К вопросу о необходимости дальнейшего совершенствования механизма противодействия легализации (отмыванию) денежных средств или иного имущества, приобретенного преступным путем

В статье рассматриваются криминологические предпосылки и перспективы дальнейшего совершенствования правовой и организационной составляющей механизма противодействия легализации (отмыванию) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем.

Ключевые слова: противодействие, легализация (отмывание), конфискация, офшоры, финансовый мониторинг.

В настоящий момент противодействие легализации (отмыванию) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем остается одним из приоритетных направлений в борьбе с организованной и террористической преступностью. В своей сущности легализация (отмывание) выступает в качестве негативного социального явления, в основе которого лежит процесс сокрытия незаконного происхождения доходов, искажение информации о природе их происхождения. Таким образом, нарушаются сложившиеся экономические отношения, создаются новые, строящиеся на противозаконной основе. Последние обозначаются в науке, как «теневая экономика», существование которой наносит ущерб как интересам отдельных граждан (главным образом, вовлеченных в предпринимательскую деятельность), так и стратегическим интересам государства [1] [2] [3]. В Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 7 июля 2015 г. № 32 «О судебной практике по делам о легализации (отмывании) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем, и о приобретении или сбыте имущества, заведомо добытого преступным путем» также отмечено, что «…легализация (отмывание) денежных средств или иного имущества, добытых преступным путем, создает основу теневой экономики, причиняет вред экономической безопасности и финансовой стабильности государства, затрудняет раскрытие и расследование преступлений, обеспечивает возможность преступным группам (организациям) финансировать и осуществлять свою противоправную, в том числе террористическую, деятельность» [4].

По справедливому мнению, П. В. Агапова, сама логика развития организованной преступности предполагает создание и наращивание преступного капитала, легализацию денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем, и внедрение их в легальный бизнес; обеспечение безопасности и эффективности оборота легализованных денежных средств или иного имущества; получение с них дохода и их использование с целью дальнейшего закрепления, и развития в различных сферах жизнедеятельности [5; С. 229]. В настоящий момент теневые экономические процессы усложняются и приобретают международный и трансграничный характер, о чем свидетельствует активное использование офшоров для легализации денежных средств, добытых преступным путем [6]. На это, в частности, было обращено внимание в Постановлении Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации от 26.03.2014 № 101-СФ «О вопросах противодействия на современном этапе легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, финансированию терроризма и деофшоризации российской экономики», в котором было инициировано введение запрета на предоставление мер государственной поддержки организациям (в том числе участвующим в реализации государственных и муниципальных программ), бенефициарными и промежуточными владельцами которых являются лица, зарегистрированные в офшорных юрисдикциях, а также запрет на участие государственных корпораций и акционерных обществ с государственным участием в офшорных схемах [7].

Новацией в преступной деятельности по легализации денежных средств, добытых преступным путем становится активное использование виртуальной валюты [8] и соответствующих программ, обозначаемые как «миксеры» (Bitmixer.io, SharedCoin, Blockchain.info, Bitcoin Laundery, Bitlaunder, Easycoin). Указанные сервисы являются разновидностями анонимайзеров, обеспечивающих сокрытие цепочки операций в цепочке блоков путем привязывания всех операций к одному и тому же биткоин-адресу. «Миксеры» или «смесители» направляют операции посредством сложной серии квази-произвольных фиктивных операций, что чрезвычайно затрудняет привязку конкретных виртуальных денег (адресов) к конкретной операции. Сервисы «миксеров» работают, получая распоряжение от пользователя на отправку денежных средств по конкретному биткоин-адресу. После этого «миксеры» «смешивают» эту операцию с операциями других пользователей таким образом, что становится неясно, кому пользователь намеревается направить денежные средства [9; С. 11].

