В статье выделяются наиболее контрастные с узбекским языком аспекты русской морфемики, словообразования и морфологии представляющих особые сложности для узбекских учащихся при усвоении норм русского языка.
Ключевые слова: языковые нормы, типологический контраст, флексия, формант, способ словообразования, грамматическая категория, словообразовательная категория.
Основными целями культуры речи как учебной дисциплины нам представляются следующие: 1) усвоение языковых норм и 2) обучение языковому мастерству, уместности данного варианта в той или иной ситуации, варьированию лексем в зависимости от целей коммуникации.
В условиях Узбекистана существует серьезная сложность в создании действенных учебников и пособий по данной дисциплине: в студенческих группах с русским языком обучения уровень знания русского языка зачастую бывает неровным — часть студентов владеет лексикой и нормами русского языка свободно и на достаточно высоком уровне, но в технических и гуманитарных вузах немало и студентов со слабым уровнем подготовки по русскому языку. В таких случаях считаем необходимой модификацию учебной программы «Культура речи» и разработку системы упражнений с учетом реальной подготовки студентов и сложностей, проистекающих из типологических контрастов русского и узбекского языков.
Целью данной статьи является выделение аспектов русской морфемики, словообразования и морфологии русского языка, представляющих особые сложности для узбекских учащихся в связи с наличием в их родном языке ярких типологических контрастов [1].
Для узбекской морфемики характерны стабильность фонетического состава корней и аффиксов, четкое и относительно легкое проведение морфемных границ, стабильность семантики формантов. Для русской морфемики характерно асимметричное соотношение формы и содержания основ и формантов.
Флексии русского языка — это не только грамматические морфемы, они играют большую роль в процессах словообразования, так как являются обязательной составной частью суффиксального форманта или выступают в качестве самостоятельного форманта при субстантивации и нулевой суффиксации. Морфем такого класса в узбекском языке нет, в нем четко разграничены словоизменительные и словообразовательные морфемы.
Для русского языка как флективного закономерно широкое использование словообразовательных средств для выражения стилистической оценки. Русский язык обладает богатым аффиксальным фондом, прежде всего суффиксальным и префиксальным; многие суффиксы и префиксы являются старославянскими по происхождению, что предопределяет стилистическую дифференциацию производных слов, среди которых широко распространена словообразовательная синонимия.
Русский и узбекский языки относятся к языкам с развитыми системами словообразования, причем наибольшее сходство проявляется в субстантивных подсистемах словообразовательных систем обоих сопоставляемых языков. Однако в плане организации способов словообразования выявляется принципиальный алломорфизм сопоставляемых языков.
В «Русской грамматике» выделяются следующие способы словообразования: суффиксация, префиксация, постфиксация, префиксально-суффиксальный способ, префиксально-постфиксальный способ, суффиксально-постфиксальный способ, субстантивация, чистое сложение, сложение в сочетании с суффиксацией, сращение, аббревиация [2]. Производные имена существительные русского языка образуются всеми этими способами, за исключением постфиксального, префиксально-постфиксального и суффиксально-постфиксального способов, которые в русском языке являются способами, специфическими для глагольного словообразования.
Перечисленные и подробно рассмотренные в «Русской грамматике» способы ориентированы преимущественно на узуальное словообразование; И. С. Улуханов, подробно рассмотревший как узуальное, так и окказиональное словообразование русского языка, выделяет 79 способов, которые делятся на чистые и смешанные, узуальные и окказиональные [3].
В узбекском языке выделяется 4 способа словообразования: суффиксация, префиксация, сложение, аббревиация, причем термин «суффиксация», широко используемый, например, А. А. Азизовым [4], представляется не вполне соответствующим для агглютинативных языков. В свете типологического контраста флективных и агглютинативных языков более подходящим для посткорневых формантов последних является термин «постфикс».
Для узбекского словообразования не характерны смешанные способы словообразования, менее разнообразны разновидности способа сложения.
Такое расхождение в количестве и сущности способов словообразования в русском и узбекском языках вполне закономерно и отражает специфику детерминант сопоставляемых языков: для флективного русского языка следует отметить принципиальную множественность способов словообразования, причем тип русского словообразования можно в целом определить как флективный, поскольку система флексий входит в большинство формантов. Ограниченное число способов словообразования в узбекском языке полностью соответствует детерминанте узбекского языка, экономному и компактному использованию формантов в процессах словообразования. Вследствие отсутствия флексий как класса морфем узбекское словообразование может быть охарактеризовано как чисто аффиксальное.
Дополнительными чертами типологического контраста русской и узбекской словообразовательных систем является наличие в русском языке практически обязательных морфонологических преобразований, нулевых суффиксальных формантов, унификсов, радиксоидов и унирадиксоидов, множества лексем непервой степени членимости, многозначность и вариантность формантов, что представляет значительные трудности для носителей языка с практически идеальным соотношением формы и содержания.
