Классификация — это способ упорядочивания определенного набора объектов, исходя из их существенных сходств или различий. Она способствует систематизации и ранжированию, позволяет определить связи между предметами, обозначить место и роль единичного объекта в системе.
В современном мире существует огромное количество государств и, следовательно, множество национальных правовых систем. При этом многие из них обладают существенными сходствами. Объединение национальных правовых систем в группы способствует, с одной стороны, облегчению процесса изучения правовых явлений, научной работы, познания их сущности, благодаря выявлению общих и особенных черт; с другой — позволяет совершенствовать национальные правовые системы, благодаря «обмену опытом», способствует их сближению [1, с. 7–9].
Существует большое количество классификаций правовых систем, подчас противоречивых, что делает данный вопрос одним из центральных в сравнительном правоведении. Разногласия возникают уже в самом начале: одни компаративисты считают, что следует выделить один-единственный классификационный критерий, их оппоненты настаивают на том, что для более правильного отражения реальности следует учитывать несколько критериев. Относительно характера критериев мнения также разнятся.
Итак, рассмотрим взгляды на проблему классификации наиболее видных ученых-правоведов.
Известный французский компаративист Рене Давид предлагал объединять правовые системы в семьи на основе сочетания двух критериев: идеологического и юридико-технического. Под первым он понимал религиозные и философские основания, принципы, базовые мировоззренческие установки, ценности, укоренившиеся в той или иной системе. Сюда же он относил особенности социальной, политической и экономической сфер общественной жизни. Под вторым — особенности юридической техники, правовых конструкций и понятий. При этом предпочтение он отдавал первому критерию, поскольку он отражает базовые установки, духовную составляющую правовой семьи. Юридическому критерию отводится второстепенная роль. Р. Давид выдвинул идею трихотомии, предлагая делить правовые системы на три семьи: романо-германскую, семью общего права и социалистическую. Правовые системы, не встраивающиеся в эту стройную схему, французский компаративист достаточно произвольно определил в один общий блок под названием «иные правовые системы». Хотя эти «второстепенные» системы «занимают» внушительную часть территории Земли. К. Цвайгерт и Х. Кётц упрекают Р. Давида в том, что едва ли можно объединить в один блок столь слабо связанные правовые системы, как исламское, иудейское право и право африканских стран [2, с. 72]. В заслугу Р. Давиду можно поставить то, что он одним из первых выделил в отдельную семью социалистического права. Видимо, именно поэтому в СССР наибольшее распространение получила его классификация [3, с. 61]. Важно также, что Р. Давид не претендует на универсальность предложенной им классификации, говоря о том, что у каждой классификации есть свои преимущества, каждая обусловлена достижением какой-то конкретной цели [4, с. 26]. Поддерживая идею Рене Давида об использовании идеологического и технического критериев, Раймон Леже предлагает также учитывать исторический или социологический критерий. Он подчеркивает, что объединять в одну систему страны с развитой, устойчивой правовой системой и страны, фактически ей не обладающие, не представляется возможным [5, с. 104].
Эту идею поддерживает В. А. Агафонов, отмечая, что для объединения различных правовых систем в одну группу необходима их совместимость, «юридическая эндогамия», то есть способность к органичному обмену правовыми институтами, нормами, конструкциями [6, с. 22].
К. Цвайгерт и Х. Кётц предложили деление, в основу которого был положен так называемый «правовой стиль». Под ним они понимали совокупность пяти факторов: 1) специфики происхождения и становления особенностей юридического мышления, 2) выделяющихся своим своеобразием правовых институтов, 3) их природы, 4) способов толкования, 5) идеологических факторов [2, с. 75–81]. При этом данный научный тандем делит правовые системы на «правовые круги»: романский, германский, скандинавский, англо-американский, социалистический, индусское право, исламское право, право стран Дальнего Востока. Есть критическое сомнение по поводу разделения романского и германского «кругов», так как сильных различий при их сравнении не обнаруживается. С таким же успехом можно было отделить английское право от американского; очевидно, что некоторые различия есть, но они не настолько существенны, чтобы производить деление на два круга. Примечательно в связи с этим, что романское и германское право, правда, уже в качестве подгрупп романо-германской правовой системы предлагал выделять Кристофер Осакве. По его мнению, их общность обусловлена сочетанием влияния римского права и местного обычного права, а различие заключается в том, что в романской ветви преобладающую роль сыграло римское право, тогда как в германской — обычное право отдельных земель [7, с. 67].
Сторонники марксистско-ленинской теории, не соглашаясь ни с тем, ни с другим делением, считают, что в основе деления должна лежать стадия общественно-экономического развития — формация. А. Х. Саидов, например, выделял две большие группы: страны социалистического и буржуазного права и проводил более подробную классификацию уже внутри этих блоков. Он руководствовался тремя критериями: история, система источников и их структура (то есть, каким образом происходит деление норм права на институты, отрасли и подотрасли) [8, с. 126]. В итоге в блоке буржуазного права он выделил романо-германскую, латиноамериканскую, скандинавскую, мусульманскую, семью общего права, индусскую, семью обычного права и дальневосточную правовую семью. В социалистическом блоке А. Х. Саидов не выделил дополнительных правовых семей, он говорил лишь о существовании отличающихся друг от друга правовых систем: СССР, Европы, Азии и отдельно выделил Кубу.
