Цветовая символика и художественный образ (на примере пьесы Т. Уильямса «Трамвай “Желание”»)



Одним из центральных аспектов творчества известного американского драматурга Т. Уильямса является проблема взаимодействия разнообразных символов в художественном произведении. Не последнее место в работах автора занимает цветовая символика. В его пьесах она, как правило, выступает в качестве упоминания в тексте различных цветов и цветовых сочетаний, приобретающих в конкретном контексте особое значение.

В знаменитой пьесе «Трамвай “Желание”» (“A Streetcar Named Desire”, 1947)в связи с образом главной героини Бланш Дюбуа (BlancheDuBois) в основном фигурируют два цвета — белый и голубой. Так, по меткому замечанию известного отечественного драматурга Л. В. Денисова, белый и голубой являются любимыми цветами Т. Уильямса [4]. Складывается впечатление, что данные цвета выбраны автором неслучайно. Вполне очевидно, что оба они являются цветами неба. Что касается символики белого и голубого, то ее однозначного толкования в истории и культуре разных народов не существует. Однако можно с уверенностью сказать, что им в равной степени присущи такие качества как неоднозначность, полифункциональность и амбивалентность. Для того чтобы понять, как названные цвета функционируют в тексте пьесы, необходимо ознакомиться с трактовками их семантики в культурно-историческом контексте.

Обратимся к толкованиям возможных значений белого цвета в истории культуры. Так, в одной из своих статей М. А. Белей указывает на то, что он символизирует «свет, покой, безмятежность, чистоту, пустоту, целомудрие, девственность, сосредоточенность, отрешенность, одиночество» [1, с. 79]. Еще со времен античности белый цвет имел значение отстраненности от мирского, стремления к духовной простоте. В Древнем Риме весталки (жрицы богини Весты, дававшие обет целомудрия и пользовавшиеся большим уважением и почётом) носили белые платья и вуали. В христианской традиции белое связывают с божественным светом. Именно поэтому в белом изображаются ангелы, святые и праведники. Так, например, белые облачения римских пап символизируют просветленность, великолепие, величие и небесный путь [12]. Примерно то же значение белый цвет приобретает и в мусульманской религии, исламе [9, с. 131–132].

Однако, как пишет Л. В. Самарина в своей статье «Традиционная этническая культура и цвет», белый цвет может иметь несколько иное значение. Автор обращает внимание на то, что по своей природе он как бы поглощает, нейтрализует все остальные цвета, соотносясь, таким образом, с пустотой, бестелесностью, ледяным молчанием и в конечном итоге — со смертью [6, с. 153]. Так, известный британский антрополог В. У. Тернер в статье «Проблема цветовой классификации в примитивных культурах (на материале ритуала Ндебу)», утверждает, что у некоторых племен Африки и Австралии принято раскрашивать тело белой краской после кончины близких людей. А древние славяне, например, одевали умерших в белую одежду и покрывали белым саваном. В некоторых странах Азии и Африки белый по-прежнему считается цветом траура [7, с. 19].

Из вышесказанного можно сделать вывод о том, что данный цвет может обозначать противоположные вещи. С одной стороны, он символизирует что-то исключительно положительное, как например: чистоту, святость, невинность, величие, радость, счастье. С другой стороны, белый часто отражает и негативные стороны жизни: пустоту, бестелесность и смерть. В пьесе «Трамвай “Желание”» он становится одним из важнейших средств создания образа Бланш Дюбуа.

Во-первых, белый цвет фигурирует в имени героини, ведь Blanche DuBois переводится с французского как «белые деревья». Об этом нам становится известно из уст самой женщины, которая, кокетничая со своим потенциальным кавалером, простаком Митчем, решила представиться ему в поэтической манере: “DuBois… It’s a French name. It means woods and Blanche means white, so the two together mean white woods. Like an orchard in spring!” [8, с. 58].

Белый — это также и цвет из детства героини: «Мечта» — большой дом с белыми колоннами. Однако воспоминания о доме у Бланш отнюдь не радостные, ведь именно там на ее глазах умерли все близкие ей люди. В одном из первых разговоров с сестрой Стеллой Бланш рассказывает о трагических временах, когда она хоронила своих родных, одного за другим, и даже называет «Мечту» «штаб-квартирой смерти»: “Why, the Grim Reaper had put up his tent on our doorstep!… Stella. Belle Reve was his headquarters!” [8, с. 26].

В то же время белый — это цвет богатства для Бланш, цвет пушистых песцов, атласных платьев и ниток жемчуга — предметов роскоши, оставшихся от ее бывших ухажеров. Именно из белого радиоприемника доносятся мелодии и песни, под которые героиня вальсирует и которым подпевает.

