В статье анализируются народные сказания о Нажмиддине Кубро, проживавшем в XIII веке. Борьба великого религиозного деятеля с полчищами Чингисхана изучается в связанной с этими преданиями форме.
Шейх Нажмиддин Кубро является основателем тариката «Кубравия», талантливым поэтом, великим патриотом, обладавшим большим авторитетом в религиозных и научных кругах того времени. В период нашествия монголов в Хорезм он находился в Куня-Ургенче. Взяв город в осаду, Чингисхан, несмотря на всю свою крайнюю свирепость, проявил милосердие к светлости Нажмиддина Кубро и велел ему вместе со своей семьей покинуть город. Шейх не соглашается на это. Тогда верховный каган приказывает уйти, прихватив с собой 100 человек. Шейх не соглашается и на это условие. Захватчик приказывает забрать с собой 1000 человек. Однако шейх твердо стоит на своём. «Я много лет прожил в этом городе и каждый его житель очень дорог для меня. В эти тяжелые дни я не могу бросить их». И после этих слов он отклоняет предложение захватчиков и вступает в жестокую схватку с монголами. Во время нападения ему удаётся овладеть вражеским знаменем, которое и после своей смерти он не выпустил из своих рук. Чтобы забрать знамя враги вынуждены были отрубить пальцы шейха [2, с. 8].
Согласно данному преданию, а также сведениям историка Рашиддина, Чингисхан хотел проявить великодушие к Нажмиддину Кубро. Однако В. В. Бартольд, написавший объемные научные работы о Хорезмшахах, подвергает сомнению такое добродушие беспощадною тирана [1, с. 191]. Разумеется, все это спорные вопросы. Но в то же время данное обстоятельство ещё раз подчеркивает высочайший патриотизм, присущий великому шейху. Дело в том, что в данный период в столице, помимо Нажмиддина Кубро, находилось множество ученых, религиозных деятелей и других весьма влиятельных лиц. Однако тот факт, что все предания и сказания так или иначе связаны с Нажмиддином Кубро, говорит о многом. Помимо этого, в данных преданиях наблюдается такое свойство, как определенная циклизация.
Другое из сказаний продолжает вышеуказанные события. После того, как шейх Нажмиддин Кубро отказался покинуть город, начинается беспощадное истребление, и были перерезаны все жители города. Была отрублена и голова шейха. Однако его голова не опускается на землю. Тотчас же одна рука поднимает голову, а вторая крепко-накрепко хватается за волосы сына предводителя монголов — его убийцы. В данный момент не хватает времени ни на то, чтобы отрубить руки шейха, ни на то, чтобы подрезать волосы иноверца. И в это время шейх говорит о том, что он забирает убийцу вместе с собой в рай и не расстанется с ним до тех пор, пока тот не станет мусульманином.
В ещё одном предании отмечается то обстоятельство, что Нажмиддин Кубро в Ургенче сражается вместе со своим народом и не умирает до тех пор, пока собственноручно не убивает семерых врагов [3, с. 81].
Во всех этих преданиях показан высочайший патриотизм великого ученого. Разумеется, в художественном произведении имеет место определенный вымысел. Однако несомненно и то обстоятельство, что в каждом сказании есть доля истины. Поскольку из истории известно, с каким безграничным презрением относился Нажмиддин Кубро к захватчикам под предводительством Чингисхана. Данные его представления получили свое отражение и в отдельных рубаях:
Ты создал соловья. Ворону, муравья, змея,
Судьба людей в твоих руках.
Ничего не стоит тебе создать свору псов.
Монголо-татар, ты тоже создал, Бог мой [4, с. 7] (4) (Дословный перевод).
И в основе обращения к Аллаху великого религиозного деятеля, являющегося основателем тариката «Кубравия», лежит безграничная ненависть к врагам — татаро-монголам. Следовательно, отражение в преданиях высочайшего патриотизма в образе Нажмиддина Кубро не представляется случайным.
