых различий между хайдеггеровской и левинасовской концепциями времени.

Здесь необходимо отметить, что проблема сущности и направления времени полностью не раскрыта ни в одной из существующих теорий. Каждый философ или ученый пытался дать собственную трактовку времени и основных его составляющих — прошлого, настоящего и будущего. По Аристотелю, это «прежде-теперь-позже»; Ньютон же считал, что время однородно и неразделимо, это «чистая длительность». Но, «длительность» также имеет направление, причем только одно. С понятием однонаправленности тесно связано понятие необратимости времени, так как нельзя вернуть прошлое или обратить время вспять: «это свойство времени является самым эмоционально нагруженным, предметом поэтическим и лирическим, потому что бренность бытия больше всего влияет на нас, лично нас касается» [1, с. 21].

Тем не менее, существует несколько теорий, в которых время обладает цикличностью и обратимостью. Это, прежде всего, научные теории в области физики и математики. Например, Роджер Пенроуз допускает обратимость времени: «любая другая разрешенная эволюция системы при обращении времени должна приводить к такой же однозначно определенной эволюции» [29, с. 54]. Конечно, можно встретить цикличное время в художественных книгах, в философии восточных культур (индуизм, буддизм), а также существуют теории цикличности социально-исторического процесса (Н. Макиавелли, Т. Кампанелла, П. Сорокин, Н. Данилевский, О. Шпенглер, А. Тойнби).

В отечественной философии весомый вклад в анализ проблем сущности бытия внес В. И. Вернадский. При создании своей теории ученый, в первую очередь, опирался на весь обширный опыт эмпирического знания и материала естественных наук, что позволило ему трактовать время как одно из основных научных эмпирических обобщений. Такая интерпретация особенно интересна смелостью своей формулировки, поскольку, начиная с самих истоков исследования проблемы времени, эта категория рассматривалась как абстрактная, эфемерная, божественно дарованная.

Считая триединство времени «великой загадкой вчера — сегодня — завтра», Вернадский полагал, что в основе реального мира лежат эволюционные, необратимые процессы, а, соответственно, объективно существует только так называемое реальное время, концепция которого была предложена А. Бергсоном. Но, «если Бергсон источником времени считал внутреннее психологическое или интуитивное движение, то Вернадский распространял его положения на весь живой мир» [20, с. 27] и ввел понятие биологическое время. Биологическое время — это естественное явление и то единственное время, которое может существовать только в рамках биосферы. Пока живое вещество существует, оно существует во времени и в пространстве. Именно и в том и в другом, что находит свое подтверждение в признании Вернадским важности понятия единого и неделимого пространства-времени. Таким образом Вернадский первым стал рассматривать пространство и время определяя его реальным процессом существования живого вещества [8, с. 163]. Научные интересы Вернадского ограничивались сферой естественнонаучных знаний, но, его рассуждения о пространстве и времени, находят своё отражение в лингвистических исследованиях. Например, неделимость пространства и времени заложена в термине «хронотоп» (дословно «время-пространство»), введенном М. М. Бахтиным [6].

Еще один отечественный философ Н. Н. Трубников представил ряд нововведений в трактовку категории времени. Он впервые стал рассматривать время, как время только человеческого бытия. В своих рассуждениях исследователь критикует представления Аристотеля, Ньютона и Канта на проблему времени, отмечая что «время не есть некое абсолютное движение, не есть сам по себе «ход» бытия как такового, а потому не есть и нечто единое, единонаправленное и «равномерное всегда и везде» [25, с. 204]. Таким образом, им довольно глубоко исследуется не только вопрос о трактовке категории времени как таковой, но и рассматривается проблема его направления, разграничения понятий «хода времени» и «его направления». Первое понятие есть сама способность времени к движению, переходу. Понятие «направления» времени, данное Трубниковым, даёт нам возможность анализа времени художественного текста, в котором ход событий может идти в любом направлении.

Мы думаем, что на современном этапе развития философской мысли данное утверждение начинает терять свое значение, так как человеческая деятельность составляет историю, которая является результатом взаимодействия людей, а современное общество становится все более интегрированным с помощью современных технологий, то есть человек перестает осознавать себя как личность, осознавать свое собственное «бытие», и, старается быть «частью целого» [см. 26; 27].

Как видим, проблема понимания сущности бытия и его базовых категорий — пространства и времени — занимала умы ученых на протяжении веков. На современном этапе развития науки эти категории как объект изучения заняли прочное место во всех отраслях наук. Сегодня этим категориям посвящено множество научных конференций и семинаров, по результатам которых публикуются тематические сборники, создаются различные проекты. Одним из крупнейших проектов в этой области является «Виртуальный институт междисциплинарного изучения времени», который возник на базе междисциплинарного семинара, начавшего свою работу в 1984 году [22, с. 11].

Рассмотрев ряд философских концепций, мы можем сказать, что на сегодняшний день не существует единой концепции понятий времени и пространства, которая смогла бы интегрировать достижения различных областей знания. В рамках нашего исследования мы хотим подчеркнуть в первую очередь значимость философских категорий пространства и времени и для других наук, в частности, литературоведения и лингвистики, в которых вышеупомянутые категории играют не менее важную роль. Это объясняется тем, что время, во всех своих проявлениях, находит свое отражение в языке. Оно выражает отношения между реально существующим миром, сознанием и деятельностью человека, и языком, составляя субъективную картину мира [19, с. 54].

Анализ, проведенный нами в данной статье, позволил выявить определенную динамику развития взглядов на категорию времени по отношению к категории пространства, то есть данные категории то становятся единым целым, то полностью отделяются друг от друга. Также нам удалось проследить корреляцию философских воззрений на проблему времени с лингвистическим пониманием статуса рассматриваемой категории.