Особенно интересной представляется сцена в пятой картине. Стелла наполняет стакан Бланш лимонадом, пена переливается через край, и часть лимонада оказывается на белой парадной юбке женщины перед свиданием с Митчем. Можно предположить, что этот случай служит неким намеком на ту роль, которая отведена Стелле в неминуемой для героини трагедии. С нашей точки зрения, это роль пассивного свидетеля, которому безразличен благополучный исход ситуации, хотя, вне всякого сомнения, он может на него повлиять. В силу своей нерешительности люди, подобные Стелле, допускают предательство из-за страха перед неизвестностью. Как это часто происходит, боясь нарушить привычный ход своей заурядной жизни, они выбирают путь наименьшего сопротивления. Однако это не означает, что им нравится их образ жизни, им проще «плыть по течению», чем бороться с общественным порицанием.

Говоря о роли белого цвета в связи с образом главной героини, отметим, что Стэнли Ковальски, муж Стэллы, в седьмой картине называет ее “Dame Blanche”, что с французского можно перевести как «Дама Бланш», но также буквально означает «Белая Дама». Мы считаем, что выбор В. А. Неделина именно последнего варианта в своем переводе пьесы крайне удачен, так как он как нельзя лучше отражает эмоциональное состояние триумфа Стэнли над Бланш: “The trouble with Dame Blanche was that she couldn’t put on her act any more in Laurel! They got wised up after two or three dates with her and then they quit, and she goes on to another” [8, с. 112–113]. Называя Бланш этим именем, Стэнли иронизирует, насмехаясь над промахами героини. Используя данное прозвище, он проводит своего рода разделение на своих и чужих, показывая, что женщина, в прошлом благородная аристократка, «голубая кровь» не из их мира, и, таким образом, заведомо изгоняет ее оттуда.

Белый цвет — это еще и цвет именинного торта героини. В восьмой картине, когда ее прошлое выходит наружу, а попытки устроить личную жизнь с Митчем полностью разрушены, семья собирается за праздничным столом в честь дня рождения Бланш. В тот момент, когда Стелла зажигает свечи, сестра просит сберечь их для празднования дней рождения будущего ребенка Стеллы: “Oh, those pretty little candles! Oh, don’t burn them, Stella… You ought to save them for baby’s birthdays. Oh, I hope candles are going to glow in his life and I hope that his eyes are going to be like candles, like two blue candles lighted in a white cake!” [8, с. 124]. На наш взгляд, данную сцену можно трактовать двояко. С одной стороны, она служит иллюстрацией того, что и в момент полного отчаяния Бланш не теряет своего поэтического мироощущения. С другой, читатель наблюдает выражение нереализованного материнского инстинкта, ведь женщина, по сути, проявляет заботу, любовь и внимание к еще не рожденному ребенку своей сестры.

Драматург создает сильный по степени эмоционального воздействия контраст между белым именинным тортом, который сам по себе должен создавать эффект праздника, и истинным положением вещей в семье Ковальских-Дюбуа. Этот торт, вне всякого сомнения, не пробуждает радостного настроения, он, скорее, ассоциируется c последними осколками разрушенных надежд Бланш о светлой жизни. Создается впечатление бесполезности этого мероприятия, ведь никто не пришел поздравить ее.

Белый цвет также появляется и в последних сценах пьесы. В десятой картине после неприятного объяснения с Митчем, который уже осведомлен о порочном прошлом Бланш, она, сильно выпив, наряжается в перепачканное и мятое вечернее платье белого атлáса и сбитые серебряные туфельки с каблуками, украшенными бриллиантами. Вся сцена может рассматриваться как одна большая метафора. Грязь на белом атлáсе имеет глубокий символический смысл. Ее можно истолковать двояко. С одной стороны, это намек как на исчезновение былого величия южной аристократии, так и безбедного существования героини и людей ее социального уровня (ведь атлáс — нарядная дорогая ткань, которую простые люди не могли себе позволить). С другой стороны, одежда Бланш может производить ложное впечатление. Она говорит о ее видимой благопристойности и невинности, хотя на самом деле эта женщина долгое время вела порочный образ жизни и фактически являлась содержанкой. Приехав в город, ей удавалось скрывать прежние грехи и даже поддерживать некую легенду о своем прошлом. Однако в сложившейся ситуации скрывать тайны уже было невозможно.

