Философские аспекты междисциплинарных отраслей науки



Философские аспекты междисциплинарных отраслей науки

The article is dedicated in the wider sense to the research efforts focused on problems that cross the boundaries of two or more disciplines, “transdisciplinarity” and strictly — on a unity of cognitive science and philosophy

Key words: cognitive science, analytic epistemology, reasoning by analogy, training and choice, consciousness and culture

Некоторые области философии, в частности натуралистическая философия сознания, является непосредственной частью когнитивной науки. Но когнитивная наука как междисциплинарная область знания имеет отношение к философии в нескольких направлениях. В частности, результаты психологических, вычислительных и иных исследований когнитивной науки представляют существенный потенциал их применения в развитии традиционных философских проблем в гносеологии, метафизики и этики. Более того, собственно когнитивная наука может служить объектом философской рефлексии, исходя из базового положения когнитивистики о том, что мышление есть процесс отражения и вычисления. Говоря более конструктивно, когнитивная наука может рассматриваться как объект исследования в философии науки, так например, в методологии (природа объяснения, понимания и редукции).

На сегодняшний день многие философские исследования в этом плане натуралистичны. Следует упомянуть, что в современной теории познания обобщённо выделяются несколько относительно самостоятельных направлений: аналитическая, натуралистическая и социальная эпистемология [1]. Аналитическая эпистемология в основном продолжает традиции англоязычной аналитической философии, где эпистемологическая проблематика всегда занимала центральное место. Однако арсенал аналитических методов этого направления не ограничивается, как ранее, только символической логикой или лингвистикой, а включает в себя редукционистские процедуры (Г. Фейгл, М. Бунге, X. Патнэм и др.), разработку специальной техники для исследования естественного языка (Дж. Фодор, Р. Монтегю, Д. Сёрл и др.). В настоящее время особый интерес для аналитической эпистемологии представляют исследование пропозиционального знания (знания чего-то) как формы знания, отличающейся, напр., от процедурного знания (знания как), анализ природы, источников и обоснования основных типов знания (например, априорного и эмпирического), разработка концепции обоснования эмпирического знания.

Натуралистическая эпистемология традиционно ориентируется на достижения естественных наук и исходит из предположения, что все познавательные процессы, присущие живым существам, включая человека, а также их познавательные способности могут быть объяснены с помощью естественнонаучных теорий и методов. Доминирующей в натуралистической эпистемологии позицией является гипотетический реализм, его основные тезисы сводятся к следующим: 1) гипотетический характер всего познания; 2) наличие независимого от сознания мира, который а) закономерно структурирован и взаимосвязан; б) частично познаваем посредством наших восприятий, мышления и интерсубъективной науки. В рамках натуралистической эпистемологии также можно выделить ряд направлений, ориентированных на преимущественное использование тех или иных моделей, напр. эволюционную эпистемологию и компьютерную эпистемологию. Эволюционная эпистемология (К. Лоренц, Р. Ридль, К. Поппер, Д. Кэмпбелл, Ф. Вукетич и др.) своим возникновением обязана прежде всего достижениям эволюционной биологии и широко применяет теории геннокультурной коэволюции, разного рода эволюционные, а в последнее время и когнитивные модели. Компьютерная эпистемология возникла относительно недавно (в 1990-х гг.) в значительной мере благодаря усилиям Поля Тагарда, который в настоящее время возглавляет лабораторию компьютерной эпистемологии (CEL) философского факультета университета Ватерлоо (Канада). Это направление пока ограничивается исследованием таких проблем, как, например, рассуждения по аналогии, обучение и выбор, сознание и культура, нелинейные модели сознания, философия науки и математика, оно широко применяет модель переработки информации и разного рода когнитивные модели, доказавшие свою эффективность в когнитивной науке. В отличие от натуралистической социальная эпистемология ориентируется главным образом на социогуманитарное знание, на достижения социальных и культурологических дисциплин. По мнению представителей этого направления (Д. Блур, С. Фуллер, Э. Голдман и др.), в ее задачу входят не только описание познавательного процесса, но и его оценка с точки зрения норм и ценностей, а также выявление социальных аспектов понятий истины и рациональности. Социальная эпистемология широко использует модели и представления, заимствованные из социальной психологии, когнитивной социологии, этнографии, культурологии и литературоведения (представления о традиции, символе, архетипе и т. д.). В настоящее время некоторые разделы эпистемологии включают в состав когнитивной науки — комплекса специальных дисциплин, изучающих когнитивные процессы и возможность их реализации в компьютерных устройствах. С этой точки зрения философия сознания тесно соотносится с теоретико-экспериментальными исследованиями в когнитивной науке. Современные метафизические представления о природе сознания основываются не на осмыслении как таковом, но на рефлексии, оснащенной опытными данными из области неврологии и информатики. Аналогично развивается и гносеология, — некогда чистая концептуальная рефлексия сейчас зависит от результатов научных исследований в области структур мышления и процессов получения знания. Даже этика существенно изменилась засчет гораздо более полного понимания психологии морали, и, как следствие, более полного понимания характера дискуссий о добре и зле.

