В статье рассмотрены особенности агитации и пропаганды в вопросе формирования и репрезентации образа врага для аудитории военнослужащих с учетом исторических особенностей русского менталитета. Личный опыт взаимодействия с реальным врагом создает пропагандистские модели репрезентации «образа врага».
Ключевые слова: образ врага, пропаганда, военнослужащие.
The article describes the features of of agitation and propaganda in the issue of the formation and representation of the image of enemy to the military audience, taking into account the historical features of Russian mentality. Personal experience with the real enemy creates a model of propaganda representation of «enemy image».
Keywords: image of the enemy, propaganda, military
Вопрос изучения образа врага играет важную роль в историческом анализе военных кампаний. Исторические практики демонстрируют, что феномен врага позволяет осуществлять контроль над общественными настроениями, манипулировать ими. Концепт «образа врага» является одним из ключевых в реализации пропагандистских целей во время вооруженных столкновений. Акцентируя внимание на современных реалиях вооруженных конфликтов, можно говорить о сложной системе средств и методов общественного контроля, задействованных в выстраивании мировоззренческих установок личностей в единой социальной общности.
Специфика формирования и презентации концепта врага в рамках различных социальных групп может быть максимально дифференцирована в зависимости от близости членов данной группы к конфликту. Таким образом, представители вооруженных сил, непосредственно принимающие участие в конфликте или близкие к нему, постоянно должны находиться в состоянии духовной мобилизации [3].
По этой причине представляется интересным исследовать один из аспектов информационной пропаганды, как основной составляющей информационной войны, а именно формирование «образа врага» в изданиях, направленных непосредственно на аудиторию прямо или косвенно принимающую участие в военном конфликте.
Некоторые исследователи [4] считают, что защита «своей земли» — являлась одним из базовых аксиологических ориентиров русского человека: «исторически сложилось так, что суверенитет и защита Отечества от внешней угрозы составили одну из важнейших ценностей русского общества, имевшего исторический опыт пребывания под властью Орды, а затем испытывавшего постоянную угрозу внешнего вторжения, которая не раз осуществлялась» [1].
Поскольку военнослужащие сознательно выбрали профессию защитника Отечества, то они в большей степени, чем иные граждане, отражают правильность этого утверждения.
Как отмечают исследователи Е. А. Гладкая и О. А. Заварухина «менталитет, как и формирующийся на его основании «образ врага», являются категориями историческими. Опираясь в своей основе на вышеназванные фундаментальные ценности русского самосознания, они эволюционизируют под воздействием, как различных исторических обстоятельств, так и фактора времени.
Казалось бы, что в условиях гуманистических тенденций XXI века, должны были бы уйти в прошлое такое понятие как «образ врага». Однако жизнь показывает обратное, данное понятие становится все более актуальным. Таким образом, процесс гуманизации в XXI веке протекает, судя по всему, не по возрастающей прямой, как это виделось в ХХ веке, а сохраняя тенденцию к росту и выражается в сложном циклическом движении с элементами морской волны и даже откатами» [1].
По словам Н. О. Лосского, «важно иметь в виду и такое свойство русской ментальности, влияющих на формирование «образа врага», как страстность русских людей, то есть сочетание в них «сильного чувства и напряжения воли, направленных на любимую или ненавидимую ценность» [5].
Для поддержания данного психоэмоционального состояния бойцов в рамках государственной машины налажены механизмы воздействия на сознание. Репрезентация и перцепция концепта «врага» происходит систематически в ходе патриотическо-воспитательной работы в вооруженных силах.
Подробно о формировании концепта врага в сознании военнослужащих в монографии «Противники России в войнах XX века: Эволюция образа врага в сознании армии и общества» говорит Е. С. Синявская: «Подобное восприятие носит сугубо прагматический характер: в экстремальной ситуации вооруженной борьбы «на взаимоуничтожение» имеет ценность только то, что способствует уничтожению противника, то есть всё, обеспечивающее мобилизацию собственных сил, в том числе и морально-психологических. Эта мобилизация, помимо всего прочего, предполагает непременное возбуждение в массовом сознании сильных негативных эмоций по отношению к противоборствующей стороне, вплоть до чувства ненависти к врагу.
