Одно из самых распространенных в мировой политической мысли определений культурной дипломатии: обмен идеями, информацией, образцами искусства, других видов культуры, в целях содействия взаимопониманию между народами, реализации политических и экономических целей по цепочке «позитивный взгляд — побуждение к большему сотрудничеству — изменение общественных настроений — предотвращение, управление и смягчение конфликтов». При этом система объектов культурной дипломатии включает в себя кинематографию, хореографию, музыку, живопись, скульптуру, выставочную деятельность, образовательные программы, научные обмены, открытие библиотек, перевод литературных произведений, трансляцию культурных программ, межрелигиозный диалог и т. п. [20, Р.74; 19, Р.38]. Среди субъектов культурной дипломатии, как правило, называются: органы государственного управления, хозяйствующие субъекты, привлекаемые государством, как монополистом во внешнеполитической деятельности, неправительственные организации.
Данное определение, при всех своих преимуществах, имеет и определенные издержки, например, в частях, касающихся: всей совокупности целей (таких, как формирование культурно-исторической привлекательности страны на международной арене и др.); отличия указанного понятия от смежных («внешней культурной политики», «гуманитарной дипломатии», др.) [18, Р.5]; состава и организации (культурная дипломатия — это, прежде всего, комплексная, научно обоснованная система мер [11, С.105]); границ и пределов (расширительных толкований, связанных с защитой прав человека, привлечением нетрадиционных конфессий и т. п.). Думается, все это следует учитывать при анализе специфике культурной дипломатии той или иной страны.
Культурная дипломатия в одном из самых дезинтегрированных районов мира, — на постсоветском пространстве, — все еще малоизученная область научных исследований. Ей посвящено немало научных работ, других публикаций, но теоретико-практические попытки привести в цивилизованную систему программы, проекты, акции культурной дипломатии, реализуемые бывшими странами СССР, так и остаются, на наш взгляд, абсолютно безуспешными, хотя и крайне желанными. В нашей работе предпринята попытка с использованием традиционной схемы «состояние — проблемы — перспективы и рекомендации» вернуться к анализу рассматриваемой проблемы, применяя для этого политологические, культурологические, правовые подходы, сосредоточившись при этом на специфике данной проблемы в странах СНГ.
* * *
Начать следует, очевидно, с того, что вопросы культурной дипломатии находят свое, более или менее адекватное отражение в национальных законодательствах (законах, концепциях, стратегиях внешнеполитической деятельности и обеспечения национальной безопасности). За последние 25 лет в каждой из бывших советских республик сложился специфический политический лексикон, накладывающий опечаток на характер исследуемого нами феномена. (Например, в официальных документах Казахстана больше говорится о «культурно-гуманитарном измерении внешней политики», «духовной дипломатии» [12], Туркменистана — о культурной дипломатии как «общественном институте», «эффективном внешнеполитическом механизме», «сфере дипломатической деятельности», «форме народной дипломатии» [7]. Определенные отличия имеются в официальных позициях Беларуси, Армении, Таджикистана, Узбекистана и Азербайджана).
Одним из первых правовых документов, регулирующих многостороннюю культурную дипломатию, было подписанное 15 мая 1992 г. в г.Ташкенте 11 странами СНГ Соглашение о сотрудничестве в области культуры. При всех своих недостатках Соглашение, к примеру, призывает к развитию самодеятельного народного творчества, созданию национальных культурных центров и т. п. В то же время трудно назвать выполняемыми статьи о свободном обмене и распространении на своих территориях теле-, радио- и видеопрограмм (1); взаимной поставке в национальные фондохранилища обязательных экземпляров печатной продукции, фото- и фондодокументов, создании интегрированных библиотечно-информационных систем, сводных каталогов и межбиблиотечных абонементов (2) и т. п. Как требующие или конкретизации, или вовсе изъятия можно рассматривать статьи о совершенствовании системы эстетического воспитания и художественного образования (1); организации на взаимовыгодной основе поставок оборудования и технических средств для учреждений культуры и искусства (2) и др.