В конце прошлого века была предпринята первая попытка (Э. Голдман, 1993) систематизации аспектов когнитивной науки в соотнесении с гносеологией, философией науки, онтологией и аксиологией. В Энциклопедии Философии Университета Стэнфорд [10] находим перечень философских проблем, к которым имеют непосредственное отношение современные разработки когнитивной науки: «Врожденность», — является ли знание врожденным или приобретенным в результате опыта; человеческое поведение формируется природой или воспитанием. «Язык мысли», — человеческий мозг оперирует подобным языку кодом или более общей коннект-архитектурой; каково соотношение между символическими когнитивными моделями, использующими правила и понятия и под-символическими моделями, использующими нейронные сети. Коннекционизм базируется на «мозговой» метафоре познания, где познавательные процессы предстают как процессы параллельной переработки информации сетью. Эта сеть состоит из нескольких уровней простых единиц. Простыми единицами являются модели нейронов, связи между которыми есть связи с разными весовыми коэффициентами, причем эти коэффициенты могут меняться, в зависимости от обучения нейронной сети решению определенного типа задач. Уместно заметить, что к настоящему моменту в когнитивной науке сложилось три основных теоретических направления: модельно-символический подход, модулярный подход и коннекционизм (направление, именуемое также нейронно-сетевым подходом или моделями параллельно-распределенной переработки). Первое из этих направлений базируется на компьютерной метафоре, предполагающей рассмотрение человеческого познания и соотношения его с работой мозга по аналогии с персональным компьютером, в котором программы (software), выполняющие определенные функции, могут быть реализованы на разном «субстрате» (hardware), для которого, однако характерно наличие центрального процессора с ограниченной пропускной способностью, накладывающего определенные ограничения на переработку информации. Теоретики модулярного подхода сравнивают психику человека со швейцарским армейским ножом, который приспособлен для выполнения множества функций потому, что, в отличие от обычного ножа с единственным лезвием, вооружен множеством инструментов: ножницами, штопором и т. п. Согласно данному подходу, человеческое познание можно представить как набор таких параллельно функционирующих «модулей», работающих независимо друг от друга. Выходные данные этих модулей используются в центральных процессах координации знаний и принятия решения, которые, однако, слишком сложны для изучения по причине чрезмерного количества факторов, влияющих на их текущее состояние.

«Психика образов»,- мыслит ли человек визуальными или иными образами или отражение подобна речи. «Народная психология»,- связано ли каждодневное понимание человеком других людей с основополагающими постулатами теории сознания или же это просто способность к имитации. «Смысл»,- как мысленное отражение приобретает смысл, значение, смысловое наполнение; в какой степени смысловая емкость образа зависит от связи с другими репрезентациями, окружающим миром, сообществом мыслящих. «Идентичность самосознания и мозга»,- является ли сознание состоянием мозга, может ли существовать иная материальная реализация сознания, корректен ли материализм. «Свобода воли»,- действия человека свободны или побуждены актами деятельности мозга. «Психология морали»,- как сознание/мозг принимают суждения этического характера. «Смысл жизни»,- правомерен ли натуралистический подход к сознанию, коль скоро мозг способен на ценностные и смысловые суждения. «Эмоции»,- что есть эмоции, какова их роль в мышлении. «Психические болезни»,- их природа и релевантность их объяснения и лечения с точки зрения психологических и неврологических исследований. «Образ и реальность», — как сознание/мозг формируют и оценивают образы внешнего мира. «Социум»,- как объяснения актов самосознания соотносятся с объяснениями деятельности групп и сообществ.