Однако столь острые чувства в широких слоях народа обычно не могут возникнуть и распространиться сами по себе. Как правило, в их формировании участвует мощный пропагандистский аппарат государства и различные общественные институты, средства массовой информации и т. д.»[6].
Опыт взаимодействия с противником нельзя назвать общим для всех военнослужащих, но во время боевых действий в любом воинском коллективе наблюдается тенденция к единому восприятию образа врага, который не всегда близок к «врагу», каким он предстает в пропаганде для мирного населения. Концепт «образа врага» реализовывается среди солдат и офицеров не столько на уровне идеологического конфликта, сколько на уровне эмоциональных состояний.
Стоит отметить, что производство пропагандисткой продукции, влияющих на эмоциональное состояние военнослужащих, требует немалых ресурсов по нескольким причинам. Во-первых, военнослужащие должны быть крайне устойчивы к психологическому воздействию. Во-вторых, эмоциональная реакция должна обладать пролонгированным эффектом.
Таким образом, существующая в военной среде система формирования образа врага должна опираться на нечто однозначное в понимании бойца, например, на личный опыт.
По мнению Е. С. Сенявской, «ситуация опасности, исходящей от «чужого» угрозы и составляет тот социальный и социокультурный контекст, в котором формируется «образ врага». В реалиях конфликта вопрос взаимного восприятия базируется не только на объективных оценках «чужого», но и на проецировании негативных оценок субъектов без беспристрастного анализа фактов.
В ориентированных на военнослужащих изданиях читатели ищут рефлексию своего опыта, поскольку он схож с опытом, полученным специальным корреспондентом во время своих командировок в горячую точку. Можно также сказать, что аудитории необходима своеобразная полярность в положении «наших» и «врагов».
В то же время стоит учитывать, что непосредственные участники боевых столкновений являются носителями уникального опыта контакта врагом. Соответственно, именно их реальные примеры взаимодействия остаются в исторической памяти, культивируются как свидетельства. А установки формирования «образа врага», не соответствующие реальности, не имеют столь значительной закрепленности народной и общественной памяти.
«Конечно, механизм формирования исторической памяти общества очень сложен, но «пассионарность» ветеранов войн, их социальная энергетика выплескивается в различных формах, интенсивно формирующих образ военного прошлого, — в произведениях литературы, искусства, кинематографа, в мемуаристике, общественно-пропагандистской деятельности ветеранских организаций и т. д». [2].
Таким образом, можно говорить, что механизм формирования «образа врага» имеет обширные глубинные психо-культурные и исторические корни. В рамках русской ментальности проявление концепта может привести к народному подъему и даже всплеску пассионарности. В вооруженных силах, особенно среди непосредственных участников конфликта «образ врага» не только является базовым в психологической подготовленности военнослужащих, но и представляет наибольший исторический интерес, как форма объективной общественной памяти.
Репрезентация образа врага в средствах массовой информации, направленной на аудиторию, непосредственно контактирующую с врагом, должна иметь в себе значительную реалистическую составляющую. Более того, воспитание негативных чувств к врагу должно соответствовать целям, которые ставит перед собой управленческая верхушка. Таким образом, важно не только применить пропагандистские установки, но, соблюдая интересы власти, удовлетворить потребности аудитории.
Литература:
- Гладкая Е. А., Заварухина О. А. Роль «образа врага» в русском менталитете // Научные дискуссии о ценностях современного общества. 2015. № 7. С.39–46.
- Гудков Л. Д. Идеологема «врага»: «Враги» как массовый синдром и механизм социокультурной интеграции. // Образ врага. М., ОГИ, 2005.
- Дукельский В. Ю. Скажи мне, кто твой враг // [Электронный источник] Сайт «Институт культурной политики». URL://www.cpolicy.ru/projects/c_society/109.html. Дата обращения 15.10.15
- Ильин И. А. О грядущей России: избр. статьи / Под ред. Н. П. Полторацкого. — М.: Воениздат, 1993. -368 с.
- Лосский Н. О. Характер русского народа. Кн. 1. М., 1990, с 215.
- Сенявская Е. С. Противники России в войнах XX века: Эволюция образа врага в сознании армии и общества. — М., 2006, с. 60.