В первую очередь, хотелось бы обратить внимание на сохраняющиеся недостатки уголовно-правового регулирования в сфере противодействия легализации преступных доходов. Согласно ст. 6 Конвенции против транснациональной организованной преступности, каждое государство-участник признает в качестве уголовно наказуемых перечень деяний, направленных на легализацию преступно полученных денежных средств или имущества, которые применяются к самому широкому кругу основных правонарушений [10]. Полностью поддерживаю внесенные законодателем изменения [11] и мнение ряда ученых (в частности, В. Н. Курченко) о своевременности и обоснованности установления уголовной ответственности за легализацию (отмывание) преступных доходов, полученных в результате совершения всех без исключения умышленных преступлений (в том числе, предусмотренных ст. 193, 194, 198, 199, 199.1, 199.2 УК РФ) [12; С. 98].

По-прежнему остро стоит вопрос о необходимости введения в уголовный закон конфискации имущества как вида уголовного наказания. В. В. Лунеев справедливо отмечает, что исключение конфискации из перечня наказаний необоснованно и существенно снижает эффективность борьбы с экономическими преступлениями [13; С. 18]. Ряд других видных ученых также неоднократно писали о целесообразности придания конфискации статуса уголовного наказания [14] [15]. Здесь следует отметить и то, что невозможность имплементации положений ряда основополагающих международных актов в сфере борьбы с организованной преступностью также связана с отсутствием в российском законодательстве института конфискации имущества («in rem», или «вещная конфискация»), законность происхождения которого не доказана [16; С. 98].

Существенное значение имеет совершенствование организационного механизма противодействия легализации (отмыванию) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем. Согласно ст. 7 Конвенции против транснациональной организованной преступности к мерам по борьбе с отмыванием денежных средств относятся:

1) установление всеобъемлющего внутреннего режима регулирования и надзора в отношении банков и небанковских финансовых учреждений, а также, в надлежащих случаях, других органов, являющихся особо уязвимыми с точки зрения отмывания денежных средств;

2) учреждение подразделения по финансовой оперативной информации, которое будет действовать в качестве национального центра для сбора, анализа и распространения информации, касающейся возможных случаев отмывания денежных средств [17].

1) обязательный контроль — совокупность принимаемых уполномоченным органом мер по контролю за операциями с денежными средствами или иным имуществом на основании информации, представляемой ему организациями, осуществляющими такие операции, а также по проверке этой информации в соответствии с законодательством Российской Федерации;

2) внутренний контроль — деятельность организаций, осуществляющих операции с денежными средствами или иным имуществом, по выявлению операций, подлежащих обязательному контролю, и иных операций с денежными средствами или иным имуществом, связанных с легализацией (отмыванием) доходов, полученных преступным путем, и финансированием терроризма [18].

Обязательный контроль осуществляется уполномоченным органов, статус которого на международном уровне конкретизирован в рекомендациях Группы разработки финансовых мер борьбы с отмыванием денег (ФАТФ). Так, новая редакция Сорока рекомендаций ФАТФ прямо предусматривает обязанность стран создать подразделение финансовой разведки, которое должно функционировать на постоянной основе. При этом данный институт национально-специфичен и может существовать в двух разновидностях:

1) подразделения финансового типа (США, Бразилия, Южная Корея, Турция, Украина);

2) подразделения полицейского типа (Австрия, Великобритания, Швейцария, Дания) [19; С.14].

Соответственно, в первом случае орган финансовой разведки подчиняется финансовому ведомству, а во втором — министерству внутренних дел.

В Российской Федерации Федеральная служба по финансовому мониторингу (Росфинмониторинг) является федеральным органом исполнительной власти, осуществляющим функции по противодействию легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, финансированию терроризма и финансированию распространения оружия массового уничтожения, по выработке государственной политики и нормативно-правовому регулированию в этой сфере, по координации соответствующей деятельности других федеральных органов исполнительной власти, других государственных органов и организаций, а также функции национального центра по оценке угроз национальной безопасности, возникающих в результате совершения операций (сделок) с денежными средствами или иным имуществом, и по выработке мер противодействия этим угрозам [20]. На мой взгляд, весьма целесообразной является инициатива Совета Федерации Федерального Собрания РФ по созданию на базе Росфинмониторинга национального центра по оценке угроз национальной безопасности, возникающих в результате легализации (отмывания) доходов, полученных преступным путем, финансирования терроризма [7].

Учитывая вышеизложенное, представляется, что система противодействия легализации (отмыванию) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем, должна продолжать совершенствоваться с учетом приоритетов, обозначенных в документах стратегического планирования в сфере национальной безопасности, а также появляющихся новых вызовов и угроз.