Занимавшийся сбором данных преданий ученый Г. П. Снесарев также старается проследить исторические корни этих художественных произведений о Нажмиддине Кубро. Подробные сведения о великом шейхе он пытается найти в произведениях арабского историка XIV века Абу Саодат Абдаллаха ибн аль-Ямини аль-Яфи. Как указывается в данном произведении, Нажмиддин Кубро, являясь учеником шейха Абул Хасана Исмаила аль-Касрий и Мухаммед ибн Манкиды, при осаде Ургенча «татарами» (монголами) велит своим друзьям покинуть город. А сам, накинув чапан, взяв в руки пращу и камни, выходит на бой с врагом. Вскоре он был ранен, но продолжал сражаться. Во второй раз стрела попадает ему в грудь. Тогда он выдергивает стрелу из груди, запускает её в небо и, обращаясь к Богу, читает следующее стихотворение: (буквально) «Если Вы проявите благосклонность ко мне, желаете видеть во мне друга, мне достаточно Вашей милости, но если я обращусь к Вам за спасением, то куда денется моё мужское начало» [3, с. 82] (5).
Затем он погибает, и его хоронят во внутренней части мечети, где он занимался назиданиями.
Из данных сведений арабского историка, очевидно, что уже в XIV веке получили широкое распространение полуправдивые и полулегендарные произведения о Нажмиддине Кубро. Но несмотря ни на что, бесспорным представляется то обстоятельство, что данные сведения о великом шейхе имеют под собой определенную жизненную основу.
Как отмечает Г. П. Снесарев, предания о Нажмиддине Кубро уже давно потеряли свой локальный характер, успев с территории Хорезма распространиться в странах Востока и занять своё достойное место в мусульманской агиологии. Это естественный факт. Поскольку всем известно, что личность великого шейха и без легенд и преданий широко известна во всем мусульманском мире. И поэтому не стоит удивляться тому обстоятельству, что его художественный образ получил столь широкое распространение.
Какое бы предание о Нажмиддине Кубро мы не затронули, все из них имеют определенную историческую основу. Следует отметить и то обстоятельство, что отдельные из них органически переплелись с более древними легендами и преданиями, приобретя новую окраску. Например, предание о Хазрате Ишане в полной мере соответствует преданиям, связанным с жизнью Пахлавана Махмуда. Кроме этого, в основе некоторых преданий сохранены следы древнейших мифологических представлений. Так как время, когда жил Нажмиддин Кубро, и настоящий период отделяют многие столетия, на протяжении этого весьма длительного периода естественным образом изменялись данные предания, обогащались новыми сюжетами и тесно переплетались с отдельными древними мотивами.
Говоря в целом, личность шейха Нажмиддина Кубро из истории предстаёт в качестве пламенного патриота, талантливого поэта и человека, обладающего высоким авторитетом в религиозных кругах и в обществе в целом. Данные достоинства закономерным образом привели к возникновению в народной среде его художественного образа. Данный образ на протяжении веков отшлифовывался в сознании и мышлении потомков, и это обстоятельство придало новое величие существующему. Ибо народ всегда почитал своих представителей, имеющих большие заслуги перед ним на всем протяжении своей истории. О них складывались легенды, предания, дастаны, песни. Великий ученый шейх Нажмиддин Кубро также относится к числу людей, особо почитаемых народом.
Сказания, созданные о таком великом человеке, навсегда сохранятся в художественном сознании народа.
Литература:
- Бартольд В. В. Туркестан в эпоху монгольского нашествия. Соч. Т.1. — М., 1963. — с. 191.
- Рузимбоев С., Бекчанов Ш. Предания и историческая правда. — Хива. 2000. — с. 8.
- Снесарев Г. П. Хорезмские легенды как источник по истории религиозных культов. Средней Азии. — М.: Наука. 1983. — с. 82.
- Шайх Нажмиддин Кубро. — Т.: 1994. — с.7 (на узбекском языке).