Утверждение, что человеческий интеллект работает по принципу отражения и вычисления является эмпирическим предположением. Невзирая на успешное объяснение многих аспектов человеческого мышления, — поиска решения, обучения, использования языка, эта концепция встретила серьёзную критику со стороны таких философов, как Губерт Дрейфус и Джон Сёрль. Дрейфус утверждал, что большая часть человеческого интеллекта — это интуиция, которая не может быть сведена к механическому манипулированию. Аргументы этих философов в конце прошлого века в итоге фактически упразднили концепцию искусственного интеллекта. Во-первых, стало очевидным, что многие виды интеллектуальной активности (например, шахматы или распознавание простых образов) не требуют человеческого разума — его может заменить быстрый перебор вариантов. Во-вторых, чрезвычайная важность для разума является не логики, а интуиции не требовала доказательств. Эмоции и осознание собственного «я»: к этой составляющей разума сторонники когнитивистики и теории искусственного интеллекта даже не прикоснулись, считая, что сознание собственного «я» самостоятельным образом возникнет у достаточно мощного компьютера. В-третьих игнорировались как важнейшая роль физической окружающей среды для человеческого мышления, так и эффект так называемого «языка тела». В-четвёртых не учитывалась социальная природа человеческой мысли. Мышление — это процесс динамический, способный к развитию, его невозможно свести к статистически — вычислительной процедуре. Результаты математических исследований доказывают эту невозможность, бесспорным является иной принцип деятельности человеческого мозга, возможные аналогии будут только с разработками квантовых компьютеров.

Тем не менее, Поль Тагард утверждает, что развивающаяся компьютерная эпистемология 21 века способна решить все слабые места философии познания. В работе «Зачем когнитивной науке нужна философия и наоборот» [8] он утверждает, «когнитивной науке нужна философия в стремлении к ответам на общие и нормативные вопросы. Игнорирование основанных на научных данных философских размышлений ведет не только к плохому философствованию, но и к плохой научности. Позитивистская философия низводит когнитивную науку в бихевиоризм; идеалистическая и релятивистская метафизика и эпистемология склоняют когнитивную науку к постмодернизму и социальному конструктивизму. Пренебрежение рефлексией об этических принципах порождает дилетантские взгляды о том, что мораль субъективна по отношению к культуре и индивидуумам. Надлежащую роль философии в когнитивной науке можно иллюстрировать с помощью метафор [11], использовавшимися разными мыслителями для характеристики своего видения философии. Декарт утверждал, что философия должна обеспечивать фундамент знанию, что ставит ее выше науки. «Во всех своих трудах я ясно дал понять, что мой метод похож на работу архитектора. Когда архитектор хочет построить крепкий дом на земле, где верхний слой почвы — песчаник или глина на материнской породе, он начинает копать траншеи, из которых удаляет песок, чтобы он мог заложить фундамент дома на твердой породе. Так и я, — все то, что было сомнительным, выбросил, как песок, а потом, убедившись, что больше невозможно сомневаться, взял 'мой метод' как фундамент, на котором заложил основу своей философии» [3].

В отличие от картезианства, натуралистический подход философию и знание рассматривает не как здание с фундаментом, а, скорее, как электрический кабель [12]. Философия должна имитировать в своих методах успешную науку, исходить только из материальных посылок, далее подвергнутых тщательному изучению, доверять многочисленным и разнообразным аргументам. Философские рассуждения не должны образовывать контур, способный оборваться в самом слабом звене, но представлять собой кабель, волокна которого могут быть очень тонкими, но достаточно многочисленны и тесно связаны, чтобы он был прочным. Однозначная ясность, логическая строгость и обоснованность в философии необходимы так же, как и в других науках, утверждал Отто Нейрат [6]. Никоим образом нельзя принимать чистое протокольное предложение в качестве отправной точки наук. Tabula Rasa не существует. Философы — как матросы, которые должны восстановить свой корабль в открытом море, без возможности разобрать и отремонтировать его в сухом доке из лучших материалов. При этом только метафизическими элементами можно пренебречь и позволить им исчезнуть без следа. Неопределенные языковые сгустки всегда должны оставаться в той или иной форме в качестве капитальных судовых деталей. В отличие от картезианства, утверждает Тагард, метафорические аллегории Пирса и Нейрата увязывают философию со всей наукой, когнитивистику включительно. Предпочтительной аналогией по его убеждению, является положение Ф. Бэкона, который еще в 1620 году говорил о том, что люди науки есть либо экспериментаторы, либо догматики [2]. «Пути муравья» следуют экспериментаторы, привязанные к фактам, но не умеющие их правильно обобщать. Такие ползучие эмпирики, как труженики-муравьи, собирая разрозненные факты, оказываются неспособными сделать из них правильные теоретические выводы. Резонеры — пауки плетут паутину из своей собственной субстанции. «Путь паука» — это попытка выведения истин из чистого разума, наподобие того, как паук выделяет из себя паутину. Главная причина ошибок приверженцев «пути паука» — полное игнорирование фактов, что неизбежно ведет к построению спекулятивных конструкций логического порядка, и свободное жонглирование ими. Пчела, в отличие от пауков и муравьев, выбирает средний курс. «Путь пчелы», по Бэкону, — единственно правильный путь, способный привести к достижению истины: ему присущи достоинства первых двух путей, и вместе с тем он позволяет преодолеть все очерченные выше недостатки и добиться гармонического союза эмпирического и теоретического в познании. Вслед за Бэконом можно сказать, что союз философии и когнитивистики на современном этапе подает огромные надежды. Тагард определяет две позиции, с точки зрения которых можно говорить о существенности вклада философии в когнитивистику: всеобщность и нормативность. Под всебщностью он подразумевает то, что философская рефлексия пытается ответить на вопросы более широкие, чем те, которые обычно ставят своей задачей исследователи в специальных дисциплинах таких, как психология, неврология, лингвистика, антропология, и искусственный интеллект. Философская всеобщность крайне важна для такой междисциплинарной области, как когнитивистика, пересекающей многочисленные области исследования, помогая объединить на первый взгляд противоречивые подходы к пониманию сознания, мышления, интеллекта. Под нормативностю он подразумевает то, что философия исследует не только то, что есть, но также и то, как должно быть. Философские теории знания и этики выходят за пределы дескриптивности, развивая нормативные предписания того, как люди должны думать и действовать. По убеждению ученого нормативные проблемы неизбежны в когнитивистике и требуют непосредственного участия философов, которые обладают необходимыми теоретическими инструментами. Иногда философские концепции могут стимулировать научные исследования, так например, идеи Виттгенштейна о языке вдохновили ученых в 1970-ые годы на важное исследование о природе прототипов, формирующих понятия.