За годы существования Содружества в практическом плане сделано и делается немало. Так, в рамках СНГ функционирует Межгосударственный Фонд гуманитарного сотрудничества, проводятся форумы научной и творческой интеллигенции, фестивали (театральный «Встречи в России», школьного спорта, «Киношок» и т. п.), учреждены премии («Звезды Содружества», «Содружество дебютов» и т. п.). Хотя, если анализировать состав участников, номинантов, лауреатов, он не является представительным, авторитетным, весомым, что лишь подтверждает необходимость теоретической подпитки культурной дипломатии.
* * *
В странах СНГ нет если не единообразного, то хотя бы схожего отношения к культурной дипломатии как инструменту мягкой силы. В Центральной Азии, например, из соответствующего российского концептуального определения [2] большинству нероссийских экспертов, откровенно, импонирует лишь вторая его сторона, связанная с рисками деструктивного и противоправного использования «мягкой силы» и правозащитных концепций в целях оказания политического давления, вмешательства во внутренние дела, дестабилизации обстановки, манипулирования общественным мнением и сознанием, в том числе в рамках финансирования гуманитарных проектов и проектов, связанных с защитой прав человека [1]. (То есть о «кулаке» говорят больше, чем о «добре»). Остаются открытыми вопросы о том, что считать культурным доминированием, гегемонией, господством, экспансией [13].
За два с половиной постсоветских десятилетия власти большинства рассматриваемых стран так и не смогли противопоставить что-либо действенное обрушившимся на новые независимые государства сакрализации, культу богатства и силы, пропаганде наживы, аморальности и вседозволенности, свободному, уродливому и лицемерному западному менталитету, зацикленному на идее повелевания миром и изнурительной, бессмысленной погоне за успехом, деньгами [см.:8]. Кроме того, после событий 2001 г., начала вооруженных «миротворческих» операций в различных частях мира, значение истинной культуры, цельной и конструктивной национальной культурной дипломатии в целом, как справедливо пишет один из авторов, «последовательно уменьшается на фоне драматических проявлений военной мощи» [17].
Общая идея, «культурный код», объединяющие культурные дипломатии стран СНГдо сих не найдены. Такому поиску никак не способствуют излишние ссылки на досоветскую историю, выдвижение первенства той или иной религии, выпячивание негативных аспектов колониального прошлого и т. п. Трудно не согласиться с одним из российских авторов, который пишет: «культура не должна быть частью имиджа, она должна быть вкладом в обогащение человечества, поддержание глобального мира и культурного разнообразия» [16]. (На наш взгляд, любая культурная дипломатия должна воспитывать — путем пропаганды собственных материальных и духовных ценностей, материальной, моральной, интеллектуальной, эмоциональной специфики общества — жизнеутверждающий, разумный и здоровый образ мышления, чувств и действий [см.:8]).
Формами мимикрии привносимой извне и выполняющей функции социального регулятора массовой культуры, перед которыми культурная дипломатия стран СНГ продолжает «пасовать», являются: различные проявления западной индустрии «субкультуры детства»; навязывание собственных образцов досуга в общеобразовательной школе; социальная мифология (фашизм, религиозный экстремизм, ксенофобия и т. п.); некоторые жанры кассового кино; художественный кич, политизированные или провоцирующие межрелигиозную рознь карикатуры, комиксы; синтетические виды шоу-индустрии; профессиональный спорт (как зрелище) и многое другое [15]. Между тем, культурная дипломатия, используя выражение одного из культурологов, должна переходить из состояния слушающих, концертирующих к состоянию репетирующих [9], солирующих, дирижирующих.
Не найден и ответ на вопрос, а что именно, в какой мере и каким образом должна пропагандировать, прежде всего, культурная дипломатия: элитарную, народную или массовую культуру? На наш взгляд, к этому вопросу надо подходить дифференцированно, в зависимости от времени и места события, аудитории и т. п. Попытки занизить экспортный культурный продукт, оборачиваются пропагандой шаблонности, примитивизмом, развлекаловкой, пропагандой культа посредственности, культом сильной личности, успеха.
