Возросшая популярность некогда табуированного писателя конца XVIII века писателя объясняется спецификой идейных построений, которые автор преподносит читателю в рамках сюжетного рассказа. В данной работе был проанализирован роман маркиза де Сада «Жюльетта» как наиболее емкое, логически структурированное произведение автора. Исследовательский интерес представляет вопрос преступной деятельности относительно категорий справедливости и несправедливости.
Ключевые слова: преступление, либертен, мораль, совесть
Творчество Маркиза де Сада органично отражает актуальные идеи как века предыдущего, так и нынешнего. Сад испытал на себе несомненное влияние интеллектуального антуража эпохи; в его эссе «Мысль о романах» мы находим восторженные отзывы о Вольтере, Руссо, Ричардсоне, Филдинге, аббате Прево, хотя, конечно, никого из них не заподозрить на первый взгляд в близости идеям самого Сада. Сад в рамках новой либеральной философии был человеком своего времени. Г. Аполлинер, «открывший» Сада, высказался о нем как о «самом свободном из когда-либо существовавших умов». Свобода его философских построений не только учитывает разрыв сексуального периметра, определенного моральными принципами, это попытка объяснение нового понимания действительности, в которой нет места прежнему Богу, морали, добродетели. В 1795 году он писал: «Я готов к тому, чтобы выдвинуть несколько глобальных идей. Их услышат, они заставят задуматься. Если не все из них окажутся приятными, а я уверен, что большинство покажутся отвратительными, — что ж, я внесу свой вклад в прогресс нашего века и буду этим удовлетворен» [1, С. 149].
«Самый скандальный» роман Маркиза де Сада вышел в 1979 году под названием «Новая Жюстина, или несчастная судьба добродетели, сопровождаемая историей Жюльетты, ее сестры, или успехи порока» как сиквел «Жюстины», написанной в 1791 году. По сюжету это два взаимосвязанных произведения, противопоставленные друг другу на основе дихотомии добра и зла. Главной героиней является порочная Жюльетта, от лица которой ведется повествование. Архитектурника романа заключается в тех социально-политических манифестах и сюжетных вкраплениях, которые являются средством привлечения внимания читателя.
Характерной чертой данного романа являются, как уже говорилось, монологи, в форме манифеста декларирующие основы мировоззрения автора. История «Жюльетты» написана от первого лица, однако, в первом томе главная героиня выступает скорее как объект, информируемый более опытными либертенами. Второй том, в свою очередь, в большей степени миссионерскую функцию возлагает на Жюльетту, позволяя ей вступать в диалоги как равноправный субъект, прошедший все испытания добродетели. Вторая часть более динамична: читателю предоставляется возможность вместе с Жюльеттой путешествовать по городам Италии с целью удовлетворения физиологических потребностей в условиях ограниченности ресурсов (как правило, жертвы садовских либертенов не доживают до конца сценария оргии). В первой части главная героиня испытывает добродетель на прочность, подавляя в себе последние ростки этой «химеры».
Принципиальные позиции теоретических построений Маркиза де Сада декларируются и реализуются персонажами романа. Исходным пунктом являются размышления о полной автономии индивида, а рассуждения о свободе, равенстве, морали, религиозных ценностях — это выводимые, логически обоснованные автором положения. Так, например, с первых страниц романа, Маркиз де Сад, выполняя дидактическую задачу, внушает читателю отказ от осознания нравственной ответственности: «Основной принцип моей философии — это презрение к общественному мнению… Только мы сами определяем критерии нашего личного счастья, только нам решать, счастливы ли мы или несчастливы — все зависит лишь от нашей совести и, возможно в еще большей мере, от нашей жизненной позиции, ибо только она служит краеугольным камнем нашей совести и наших устремлений» [5, С. 13].
Понятие совести как императива, регулируемого религиозным сознанием, низводится до рамок индивидуального произвола. Человеку достаточно путем рассуждений определить механизм, регулирующий его поступки. Единственным ориентиром служит Природа, которой Маркиз де Сад в своем романе отдает должное уважение. Феномен Природы как абсолютного начала предполагает безусловное принятие либертеном ее законов, а точнее принципа беззакония природы, хаоса и дисгармонии во всех ее проявлениях. «Движение разумного человека к храму Природы предполагает подавление всяких угрызений совести, преодоления чувства вины. Необходимо поставить перед собой задачу тотального избавления от условностей социального существования, нелепых предрассудков» [4, С. 153]. По словам Дельбены, первой наставницы Жюльетты, «Аморальность — вот высший закон Природы: никогда не опутывала она запретами, никогда не устанавливала правил поведения и морали… Подобные обязательства противоречат тому, что внушает нам Природа, так как единственная ее заповедь гласит: наслаждайся как тебе угодно, с кем угодно и за счет кого угодно» [5, С. 50]. И если удовольствия либертена становятся причиной чьих-либо страданий, то это обстоятельство не должно ему мешать следовать по пути, предписанным Природой.
