Российская система образования на переходном этапе



В статье рассматриваются основные этапы реформирования российской системы образования с момента развала Советского Союза до сегодняшнего времени. Уделяется внимание причинам отхода от советской модели высшего образования, а также предпринимается попытка понять мотивы проводимых реформ в сфере образования на современном этапе.

Ключевые слова: система образования, реформа высшего образования, Единый государственный экзамен, Болонский процесс, «бегство мозгов», наука в вузах.

С момента появления «Новой России» отечественная система образования прибывает в состоянии перманентного реформирования. Советское высшее образование в новых условиях оказалось достаточно дорогим, а главное не отвечающим требованиям и нуждам изменившихся социально-экономических отношений. Государство пытается сократить социальные обязательства и перевести сферу образования на рыночные рельсы. С утратой статуса сверхдержавы у России пропала необходимость в предоставления высшего образования правящим классам стран третьего мира; реализации мегапроектов, подобных освоению космического пространства; снабжении кадрами всепоглощающего военно-промышленного комплекса и т. д. Было бы неверно «цепляться» за прошлое и ностальгировать о былой мощи нашего государства. Однако растрачивать потенциал, при помощи которого можно было бы сделать скачок в шестой технологический уклад или как выражается Президент — создать «умную» экономику — представляется, как минимум, нерациональным.

Принято считать, что советская система образования, фактически полностью утраченная к сегодняшнему дню, являлась эталонной для многих стран мира. В годы индустриализации экономика Советского Союза остро нуждалась в специалистах инженерного и естественнонаучного профиля, что нашло своё отражение в постановке и впоследствии успешной реализации соответствующей задачи. Американский социолог Э.Тоффлер писал, что массовое образование возникло благодаря индустриализации для удовлетворения нужд и потребностей эпохи. Распорядок учебных заведений был отражением индустриального общества — «строгая регламентированность, отсутствие индивидуального подхода, жесткая система распределения учеников по местам, группам и классам, а также оценки их знаний… как раз и делали систему народного образования столь эффективным инструментом адаптации к месту и времени» [20; С. 432–434].

Уже к началу 1950-х гг. международные специалисты давали оценку советской системе образования как лучшей в мире. В Соединённых Штатах были уверены, что запуск спутника Советским Союзом был обусловлен эффективностью советской системы образования, что заставляло пересматривать собственную образовательную систему [18]. Советское образование имело ряд особенностей в совокупности дающих столь впечатляющие результаты, а именно общедоступность, стандартизация учебных планов и программ, жёсткая дисциплина учебного процесса и связь высшей школы с народным хозяйством [21].

Советская система образования наилучшим образом отвечала требования развития индустриального общества. Тем не менее, время не стояло на месте и вслед за индустриальной эпохой, по тому же Тоффлеру, начинало своё развитие постиндустриальное или информационное общество. К концу 1980-х гг. структура подготовки специалистов в Советском Союзе «продолжала отражать потребности индустриализации, в результате до 40 % студентов получали инженерное образование, в то время как в других странах эта цифра составляла от 10 до 20 %» [13; С. 64].

Радикальная смена приоритетов общественного развития после развала Советского Союза не могла не отразиться на системе высшего образования. Рухнувшая экономика более не могла трудоустроить регулярно воспроизводимых высококлассных инженеров. На данном этапе развития государству они оказались не нужны. Как отмечает генеральный директор Института авиационных материалов, академик РАН Евгений Каблов: «Из нашего лексикона целенаправленно вымывается слово «инженер»» [10; С. 7]. С идеологической точки зрения это выглядело следующим образом — новое образовательное законодательство выдвигало на первое место интерес человека и только потом интересы общества и государства [8]. Вместе с тем, государство теряло монополию на учреждение учебных заведений, теперь эту возможность приобретали также муниципальные образования и частные организации. Вследствие этого возникло огромное количество коммерческих учреждений, предоставляющих платное образование, которые в первую очередь специализировались на подготовке гуманитариев. Помимо этого, государственные вузы также стали осуществлять набор на коммерческую форму обучения, преимущественно по гуманитарным специальностям.

Начало 2000-х гг. ознаменовалось двумя крупными и далеко неоднозначными реформами — введением Единого государственного экзамена и присоединением к Болонскому процессу.