Известно, что цифровая культурная дипломатия, пропаганда культурных достижений через Интернет-телевидение, социальные сети и мобильные телефоны предоставляет много новых возможностей. Вместе с тем, Сеть, ее потенциал, особенно в англоязычном контенте, используется не в полной мере [1]. Другая сторона вопроса: Сеть, ее национальные сегменты, при всех своих достоинствах может рождать ряд непредвиденных рисков и угроз. Власти стран на постсоветском пространстве работают в свободном рыночном обществе, фактически не имея возможности контролировать все информационные потоки, коммуникационные технологии в других сферах. (Пример: «Одноклассники», служащие мощным каналом культурного влияния и которые зачастую используются как канал распространения религиозного экстремизма, вербовки наемников в ряды арабских боевиков, терроризма).
Другая заметная проблема — разное отношение к диаспорам как объекту и субъекту культурной дипломатии. Вряд ли кто станет отрицать, что все страны, «отправляющие» и «принимающие», просто обязаны создавать необходимые условия для возрождения национальных традиций и обычаев, изучения родного языка, сохранения самобытной и колоритной культуры того или иного национального меньшинства. Но вместе с тем, во-первых, принимающая сторона, кроме всего прочего, должна создавать условия для активного участия соответствующей диаспоры во всех сферах экономической, политической, культурной, социальной жизни экзогенной страны (так поступала, к примеру, ФРГ с поволжскими немцами в Казахстане). И, во-вторых, диаспоры не должны быть заложниками глубоко продуманной и хорошо организованной акции со стороны третьих сил (как это случилось с узбекской диаспорой в 2010 г. в Кыргызстане). В-третьих, речь не может идти только о диаспорах титульной нации отправляющей стороны (позитивный пример: сотрудничество правительств Татарстана и Башкортостана с соответствующими диаспорами за рубежом).
Многие исследователи справедливо подчеркивают, что культурная дипломатия — это всегда улица с двусторонним движением. И здесь большую роль играет профессионально-личностный потенциал дипломатического работника. Чтобы быть эффективным, дипломат должен знать язык, культуру и историю страны, в которой работает, быть, грубо говоря, «слугой двух культур». Данная профессия обязывает иметь особую толерантность к чужой культуре, быстро адаптироваться к инокультурной среде, соблюдать особые правила и нормы поведения в стране пребывания [10], привлекать к дипслужбе талантливых молодых людей с особыми языковыми навыками. Другие, связанные с личностью диппредставителя, проблемы культурной дипломатии — проблемы ответственности, лояльности дипломатов своему начальству, бюрократизации внешнеполитических структур, страх потери работы, невозможность высказывания собственного мнения и т. п.
Упомянутые проблемы рождают и другие — адресности, дифференцированных подходов, точечности, результативности, общей эффективности культурной дипломатии, создания “creative diplomacy”. Простой анализ сайтов многих представительств разных стран подтверждает, что дипломатическая работа — не всегда постоянная, системная и рутинная работа (в том числе и в далеких провинциях, с привлечением авторитетных представителей общественности), а, к сожалению, элитарная, кабинетная деятельность. (Используемые своими правительствами в качестве форпостов культурного влияния представительства Британского совета, институты Гете, обладая более скромными возможностями, проводят работу, подчас более объемную по сравнению с другими аналогами [14][2]).
В случае с культурной дипломатией речь во многом должна идти о регионах.Существуют определенные издержки того, что cultural diplomacy зачастую формируется на общенациональном уровне, сосредоточена в основном в столицах, численно ориентирована на небольшой процент населения, не зависит таким образом от подлинной специфики и истинных потребностей страны. (Такая позиция объясняется в основном недостатками финансирования посылающей стороны). Близкая к данной проблеме — проблема действенной субнациональной культурной дипломатии, культурного взаимодействия приграничных регионов, разумеется, при законодательно оформленном праве регионов на установление международных связей, наличии соответствующих структур, кадров для такого рода деятельности.