Синий и голубой цвета вносят не меньшее противоречие в канву драматургического текста. Отметим, что в английском языке в качестве их названия используется одно и то же слово “blue”, в то время как в русском употребляются разные лексические единицы. Для более полного понимания значения голубого и синего цветов в пьесе «Трамвай “Желание”», обратимся к существующим толкованиям их символики.

Как отмечает исследователь В. В. Немыкин в своей статье «Символика цвета»: «Синий цвет у многих народов символизирует небо и вечность. Он также может подразумевать доброту, верность, постоянство, расположение, а в геральдике обозначает целомудрие, честность, добрую славу и верность» [5, с. 48]. Говоря о социокультурных особенностях цветовой символики Л. А. Шалимова подчеркивает, что «голубой и синий цвета относятся к числу наиболее любимых и почитаемых цветов на Ближнем Востоке» [10, с. 387]. Кроме того, они являются атрибутом многих древних богов, таких как Амон в Древнем Египте, шумерская Великая Мать, греческий Зевс (в римской мифологии Юпитер), Гера (Юнона), индуистские Индра, Вишну и его воплощение с голубой кожей — Кришна. Синий цвет связан с милосердием в иудаизме и с мудростью в буддизме [12]. Отметим также, что на многих полотнах христианской живописи Деву Марию и Христа изображают одетыми именно в синие одежды.

Примером употребления лексемы «голубой» будет широко известное выражение «голубая кровь», которое встречается во многих языках и подразумевает человека «благородного» происхождения: blue blood (англ.), sang bleu (фр.), sangre azul (исп.), sangue blu (ит.). Данное словосочетание впервые появилось в Испании. Белизна кожи долгое время являлась приоритетом именно аристократов. Представители высшего сословия внешне отличались от смуглых загорелых простолюдинов бледной тонкой кожей, сквозь которую просвечивали голубые кровеносные сосуды. Это и было признаком «благородного» происхождения — «голубая кровь». Таким образом возникло это выражение, которое проникло во многие европейские языки, в том числе и в русский [13].

Более поздней является характерная для английского языка идиоматическая связь лексемы “blue” с меланхолией, возможно имеющая корни в вечерних грустных песнях африканских рабов в Северной Америке. Это можно увидеть в таких лексических единицах как “feeling blue” («быть в плохом настроении», «чувствовать себя подавленным»), “singing the blues” («жаловаться на жизнь», буквально «петь блюзы) [11].

Исходя из приведенных трактовок, можно заключить, что синий, так же как и белый, обладает очень неоднозначной семантикой, что, на наш взгляд, является отражением изменчивости внутреннего мира главной героини анализируемой пьесы. Обратим внимание на те значения синего и голубого цветов, которые так или иначе непосредственно связаны с образом Бланш.

Образ-символ “blue piano”, так часто упоминаемый на страницах произведения (в переводе «синее пианино») — это особая «нью-орлеанская» манера исполнения на рояле музыки в стиле «блюз». Мы считаем, что это выражение не является указанием автора исключительно на музыкальное сопровождение действия. Напомним, что ремарки драматурга в пьесах имеют куда как более глубокое значение, нежели просто авторские указания к внешнему оформлению сцены. Эта художественная система, названная самим Т. Уильямсом «пластический театр», представляет собой сложный символико-семантический комплекс. Следовательно, лексема “blue” может также воздействовать на читателя и на визуальном уровне, уровне восприятия цвета, и на эмоциональном, создавая в сознании человека яркую картину местного колорита.

Стоит указать и на связь голубого с аристократическим происхождением главной героини. На протяжении всей пьесы автором активно подчеркивается принадлежность как Бланш, так и ее сестры Стеллы к благородным кругам. Однако в сложившихся обстоятельствах обеим женщинам приходится приспосабливаться к новому социальному окружению, а именно к рабочему классу. И если Стелла смогла смириться с существующим положением вещей и вписалась в общину Вье-Каре, то для Бланш все это ново, и ей не остается ничего иного, как чувствовать себя лишней.

Так, например, во второй картине произведения Бланш поет песню, в которой она сравнивает себя с пленницей, оторванной от родной «страны, где воды небесно-сини»: “From the land of the sky-blue water, they brought a captive maid!” [8, с. 33]. Этот сказочный край — почти незапятнанный цивилизацией американский Юг, усадьба «Мечта», где прошло детство героини. Можно сказать, что в конкретном эпизоде «небесно-синий» цвет, как и белый, несет на себе отпечаток ее тоски по дому, такому далекому и навсегда потерянному, как для самой женщины, так и для других подобных ей угасающих представителей высшего света американского общества.