В феврале 2001 года Правительством РФ было принято постановление «Об организации эксперимента по введению единого государственного экзамена». Эксперимент проводился в пяти субъектах РФ по восьми дисциплинам [14] и первоначально был рассчитан на три года, но в 2003 году его продлили ещё на год. А в 2008 году ЕГЭ уже сдавали выпускники всех регионов России. Организацией ЕГЭ занимается Федеральная служба по надзору в сфере образования и науки совместно с региональными органами исполнительной власти [15].

Общественная дискуссия вокруг ЕГЭ продолжается по сей день. Сторонники реформы полагают, что единая система оценивания знаний помогает избежать коррупционной составляющей при поступлении в вузы; даёт более объективную оценку знаниям учащихся, чем традиционные экзамены; расширяет возможности для наиболее способных учеников из провинции получить высшее образование в крупных городах и т. д. [17]. Ректор НИУ ВШЭ Я. И. Кузьминов по этому поводу отмечает: «Ведущие вузы в свое время строились для всей страны, и при советской власти 75 % московских студентов были иногородними. В начале же 2000-х, когда ЕГЭ только задумали, в Москве осталось лишь 25 % студентов из других регионов, в Питере — треть. Сейчас у нас в «Вышке», например, их уже почти 60 %... Ситуация поменялась, и интересы людей, которые не могут платить за обучение детей в лучших вузах, но могут тратиться, скажем, на вузовских репетиторов, оказались против ЕГЭ. Они 15 лет строили счастье своих детей на отрешении от возможности развиваться остальному населению страны» [22].

Противники ЕГЭ считают, что тестирование сводит на нет способность формулировать свою точку зрения и выстраивать доказательство правильного ответа [11]; посредством контрольно-измерительных материалов невозможно выявить действительный уровень подготовки выпускников; а главное, так и не получилось, как надеялись российские чиновники, свести к минимуму коррупцию в образовательной сфере [4].

Полемика вокруг Единого государственного экзамена продолжается, а обещанный, тем временем, к 2015 году Дмитрием Ливановым возврат к устному экзамену по гуманитарным дисциплинам пока так и не состоялся [1].

Другой не менее значимый для российского образования вопрос — присоединение к Болонскому процессу — неоднозначно оценивается в среде российских специалистов. Сторонники утверждают, что Болонский процесс неотъемлемая составляющая процесса глобализации, которую игнорировать безответственно и даже опасно [12].

В рамках предлагаемой Болонским процессом системы достаточно привлекательно выглядит принцип академической мобильности, дающий возможность студентам и профессорско-преподавательскому составу перемещаться в пространстве стран-участников с целью обмена опытом и знаниями. Однако ряд трудностей, таких как отсутствие развитой инфраструктуры и источников финансирования, а также не до конца разработанная процедура признания дипломов, делает эту опцию слабо реализуемой [12].

Помимо этого, важной составляющей академической мобильности является кредитно-модульная система, которая также имеет ряд своих недостатков [5]. В частности в России, где не развиты традиции образовательного менеджмента, использование подобной системы вызывает издержки [6; С. 73].

Критики присоединения к Болонскому процессу полагают, что это сугубо европейский интеграционный процесс, нацеленный на повышение рентабельности и привлекательности европейского образования в конкурентной борьбе с американской системой образования, где России уготовано место «поставщика своих лучших молодых мозгов» [6; С. 69].

«Бегство мозгов», а вернее его усиление, которого так опасаются противники Болонского процесса, остается ахиллесовой пятой российского образования, а если быть точнее российской экономики. Высшая школа в нашей стране пока ещё производит достаточно высококвалифицированных специалистов в области естественных и технических наук, которых мы не в состоянии удержать, вследствие чего мы теряем «миллионы долларов на безвозмездное спонсирование экономик других государств» [16; С. 81].

По разным оценкам в период с 1990 года по сегодняшний день страну покинули от нескольких десятков тысяч до полумиллиона научных специалистов, и эта тенденция не прекращается, в последнее десятилетие страна ежегодно теряет пять-шесть тысяч учёных. Как правило, из России учёных ««выталкивают» низкие заработки, малая востребованность, неясные перспективы. На Западе привлекает не только более высокий уровень жизни, но и уважение к специалистам» [7].