* * *
Говоря о перспективах культурной дипломатии, важно, как нам представляется, выработка общей для стран СНГ, системной, скоординированной кратко-, средне- и долгосрочной стратегии, модели поведения на тех или иных этапах международных отношений. Они должны, во-первых, основываться на концепциях внешнеполитической деятельности, национальной безопасности (разумеется, в части, касающейся духовной сферы) той или иной страны; во-вторых, учитывать степень влияния кризисных явлений на внешнюю политику, дипломатию, культуру (примеры — цветные революции в Грузии, Украине, Кыргызстане, августовская война 2008 г., нынешний украинский кризис и т. п.); в-третьих, исходить из культурно-политической тактики иных мировых центров силы (прежде всего, США, Евросоюза); в-четвертых, не представлять собой некую застывшую догму и т. п. В этом плане большое значение имеют регулярные встречи министров иностранных дел и культуры вовлеченных стран, выработка общих позиций.
Для использования потенциала культурной дипломатии требуется вполне естественное совершенствование нормативно-правовой базы (заключение дополнительных многосторонних договоров, соглашений, резолюций, деклараций, рекомендаций, заявлений, протоколов, заключительных документов и т. п.). Понятно, что данный процесс обязан базироваться на уже существующем юридическом фундаменте, проходить при соблюдении принципов консенсуса, уважения интересов всех вовлеченных сторон, содержать механизмы эффективного исполнения.
Также естественно и увеличение доли, значимости в финансировании программ и проектов как существующих, так вновь создаваемых (государственных, полугосударственных, частных, общественных) культурных фондов[3]. Такое финансирование может включать в себя исследовательские, издательские проекты, межрегиональное и международное культурное сотрудничество, организацию фестивалей, концертов, экспедиций, семинаров, конференций, «круглых столов», обменные программы, премии, проекты создания информационных систем, приобретение литературы, библиотеки, видео-аудиотеки, стипендии и т. п.
Определение дальнейших перспектив объединенных культурно-дипломатических усилий требуют дальнейшей консолидации исследований ученых, специалистов, экспертов самых различных сфер знания[4] (в частности, культурологии). В смежном русле лежит и целенаправленная, в рамках национальных программ, подготовка и переподготовка специализированных кадров в рассматриваемой сфере — в академиях государственного управления, дипломатических академиях, других учебных заведениях[5]. Как один из подходов — это издание коллективных монографий, защита кандидатских и докторских диссертаций по указанной тематике, открытие специализации «Культурная дипломатия» в рамках магистерских программ подготовки специалистов в сфере международных отношений. Важную роль могут сыграть краткосрочные курсы повышения квалификации для дипломатических сотрудников.
В плане мобильности, оперативности, действенности речь может идти о межстрановых кратко- и среднесрочных проектах. Как предложение можно назвать, например, возможные акции, связанные с творчеством Расула Гамзатова, Анны Ахматовой, Резо Чхеидзе, Рашида Бейбутова, Василя Быкова, Чингиза Айтматова, Юрия Никулина, Батыра Закирова, других культовых мастеров, достижения которых бесспорны для всех субъектов культурной дипломатии. Среди перспективных мы бы назвали также перекрестные Годы туризма, проведение ежегодных культурно-туристических форумов, региональных и местных туристических ярмарок в исторических городах, ряда др.
Очевидно, необходима оптимизация существующих и, при необходимости, создание новых институциональных структур, также работающих при соблюдении интересов всех вовлеченных сторон, уважении прав меньшинства (в том числе неправительственных организаций — посредников)[6]. Консенсус властей, бизнеса и гражданского общества (первого-второго-третьего секторов) в культурно-информационной области обеспечивает эффективное продвижение национальных интересов на международной арене. Требуется также дальнейшее повышение роли дипломатических представительств (посольств, консульств, посольских резиденций, атташе по вопросам культуры) в «плотном» проведении за рубежом культурной политики (ибо их роль и значимость в целом, к сожалению, пока превышает вес и значимость аккредитованных неправительственных структур, различных фондов)[7]. При этом, разумеется, надо учитывать вполне специфический характер упомянутых представительств (ведь культуру создают не сами правительства, хотя культурная дипломатия в основе своей демонстрирует возможности и силу государства, нации и власти).