Большую сложность для узбекских учащихся с недостаточной подготовкой по русскому языку представляют производные семантических и формально-семантических разрядов, отсутствующих в узбекском языке, например, существительные со значением женскости и невзрослости, приставочные глаголы (при наличии субстантивных приставок в узбекском языке полностью отсутствуют глагольные), конфиксальные производные.
Перечислим наиболее проблемные для усвоения узбекскими учащимися темы русской морфологии.
- Грамматические категории рода и одушевленности, дающие проекцию на синтаксические нормы согласования, с чем связан высокий процент речевых ошибок узбекских учащихся.
- Категория падежа вследствие флективного выражения, многотипности склонения существительных в русском языке на фоне строго однозначного выражения падежных значений ограниченным набором аффиксов.
- Грамматические категории вида и залога, их семантика и формальное выражение.
- Причастия русского языка, поскольку причастия узбекского языка более однотипны.
- К стилистическим ресурсам морфологии относится разграничение вариантов форм простой сравнительной степени, которые образуют стилистическую парадигму:раньше — ранее, позже — поздней — позднее. Формы с суфф. -е (-ше) могут быть квалифицированы как нейтральные или разговорные, а формы на -ее — как книжные.
Следует уточнить, что суфф. –ее- противопоставлен разговорному варианту -ей: сильнее — сильней, правильнее — правильней. Кроме того, разговорную окраску прилагательному придаёт присоединение к формам сравнительной степени приставки по-, означающей незначительное увеличение степени качества: побольше, поменьше, получше. В узбекском языке синтетическая форма сравнительной степени стабильная и единообразна: баландроқ– выше, пастроқ— ниже. чиройлироқ— красивее и т. д.
Вследствие отсутствия в узбекском языке категорий рода и одушевленности, разного устройства в русском и узбекском языках категории числа и специфики мотивационных отношений, алломорфными по отношению к узбекском языку оказываются словообразовательные категории «женскость» (учительница, студентка, дежурная, блокадница, иностранка, принцесса, отравительница, медведица, орлица, зайчиха), «невзрослость» (совенок, щегленок, волчонок, цыпленок, турчонок, кенгуренок, негритенок, змееныш, утеныш, гаденыш), «единичность», (горошина, виноградина, бусина, снежинка, карамелька, чешуйка, морковка, мелок, уголек, рельсина), «вещественность» (древесина, белковина, свинина, воловина, оленина, телятина, зайчатина, индюшатина, черника, голубика, кофеин, ванилин) инек. др.
Закономерно, что все существительные со значением женскости относятся к женскому роду, однако отнесенность производных со значением невзрослости и совместности исключительно к мужскому рода достаточно идиоматична; причем если от существительных со значением совместности в большинстве случаев возможно образование со значением женскости (соучастница, сообщница, сожительница, разг. соавторша), то существительные невзрослости жестко ограничены обозначением молодых существ мужского пола.
И категория рода, и существительные со значением женскости и невзрослости ярко контрастивны по отношению к узбекскому языке и представляют значительные трудности для усвоения узбекскими учащимися.
Идиоматичным для узбекских учащихся является и словообразовательное оформление названий животных наряду с названиями лиц (голубка, индюшка, тетерка волчица, львица, тигрица, верблюдица; совенок, щегленок, волчонок, кенгуренок, змееныш, утеныш). Это не соответствует языковой картине мира узбекского языка, в котором названия животных четко разграничиваются с личными существительными и отвечают на вопрос нима? (что?)
Таким образом, обилие типологических контрастов на морфемном, словообразовательном и морфологическом уровнях (с проекцией на синтаксический уровень) связано с особыми сложностями в усвоении норм русского языка и требует особого внимания при составлении программ дисциплины «Культура речи», а также разработки продуманной, компенсирующей языковые контрасты системы упражнений.
Литература:
- Cм.: Алимова А. Т. Словоизменение и словообразование узбекского и русского языков в свете типологического контраста // Преподавание языка и литературы. — Ташкент, 2001. — С. 21–29; Абдурахманова А. К. Способы номинации лиц как отражение языковой картины мира в русском и узбекском языках.: Автореф. дисс … канд. филол. наук. — Ташкент, 2007. — С. 9–10; Казакова О. П. К проблеме типологии словообразовательных систем славянских и тюркских языков // Русский язык в национальной школе. — М., 2009. — С. 54; Казакова О. П. О некоторых чертах алломорфизма и изоморфизма морфемных и словообразовательных систем разносистемных языков (на материале русского и узбекского языков) // У1 Виноградовские чтения в Республике Узбекистан. — Ташкент: Топрял, 2010. — С. 73–75.
- Русская грамматика Т. I. — М.: Наука, 1980. — С. 138 -139.
- Улуханов И. С. Единицы словообразовательной системы русского языка и их лексическая реализация. — М.: РАН, 1999. — 222 с.
- Азизов А. А. Сопоставительная морфология русского и узбекского языков. — Ташкент: Укитувчи, 1983. — С. 66.