Каким образом можно развернуть этот тренд? Генеральный директор «Российского квантового центра» Р.Юнусов считает, что необходимо «обеспечить талантливой молодёжи перспективы быстрого профессионального роста — возможность создавать собственные исследовательские группы, лаборатории. Причём, на мой взгляд, возможность решать сложные интересные задачи в России — это для молодёжи более важная составляющая, чем высокая зарплата» [16; С. 82].

В Советском Союзе вузы никогда не были центрами науки, оставляя эту роль Академии наук и НИИ. На сегодняшний день ситуация содержательно поменялась, т. к. «многие институты создавались под конкретные задачи, которые давно решены, а учреждения остались. Ученые в них могут отлично выполнять свою работу, но темы устарели лет на тридцать» [2]. Реформирование Академии наук, а так же создание научных центров на базе вузов призвано изменить ситуацию в этой отрасли. С этой целью путём реорганизаций и объединений был создан ряд федеральных университетов, помимо этого часть вузов на конкурсной основе получила статус исследовательских университетов. По мнению разработчиков проекта «Стратегия инновационного развития РФ на период до 2020 года» исследовательские университеты «должны стать ядром нового интегрированного научно-образовательного комплекса, обеспечивающего … выполнение значительной доли фундаментальных и прикладных исследований» [19].

Однако следует отметить, что проводимая Правительством РФ политика в этом направлении подразумевает дополнительное временное бюджетирование существующих вузов, а не последовательное формирование исследовательских университетов. Для выхода на мировой уровень этого недостаточно. Гораздо более эффективным средством представляется создание государством условий, при которых любой вуз на конкурсной основе мог бы бороться за дополнительное финансирование научных проектов. При таком подходе со временем из общей массы вузов выделится ««элитная» группа, что станет естественным результатом развития в условиях конкуренции и равных возможностей» [3; С. 45–46].

Как должна будет выглядеть высшая школа в случае успешной реализации предпринятых правительством реформ? По мнению ректора одного из ведущих вузов страны — Высшей школы экономики — Я. И. Кузьминова «реформа высшего образования при удачном воплощении могла бы принести к 2020 году несколько важных результатов», а именно:

1. Высшее образование должны будут получать все, кто хочет и способен учиться, а не те, кто хочет получить бумажку.
2. Базовое бюджетное обеспечение в расчете на студента должно быть увеличено минимум до 160–200 тысяч рублей в год, с учетом инфляции. На такие деньги уже можно нормально учить.
3. Сфера псевдообразования должна сжаться до минимума. Оно должно уйти с уровня целых институтов на уровень отдельных случаев, когда плохой преподаватель и плохой студент находят друг друга.
4. Со временем выделится группа университетов, которые будут конкурентоспособны на мировом уровне. Их должно быть примерно 50 — это минимум для такой большой страны, как Россия.
5. Должна быть новая структура вузов, предполагающая, в том числе вузы общего высшего образования, которые в значительной степени финансируются за счет тех, кто учится.
6. Должна быть новая структура образовательных программ, соответствующая мировой.
7. Преподаватель должен быть исследователем. Хотя бы половина преподавателей вузов к 2020 году должна стать исследователями. Сейчас меньше 20 процентов ведут исследования. А преподаватель должен быть включен в глобальное сообщество, владеть языками — и зарабатывать как менеджер.
8. Массовое распространение онлайн-курсов. Это должно полностью заместить нынешнее заочное образование. У нас в России половина студентов — заочники [9].

Перенести науку в вузы задача крайне амбициозная и не лишённая рационального зерна, но есть ряд трудностей. Во-первых, учебная нагрузка преподавателей российских вузов гораздо выше, чем у зарубежных коллег. Вместе с тем, далеко не везде научная деятельность профессорско-преподавательского состава стимулируется в должной мере. Во-вторых, многие преподаватели остаток свободного времени посвящают работе в других учебных заведениях по совместительству, либо занимаются репетиторством и прочими образовательными услугами. Вследствие этого «только около 19 % профессорско-преподавательского состава вузов занимаются научными исследованиями» [3; С. 39–40].