Достаточно большой потенциал кроется в деятельности на близких к основному параллельных или даже «чужих» дипломатических потоках (не только в рамках СНГ, но и, например, ООН, ЮНЕСКО, ЮНИСЕФ, ШОС, ОБСЕ[8], ПАСЕ, других международных институтов или даже страновых проектов). Так, к примеру, более плодотворным может быть сотрудничество СНГ и ЮНЕСКО в рамках охраны и сохранения нематериального культурного наследия. Или, например, развитие побратимских связей может развиваться при деятельном участии как Всемирной федерации породненных городов (офис — г.Париж), так и Международной ассоциации «Породненные города» (г.Москва; участвуют более 180 городов России и стран СНГ). Еще один пример: культурная дипломатия постсоветских республик может использовать возможности культурных проектов ШОС, КНР, Индии, Вьетнама, Монголии по возрождению Шелкового, Чайного и других исторических путей.
Не менее значимое место должно, на наш взгляд, отводиться постоянному мониторингу культурно-политической ситуации на постсоветском пространстве, выявлению рейтинга эффективности деятельности субъектов культурной дипломатии и проводимых акций, исследованию общественного мнения в стране пребывания, изучению исторического и современного опыта внешней культурной политики других стран, тенденций мирового культурного процесса и т. п.
Литература:
1. Концепция внешней политики Российской Федерации. Утверждена 12 февраля 2013 г. // Веб-сайт МИД РФ — mid.ru
2. Основные направления политики Российской Федерации в сфере международного культурно-гуманитарного сотрудничества. 18 декабря 2010 г. // Веб-сайт МИД РФ — mid.ru
3. Концепция внешнеполитической деятельности Республики Узбекистан. 10 сентября 2012 г. // Веб-сайт Национальной базы законодательства Республики Узбекистан — www.lex.uz.
4. Астахов Е. М. Мировая практика культурной дипломатии / Е. М. Астахов // Диалог культур и партнерство цивилизаций. VIII Международные Лихачевские научные чтения. 22–23 мая 2008 г. — СПб.: Изд-во СПБГУП, 2008.
5. Банщикова Н. В. Внешняя культурная политика, публичная дипломатия и культурная дипломатия: концептуализация различия // Семья. Общество. Государство: история и современность. Сб. материалов международной научно-практической конференции (21 декабря 2012 г.) / Под ред. Р. Ф. Гударенко, Н. А. Ряснянской. — Ставрополь, 2013.
6. Гринчева Н. Культурная дипломатия 2.0.: перспективы использования в международной музейной практике // Вопросы музеологии. — 2013. — № 1(7).
7. Гурбангельдыев Дж. Культурная дипломатия — язык межнационального диалога. 21 марта 2012 г. // Электронная газета «Туркменистан: золотой век» — www.turkmenistan.gov.tm
8. Косенко С. И. «Мягкая сила» как фактор культурной дипломатии Франции // Знание. Понимание. Умение. — 2014. — № 1.
9. Костина А. В., Флиер А. Я. Куда история влечет культуру? (от «общества концертирующих» к «обществу репетирующих») // Вестник Челябинской государственной академии культуры и искусств. — 2009. — Т.20. — № 4.
10. Медведева С. М. Национально-культурная идентичность и личность дипломата // Право и управление. XXI век. — 2011. — № 4.
11. Мухаметов Р. С. Культурная дипломатия России // Дискурс-Пи. — Екатеринбург. — 2010. — № 1–2.
12. Назарбаев Н. А. Встреча с главами зарубежных дипломатических миссий, аккредитованных в Казахстане. 5 февраля 2014 г. // Веб-сайт Президента Республики Казахстан — www.akorda.kz.
13. Савинков В. И. Культурная дипломатия в странах СНГ: глобализационный контекст // Евразийская интеграция: экономика, право, политика. — 2010. — № 8.
14. Шмагин Е. А. Культура и дипломатия // Международная жизнь. — 2002. — № 3.
15. Флиер А. Я., Костина А. В. Культура: между рабством обычая, рабством статуса и рабством потребления // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. — 2009. — № 3.
16. Эпова М. А. Культурная дипломатия Японии // Гуманитарные научные исследования. — 2014. — № 2(30).