Литература:

1. Бондарь Е. О., Изутина С. В. Актуальные тенденции развития системы противодействия легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма в Российской Федерации с учетом изменения международных стандартов // Современное право. 2014. № 10. С. 97–100.
2. Верещагин С. Г. Политика государства по борьбе с теневой экономикой, уклонением от уплаты налогов и противодействию легализации «грязных денег» // Бизнес в законе. Экономико-юридический журнал. 2006. № 3–4. С. 38–55.
3. Тимченко В. А. Особенности функционирования теневой экономики // Бизнес в законе. Экономико-юридический журнал. 2007. № 2. С. 64–67.
4. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 07.07.2015 № 32 «О судебной практике по делам о легализации (отмывании) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем, и о приобретении или сбыте имущества, заведомо добытого преступным путем» // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2015. № 9.
5. Агапов П. В. Основы теории регламентации ответственности и противодействия организованной преступной деятельности: монография / под науч. ред. д-ра юрид. наук, проф. Н. А. Лопашенко. СПб.: Изд-во СПб ун-та МВД России, 2011.
6. Бурцев А. С., Оганесян К. О. Оффшорные юрисдикции как инструмент финансирования терроризма // Вопросы современной юриспруденции. 2015. № 10–11. С. 186–191.
7. Постановление Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации от 26.03.2014 № 101-СФ «О вопросах противодействия на современном этапе легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, финансированию терроризма и деофшоризации российской экономики» // СПС «Консультант: Высшая школа» (по состоянию на апрель 2016 г.).
8. Трубникова Е. И. Криптовалюта: инструмент теневых схем или денежная система свободного общества? // Вестник Самарского государственного университета. 2014. № 6. С. 151–158.
9. Отчет ФАТФ «Виртуальные валюты. Ключевые определения и потенциальные риски в сфере ПОД/ФТ». Июнь, 2014.
10. Конвенция против транснациональной организованной преступности (принята в г. Нью-Йорке 15.11.2000 Резолюцией 55/25 на 62-ом пленарном заседании 55-ой сессии Генеральной Ассамблеи ООН) (с изм. от 15.11.2000) // СЗ РФ. 2004. № 40. Ст. 3882.
11. Федеральный закон от 28.06.2013 № 134-ФЗ (ред. от 29.06.2015) «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части противодействия незаконным финансовым операциям» // СЗ РФ. 2013. № 26. Ст. 3207.
12. Курченко В. Н. Толкование легализации преступных доходов // Российский юридический журнал. 2012. № 5.
13. Лунеев В. В. Проблемы российского уголовно-правового законотворчества (часть II) // Криминология: вчера, сегодня, завтра. 2013. № 3.
14. Волженкин Б. В. Загадки конфискации // Известия вузов. Правоведение. 2008. № 2. С. 4–20.
15. Лопашенко Н. А. Конфискация имущества: монография / Н. А. Лопашенко. –М.: Юрлитинформ, 2012. — 160 с.
16. Жубрин Р. В. Международно-правовое сотрудничество в борьбе с легализацией преступных доходов // Вестник Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации. 2014. № 5 (43).
17. Конвенция против транснациональной организованной преступности (принята в г. Нью-Йорке 15.11.2000 Резолюцией 55/25 на 62-ом пленарном заседании 55-ой сессии Генеральной Ассамблеи ООН) (с изм. от 15.11.2000) // СЗ РФ. 2004. № 40. Ст. 3882.
18. Федеральный закон от 07.08.2001 № 115-ФЗ (ред. от 30.12.2015) «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма» // СЗ РФ. 2001. № 33 (часть I). Ст. 3418.
19. Зимин О. В. Краткая характеристика подразделений финансовой разведки как основного элемента в национальной системе противодействия легализации (отмыванию) преступных доходов // Вестник Сибирского юридического института МВД России. 2008. № 1.
20. Указ Президента РФ от 13.06.2012 № 808 (ред. от 08.03.2016) «Вопросы Федеральной службы по финансовому мониторингу» // СЗ РФ. 2012. № 25. Ст. 3314.