По мнению М. Н. Марченко, критерии, положенные в основу классификации, должны носить постоянный и объективный характер; он также отмечает, что при одновременном наличии нескольких критериев деления правовых систем на самостоятельные группы один из критериев должен носить главенствующий характер [1, с. 16].
В основе деления правовых систем на семьи, предложенного Д. Кларком и Дж. Мэрримэном, лежат правовые традиции. Они выделяют три правовые семьи: общее, цивильное и социалистическое право [9, с. 448]. Подобно Р. Давиду они относят то, что не вписалось в их схему, ко «всем остальным» правовым семьям, где можно выделить корейское, японское, китайское, африканское, исламское, индусское и иудейское право. Как видно, эти «остаточные» правовые семьи принадлежат к странам Африки, Азии и Ближнего Востока.
Французский правовед Адемар Эсмайн считал, что для того, чтобы провести качественное сравнение правовых систем не следует брать за основу законодательные различия. По его мнению, подобное сравнение некорректно, так как институты в правовых системах трудно сопоставить. Он предлагал вычленять особенности исторического развития, специфику народного менталитета и на этой основе объединять правовые системы в группы. В итоге он выделил пять таких группы: латинскую, германскую, англо-саксонскую, славянскую и мусульманскую [10, с. 451–452]. Согласно классификации А. Эйсмана, получается, что в фокусе его внимания было не право, а скорее общественный строй. Данный подход не дает ответа на вопрос, почему, например, Турцию и Японию, имеющих значительные социокультурные отличия от западноевропейских стран, принято относить к романо-германской правовой системе [6, с. 23]. Следовательно, в основу классификации все-таки должны быть положены юридические признаки. Хотя К. Цвайгерт и Х. Кётц считают, что деление, предложенное А. Эсмайном, для своего временем является прогрессивным и новаторским [2, с. 71].
Еще одну классификацию предложил итальянский правовед Уго Маттеи. Он делил все правовые системы на три группы: в первой доминирует «профессиональное право», причем право достаточно четко отделено от политики; во второй преобладает «политическое право», огромная роль принадлежит идеологии, она сильно влияет на правовую сферу; и в третьей превалирует «традиционное право», где центральную роль играет религия [11, с. 19–24].
В качестве интересного аргумента, подтверждающего тезис о том, что ни одну из существующих классификаций нельзя признать абсолютной, окончательной, утвердившейся раз и навсегда, Г. Г. Небратенко приводит яркий пример с таблицей Менделеева, показывая, что даже нечто постулируемое и кажущееся незыблемым допускает добавления новых элементов, которые в силу объективных причин не могли быть открыты ранее [3, с. 61].
Таким образом, мы видим, что в основе классификаций правовых систем большинства компаративистов лежит три критерия: 1) условия исторического развития, которые накладывают существенный отпечаток на все правовые системы, входящие в состав семьи; 2) система институтов права, их специфика; 3) структура правовых семей, позволяющая понять характер отношений между нормами, институтами, отраслями. Видимо, единого мнения выработать невозможно, поскольку каждый ученый считает существенными разные признаки. Сложность выработки универсальной классификации заключается еще и в том, что правовые систем постоянно трансформируются, заимствуют тенденции из других систем, происходит их сближение. Таким образом, становится все сложнее понять, куда отнести ту или иную систему. Представляется, что прийти к общему знаменателю в данном случае не удастся. А разнообразие точек зрения стоит рассматривать в позитивном ключе: оно позволяет взглянуть на классификацию правовых систем с различных взаимодополняющих ракурсов, как на процесс формирования из фрагментов мозаики целостной картины.
Литература:
- Марченко М. Н. Правовые системы современного мира.— М.: ИКД «Зерцало-М», 2001. — 400 с.
- Цвайгерт К., Кётц Х. Сравнительное частное право: В 2-х тт. — Том I. Основы. Том II. Договор. Неосновательное обогащение. Деликт.— М.: Междунар. отношения, 2010. — 728 с.
- Небратенко Г. Г. Доктринальный образ классификации правовых систем общества // Юристъ-правоведъ. 2010. № 1. С. 61–65.
- Давид Р. Основные правовые системы современности. — М.: Прогресс, 1988.—495 с.
- Леже Р. Великие правовые системы современности: сравнительно-правовой подход. — М.: ООО«Волтерс Клувер», 2011. — 529с.
- Агафонов В. А. Методологические основы типологии и классификации национальных правовых систем // Юридический вестник РГЭУ. 2006. № 1. С. 21–26.
- Осакве К. Сравнительное правоведение в схемах: Общая и Особенная части. —М.: Дело, 2002. — 464 с.
- Саидов А. Х. Сравнительное правоведение (основные правовые системы современности). — М.: Юристъ, 2003. — 448 с.
- Марченко М. Н. Курс сравнительного правоведения. — М.: ООО «Городец-издат», 2002. — 1068 с.
- Esmein.A. Le Droit comparé et l'Enseignement du Droit // Congress international de droit compare. Procès-verbaux des séances et documents. — Paris.: Librairie générale de droit et de juresprudence, 1905. — рр. 437–455.
- Husa J. Classification of Legal Families Today: Is it Time for a Memorial Hymn? // Revue internationale de droit comparé. 2004. № 1. P. 11–38.