17. Finn H. K. The Case for Cultural Diplomacy: Engaging Foreign Audiences // Foreign Affairs. — 2003. — Vol.82. — No.6.
18. Fokin V. I. Development of the concepts «foreign cultural policy» and «public diplomacy» in the international affairs of modern states // Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 6: Философия. Культурология. Политология. Право. Международные отношения. — 2003. — № 2.
19. Nissim Kadosh Otmazgin. Geopolitics and Soft Power: Japan`s Cultural Policy and Cultural Diplomacy in Asia // Asia-Pacific Review. — Vol.19. — No.1. — 2012.
20. Cultural Diplomacy, Political Influence, and Integrated Strategy // Strategic Influence: Public Diplomacy, Counter propaganda, and Political Warfare / Ed. by M.Waller. — Washington: Institute of World Politics Press, 2009.
[1] Данные блога Twiplomacy за 2014–2015 гг., относящегося к социальной сети Twitter, показывают, что культурная дипломатия стран СНГ склонна к консервативному подходу в использовании digital-потенциала. Возможности эффективного дипломатического инструмента сведены лишь к дополнительному информационному каналу в пределах Интернет-пространства.
[2] Другие примеры: малые гранты посольств США, Японии для стран, где культурные артефакты находятся под угрозой исчезновения, уже самим фактом показывающие и подтверждающие позитивную культурную политику в упомянутых странах.
[3] Огромные средства выделяются на цели внешней культурной политики в Германии, Франции, Китае, Италии, Японии, Великобритании и других крупных и менее крупных странах, осознающих, что государственная репутация стоит дорого (см.: Шмагин Е.А. Культура и дипломатия // Международная жизнь. – 2002. – №3)
[4] Известно, что одним из последних актов Б.Клинтона в Белом доме стало проведение 28 ноября 2000 г. конференции по культурной дипломатии. Тогдашний президент США обратился к Конгрессу с призывом увеличить ассигнования на указанные нужды больше ассигнования, а к Госдепартаменту — эффективнее ими распоряжаться.
[5] Так, в ведущем негосударственном университете Варшавы (Польша) «Collegium Civitas» открыта специальность «культурная дипломатия» в форме последипломных студий. Задачей является формирование образа Польши как современной европейской страны, родины выдающихся художников и людей, открытых к восприятию других культур.
[6] В Европейском Союзе функционируют работающие на консенсусной основе Европейский культурный парламент (European Cultural Parliament), Совет (The Council for Cultural Diplomacy Studies), Академия (The Academy for Cultural Diplomacy), Институт (Institute for Cultural Diplomacy) и Центр исследований (The Center for Cultural Diplomacy Studies (CCDS)) культурной дипломатии, издаются специальные словари (где, кстати, есть статьи о культурной дипломатии в Оттоманской империи, Л.Брежневе, Шелковом пути, ряд др.).
[7] В рамках известной программы «Искусство в посольствах», проводимой Госдепом США отбираются и демонстрируются произведения искусства, купленные или временно экспонируемые в посольствах, консульствах и посольских резиденциях. Программа выставляет американские произведения искусства рядом с работами художников принимающей страны. Несколько схожий пример: «Посольство мастерства» – уникальный проект Санкт-Петербургского Дома музыки и Россотрудничества, проводящийся при поддержке министерства культуры РФ, включающий в себя гастроли молодых солистов в Российских центрах науки и культуры в странах Европы.
[8] Примечательны в этой связи проведенный 11-17 июля 2010 г. в г.Берлине семинар «Искусство как культурная дипломатия: форум для молодых лидеров», а также состоявшаяся 2 мая 2013 г. в г.Стамбуле в филиале Института Гете конференция «Роль культурной дипломатии в достижении взаимопонимания и примирения» (она проводилась ОБСЕ, при поддержке постоянных миссий США и ФРГ при ОБСЕ; в ходе дискуссий участники обсудили вопрос востребованности культурной дипломатии в мире, уже объединенном Интернетом, социальными сетями и другими СМИ; разные точки зрения были высказаны по поводу того, должна ли культура стать частью государственной публичной дипломатии, или же ею будут заниматься лишь негосударственные акторы: творческие работники, артисты, ученые).