Возвращаясь к сцене дня рождения Бланш, напомним, что в приведенной ранее цитате, главная героиня сравнивает глаза будущего племянника с голубыми свечками, зажженными на именинном торте. Женщина не может знать цвет глаз ребенка наверняка, однако то ли материнское чувство, внезапно проснувшееся в ее сердце, то ли поэтическое мировосприятие заставляют героиню сделать подобное сравнение. Данный факт некоторым образом служит намеком на связь голубого цвета с целомудрием, честью и преданностью, добродетелями, которыми наделена искренне любящая мать, коей Бланш стать не удалось.

Обратим внимание и на тот факт, что идиоматическое значение слова “blue” довольно широко распространено в английском языке. Так часто подразумевающееся под ним элегическое состояние грусти в какой-то мере отражает как ностальгию самой героини, чье прошлое неотступно следует за ней, так и общее настроение, царящее во Вье-Каре, с его нищетой, серостью и бескультурьем.

Проблема цветовой символики в произведениях Т. Уильямса несомненно представляет для нас особый интерес. Актуальность ее состоит в том, что цветовая гамма входит в художественное пространство, созданное писателем, и становится мощным средством обогащения поэтики всего произведения. Пьеса «Трамвай “Желание”» служит прекрасным примером того, как колористическая символика способствует созданию многомерности и полифоничности текстуры драматургического произведения.

Подводя итоги нашему анализу, можно заключить, что и голубой, и белый цвета в образе Бланш обладают качествами полифункциональности и амбивалентности. Объяснить это можно уже тем, что оба они связаны как со светлыми, так и с трагическими моментами жизни женщины. Культурно-исторически сложившаяся противоречивая семантика этих цветов органично накладывается на образ главной героини, высвечивая особенности ее характера и напоминая о событиях, имевших место в ее непростой жизни. Кроме того, подчеркнем, что и белый, и голубой, наряду с другими выразительными средствами, служат как бы своеобразными гранями для создания художественного образа.

Литература:

1. Белей М. А. Семантика цвета в постмодернизме на примере романа Бернард Вербера «Танатонавты» / М. А. Белей // Научные труды SWORLD. — 2013. — С. 73–81.
2. Болотина, М. А., Шабашева, Е. А. Символика цвета в русском и английском языках / М. А. Болотина, Е. В. Шабашева // Вестник Балтийского федерального университета им. Канта. — 2011. — № 2. — С. 7–12.
3. Ганюшина, М. А. Символические образы в языковой картине мира (на примерах английского, французского и русского языков на индоевропейском фоне) / М. А. Ганюшина // Язык, литература и культура как грани межкультурного общения. — 2015. — С. 112–120.
4. Денисов В. Л. Романтик ХХ века. Статья-исследование. О «воображаемых мирах» Т. Уильямса и своебразии его творчества. Альм. «Современная драматургия». — 1994. — № 4. — C. 187–199 // [Электронный ресурс] URL: http://lit.lib.ru/d/denisow_wiktor_leonowich/romantiq_xx_veqa.shtml.
5. Немыкин В. В. Символика цвета / В. В. Немыкин // Вестник АлтГТУ им. И. И. Ползунова. — 2010. — № 1 − 2. — С. 47–49.
6. Самарина, Л. В. Традиционная этническая культура и цвет: основные направления и проблемы зарубежных исследований / Л. В. Самарина // Этнографическое обозрение. — 1992. — № 2. — 149 с.
7. Тернер В. У. Проблема цветовой классификации в примитивных культурах (на материале ритуала Ндембу) / В. У. Тернер // Семиотика и искусствометрия. М.: Мир, 1972. — С. 55–63.
8. Уильямс Т. Plays = Пьесы. — СПб.: Антология, 2010. — 288 с.
9. Умарова Г. А. Символика цвета и цветовые предпочтения в костюме мусульман (на примере Таджикистана) / Г. А. Умарова// Вестник Казанского государственного университета культуры и искусств. — 2014. — № 4–1. — С. 131–136.
10. Шалимова Л. А. Социокультурные категории цветовой символики / Л. А. Шалимова // Мир науки, культуры, образования. — 2015. — № 1(50). — С. 385–388.
11. Colormatters [Electronic resource] URL: https://www.colormatters.com/the-meanings-of-colors/blue.
12. Краткая энциклопедия символов [Электронный ресурс] URL: http://www.symbolarium.ru.
13. L’histoire [Electronic resource] http://www.histoire.presse.fr/dossiers/grandeur-decadence-noblesse-francaise/mythe-sang-bleu-01–12–1995–90925.