Всякий раз, когда наука работает на грани того, что известно, она сталкивается с общими проблемами о природе знания и реальности. Светскую традиционную науку могут не беспокоить методологические и онтологические проблемы, но пограничная наука избежать их не может. Инновационные исследования в теоретической и экспериментальной физике неизбежно сталкиваются как с общими вопросами о природе пространства и времени, так и методологией дальнейших научных исследований. Когнитивистика сделала значительный прогресс в исследованиях таких феноменов как восприятие, память, получение знания, решение проблемы, использование языка, но пока ясно одно — она все еще пограничная наука. В этой связи нельзя повторять те философские положения о природе научных знаний, которые оказались неадекватными как в естественных науках, так и в общественных науках. Бихевиоризм, например, процветал в недавнем прошлом отчасти потому, что был тесно связан с философией позитивизма, который строго ограничивал науку. Тагард пишет, что официальный стиль письма в научных журналах представляет сильно зашифрованную гипотетико-дедуктивную картину науки, которая не соответствует ни фактической практике исследований, ни с ведущимися в настоящее время философскими дискуссиями по поводу взаимосвязей между наукой и реальностью. Игнорировать философию значит разделять общепринятые, но неадекватные философские представления об общей природе научного исследования. Настоящая наука является философской, потому что она не выпускает из поля зрения ни всеобщность, ни нормативность изучаемой проблематики.

Литература:

1. «Философия: Энциклопедический словарь». Под ред. А. А. Ивина. — М.: Гардарики, 2004.
2. Bacon, F. The New Organon and related writings. Indianapolis, IN: Bobbs-Merrill. 1960.
3. Descartes, R. Philosophical writings of Descartes, J. Cottingham, R. Stoothof & D. Murdoch (Trans).Cambridge, England: Cambridge University Press. 1984. Vol. 2.
4. Goldman, A. Simulating minds. New York: Oxford University Press. 2006.
5. Knobe, J., & Nichols, S. Experimental philosophy. Oxford, England: Oxford University Press. 2008.
6. Neurath, O. Protocol sentences. In: A. J. Ayer (Ed.), Logical positivism (pp. 199–208). Glencoe, IL: TheFree Press. 1959.
7. Thagard, P. Conceptual change in the history of science: Life, mind, and disease. In S. Vosniadou (Ed.), International handbook of research on conceptual change (pp. 374–387). London: Routledge. 2008.
8. Thagard Paul «Why Cognitive Science Needs Philosophy and Vice Versa»// Topics in Cognitive Science 1. 2009. Рр. 237–254.
9. Wittgenstein, L. Tractatus logico-philosophicus, (2nd ed.) D. F. Pears & B. F. McGuinness (Trans).London: Routledge & Kegan Paul. 1971.
10. Путь электронного ресурса http://plato.stanford.edu
11. Thagard, P., & Beam, C. Epistemological metaphors and the nature of philosophy. Metaphilosophy, 35, 2004, pp. 504–516.
12. Peirce, C. S. Charles S. Peirce: Selected writings. New York: Dover. 1958, pp. 40–41.