Непрекращающееся «оздоровление», к сожалению, не приносит желаемых результатов, что в очередной раз заставляет задуматься над выработкой более эффективной модели функционирования высшей школы в России. Необходимо определиться — система высшего образования и дальше будет «подгоняться» под экономику, остро нуждающуюся в диверсификации, либо следует воспользоваться не до конца ещё утраченным опытом для крайне необходимой нашей стране модернизации социально-экономических отношений.

Литература:

1. Back in the USSR. В ЕГЭ отменяют тесты и возвращают устный экзамен // Интернет-газета Znak. 9 Апреля 2014. https://www.znak.com/2014–04–09/back_in_the_ussr_v_ege_otmenyayut_testy_i_vozvrachayut_ustnyy_ekzamen
2. Баулин А. Частный инвестор оказался надежнее «Сколково» // Лента.ру. 12 марта 2015. http://lenta.ru/articles/2015/03/12/rqc/
3. Дежина И. Г. Развитие науки в российских вузах как новый приоритет государства // Социология науки и технологий. 2011. № 2. Том 2.
4. Долотов В. Экзамен на коррупцию // Коммерсант-Деньги. 09 марта 2009. http://www.kommersant.ru/doc/1124805
5. Дуняева В. Г. Кредитно-модульная система обучения в вузе: обратная сторона медали // Вектор науки Тольяттинского государственного университета. Серия: Педагогика, психология. 2012. № 4 (11).
6. Ембулаев В. Н. Реформирование системы образования в рамках Болонского процесса // Территория новых возможностей. Вестник ВГУЭС. 2012. № 3.
7. Зайончковская Ж. Трудовая эмиграция российских ученых // Центр миграционных исследований http://www.migrocenter.ru/science-science06
8. Закон РФ от 10.07.1992 № 3266–1 (ред. от 12.11.2012) «Об образовании» // КонсультантПлюс. 17.08.2014. http://gdk-baikonur.ru/files/gdkfile_eh21o25_07.pdf
9. Интервью с ректором Высшей школы экономики Ярославом Кузьминовым // Лента.ру. 27 декабря 2013. https://lenta.ru/articles/2013/12/27/kuzminov/
10. Каблов Е. Шестой технологический уклад; беседу вел Борис Руденко // Наука и жизнь. 2010. № 4.
11. Кара-Мурза С. Г. Сергей Кара-Мурза: «Система ЕГЭ является контрпродуктивной» // Русская народная линия. 22.09.2011. http://ruskline.ru/news_rl/2011/09/22/sergej_karamurza_sistema_ege_yavlyaetsya_kontrproduktivnoj
12. Маргарян Т. Д., Дикова О. Д. Болонский процесс в России: проблемы и перспективы // Гуманитарный вестник (МГТУ им. Н. Э.Баумана): электронный журнал. 2013. № 5. http://hmbul.ru/articles/70/70.pdf
13. Механик А. Что ждёт высшую школу в России // Эксперт. 22–28 февраля 2016. № 8 (976).
14. Мишукова Е. В. Единый государственный экзамен. Идея, сущность, принципы // Bank.orenipk.ru. Декабрь 2001. http://bank.orenipk.ru/Text/t19_141.htm
15. Постановление Правительства Российской Федерации от 17 июня 2004 г. № 300 г. Москва «Об утверждении Положения о Федеральной службе по надзору в сфере образования и науки» // Российская газета. 24 июня 2004.
16. Потапов М. Как вернуть мозги в Россию // Эксперт. 22–28 февраля 2016. № 8 (976).
17. Сирин Л. Андрей Фурсенко: «ЕГЭ уменьшил взятки» // Фонтанка.ру. 26 октября 2009. http://www.fontanka.ru/2009/10/26/050/
18. Славин В. Что знает Иван, и не умеет Джонни? // Час пик. 10 июня 2012. http://www.chaspik.info/bodyfull/9616.htm
19. Стратегия инновационного развития Российской Федерации на период до 2020 года Утверждена распоряжением Правительства Российской Федерации от 8 декабря 2011 г. № 2227-р.
20. Тоффлер Э. Шок будущего. — М., 2002.
21. Уфимцев Р. Телега с колесом от «мерседеса». Зачем реформируют российские вузы? // Советская Россия. 23 июля 2009.
22. Ярослав Кузьминов: Люди, которые покупают оценки, будут всегда // Аргументы и Факты. 27 июня 2012.