Литература:

1. Аксенов, Г. П. Причина времени / Г. П. Аксенов. — М.: Эдиториал УРСС, 2000. — 243 с.
2. Алимурадов, О. А. Опыт построения алгоритма формирования глобального смысла: общие замечания / О. А. Алимурадов // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. — 2007. — № 1–2. — С. 75–80.
3. Алимурадов, О. А. Характерные особенности динамики концептосферы индивида / О. А. Алимурадов // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. — 2004. — № 4. — С. 123–133.
4. Алимурадов, О.А., Блинова, Д.Е., Раздуев, А. В. Фреймовое моделирование языковой картины мира, репрезентируемой в англоязычном детском дискурсе / О. А. Алимурадов, Д. Е. Блинова, А. В. Раздуев // Вестник Иркутского государственного лингвистического университета. — 2010. — № 4. — С. 6–13.
5. Аристотель. Категории [Электронный ресурс] // Библиотека сервера философского факультета МГУ. — Режим доступа. — URL: http://lib.ru/POEEAST/ARISTOTEL/kategorii.txt (дата обращения: 25.12.2015).
6. Бахтин, М. М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет / М. М. Бахтин. — М.: Художественная литература, 1975. — 506 с.
7. Бредихин, С. Н. Ноэматическая структура смыслопорождения в философском дискурсе: дисс.... д-ра. филол. наук / С. Н. Бредихин. — Нальчик, 2014. — 448 с.
8. Вернадский, В. И. Биосфера и ноосфера / В. И. Вернадский. — М.: Наука, 1989. — 261 с.
9. Гайденко, П. П. Проблема времени у Канта: время как априорная форма чувственности и вневременность вещей в себе / П. П. Гайденко // Вопросы философии. — 2003. — № 9. — С. 134–150.
10. Глинчикова, Е. В. Архитектоника пространства «человеческого бытия» в философии Н. Н. Трубникова / Е. В. Глинчикова // Вестник ПСТГУ I: Богословие. Философия. — 2011. — № 6 (38). — С. 75–84.
11. Годарев-Лозовский М. Г. Теория детерминированной бесконечности и ее научно-философские основания [Электронный ресурс] // Теория бесконечности и время. — Режим доступа. — URL: http://beskonechnost.info/ (дата обращения: 25.12.2015).
12. Гуссерль, Э. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология / Э. Гуссерль. — СПб.: Владимир Даль, 2004. — 400 с.
13. Декарт, Р. Сочинения в 2-х томах: Т. 1 / Р. Декарт — М.: Мысль, 1989. — 654 с.
14. Кант, И. Сочинения в шести томах. Том 3. / И. Кант. — М.: Философское наследие, 1964. — 799 с.
15. Кудряшов, И. А. Феномен коммуникативной свободы в устном и письменном дискурсе: автореферат дисс. док. фил. наук / И. А. Кудрящов. — Ростов-на-Дону, 2005. — 44 с.
16. Левинас, Э. Избранное: Тотальность и бесконечность / Э. Левинас. — М.; СПб.: Университетская книга, 2000. — 416 с.
17. Лосев, А. Ф. Античная философия истории / А. Ф. Лосев. — М.: Наука, 1977. — 208 с.
18. Миргородский, А. И. Соотношение неопределённостей пространства и времени [Электронный ресурс] // http://mirgorodsky.ru/. — Режим доступа. — URL: http://mirgorodsky.ru/sootnoshenie-neopredelyonnostey-prostranstva-i-vremeni/ (дата обращения: 27.12.2015).
19. Мурьянов, М. Ф. Время (понятие и слово) / М. Ф. Мурьянов // Вопросы языкознания. — 1978. — № 2. — С. 52–66.
20. Новиков, Ю. Ю. Концепция времени в философии А. Бергсона / Ю. Ю. Новиков. // Метафизика. — 2013. — № 5 (7). — С. 21–28.
21. Парнюк, М. А. Пространство и время: Материалистическая диалектика / М. А. Парнюк, Е. Н. Причепий, И. В. Огородник. — Киев: Наукова думка, 1984. — 153 с.
22. Потаенко, Н. А. Языковая темпоральность: содержательные аспекты. Научная монография /Н. А. Потаенко. — Пятигорск: ПГЛУ, 2007. — 310 с.
23. Раздуев, А. В. История возникновения и развития терминологии нанотехнологий / А. В. Раздуев // European Social Science Journal. — 2011. — № 8 (11). — С. 60–69.
24. Раздуев, А. В. Перспективы стандартизации англоязычной специализированной лексики сферы нанотехнологий / А. В. Раздуев // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. — 2012. — № 3. — С. 79–87.
25. Трубников, Н. Н. Время человеческого бытия / Н. Н. Трубников. — М.: Наука, 1987. — 256 с.
26. Шаев, Ю. М. Проблема времени в киберпространстве / Ю. М. Шаев // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. — 2012. — № 4. — С. 364–367.
27. Шульгинов, В. А. Пространство и время в электронном гипертексте (на материале анализа ссылок сетевого дневника-сообщества «Владивосток») / В. А. Шульгинов // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. — 2014. — № 1. — С. 101–105.
28. Einstein, A. Relativity: The Special and the General Theory / A. Einstein. — New York: Martino Fine Books, 2010. — 184 р.
29. Penrose, R. Cycles of Time: An Extraordinary New View of the Universe / R. Penrose. — London: Bodley Head, 2010. — 304 p.