Персонажи игры воображения Маркиза де Сада неприкосновенны в силу своей жизненной философии, основой которой является преступление во всех его мыслимых формах. Не менее важную функцию защиты от внешних посягательств выполняет социально-политическое и связанное с ним финансовое положение либертена: «Я думаю так, как мне нравится, говорит герой де Сада, я знаю только свое удовольствие; чтобы его обеспечить, я мучаю и убиваю. Опасность подобной же участи грозит и мне — в тот день, когда я встречу кого-либо, кому для полного счастья будет необходимо меня помучить и меня убить. Но я как раз таки и обрел власть, чтобы подняться над этой угрозой» [3, С. 55]. Власть садического героя реализуема в рамках закона, который он так рьяно стремится опровергнуть: «Человеку не нужны законы для самозащиты — для этого природа вложила в него достаточно инстинктов и энергии; взяв закон в свои собственные руки, человек всегда добьется более быстрой и чистой, более надежной, основанной на силе, справедливости, чем в суде, ибо его акт личной справедливости будет определяться его личным интересом и личной его обидой, между тем как человеческие законы отражают интересы всех законодателей, которые участвуют в создании этих установлений» [6, С. 123]. Отвергая общественный порядок, либертен наделяет каждого правом личного законотворчества, основанного на принципе абсолютного эгоизма как универсального закона Природы.
Обесценивание социальных регуляторов порядка в лице морали и закона либертеном создает условия для легализации преступления как естественного акта Природы: «Природа не мыслима без зла — это материал, из которого она творит добро, существование ее покоится на преступлении, и все бы рухнуло в один миг, если бы мир наш был населен одними добродетелями» [5, С. 158]. Преступление является высшим актом проявления безграничной власти, дарованной избранному человеку высшей инстанцией — Природой: «Чтобы соответствовать своему призванию, сильные волей-неволей должны эксплуатировать слабых, а от последних требуется еще ниже склоняться перед неизбежностью и оставить всякие попытки отстоять свои интересы, потому что им это не под силу» [5, С. 160]. Сексуальные удовольствия в логике де Сада не отделимы от разумного осмысления факта причинения другому зла: «Для Сада эротика появляется лишь тогда, когда «рассуждают о преступлении»: рассуждать, означает философствовать, разглагольствовать, обращаться с речью, словом, мерить преступление (родовой термин, обозначающий всевозможные садические страсти) системой членораздельного языка» [2, С. 38]. Оправдывая необходимость преступного поведения, автор вкладывает в уста своих героев идею, согласно которой мотив преступления подразделяется на два основания. Первое — преступление по необходимости, важное из-за своей функциональной нагрузки (устранение потенциальной угрозы в лице более влиятельного человека, воровство с целью обогащения), но второстепенное в логике либертинажа. Такой род преступления является стажировкой в сфере профессионального либертинажа, призванной выработать иммунитет к добродетели: «Только накопленный груз множества дурных поступков избавит тебя от угрызений совести, породит в твоей душе сладостную привычку, которая притупит и сведет их на нет, и даст тебе силы и средства обманывать окружающих» [5, С. 33].
Второе основание — преступление ради удовольствия как акт проявления абсолютного эгоизма: «Меня возбуждает любой злодейский или жестокий поступок; больше всего меня вдохновляло бы убийство на большой дороге, а еще больше — профессия палача. В самом деле, почему я должен отказывать в себе в поступках, которые бросают меня в сладострастную дрожь?» [6, С. 462]. Но даже самое запретное действие, многократно повторенное, приедается, и, для того чтобы поддерживать постоянный накал, постоянное напряжение, садическому герою приходится искать все новые и новые формы преступных наслаждений. Ненасытная жажда новизны в наслаждениях вынуждает либертена использовать весь запас своей изобретательности, доводящей до мысли выйти за пределы смерти, придумать «вечный двигатель» разрушения: «Я бы хотела, — серьезно отвечала Клервиль, ничуть не рассердившись, — придумать такое преступление, последствия которого, даже после того, как я совершу его, длились бы вечно, чтобы покуда я была жива, в любой час дня и ночи, я служила бы непрекращающейся причиной чьего-то страдания, чтобы это страдание могло шириться и расти, охватить весь мир, превратиться в гигантскую катастрофу, чтобы даже после своей смерти я продолжала существовать в нескончаемом и всеобъемлющем зле и пороке» [5, С. 476]. Жюльетта, уже как истинная либертенка, предлагает подруге оружие массового поражения, гарантирующее неиссякаемый источник преступных помыслов: «Для осуществления ваших желаний, милая моя, лучше всего подойдет то, что можно назвать моральным убийством или просто растлением, через посредство советов, книг или личных примеров» [5, С. 476].
Устами Жюльеты глаголет истина, настойчиво проповедуемая в тех романах Маркиза де Сада, благодаря которым он бы хотел «заразить» и без того уже болеющее общество. Сад окажется одним из тех писателей, о которых он сам говорил: «Развращенность их столь опасна, столь деятельна, что целью обнародования их чудовищной философской системы становится лишь одно — распространить и за пределами их жизней все совершенные ими преступления; сами они уже не могут это сделать, но зато могут их проклятые писания, и сия сладостная мысль утешает их в отказе от всего существующего, к которому их вынуждает смерть» [2, С. 183].
Литература:
- Де Бовуар С. Нужно ли аутодафе? / Пер. с фр. Н. Кротовской и И. Москвиной-Тархановой // Маркиз де Сад и ХХ век. М., 1992. С. 133–169.
- Барт Р. Сад. Фурье. Лойола / Пер. с франц. Б. М. Скуратова. — М.: Праксим, 2007. — 256 с.
- Бланшо М. Сад / Пер. с фр. В. Лапицкого // Маркиз де Сад и ХХ век. М., 1992. С. 47–88.
- Бойко В. А. Уроки Дельбены, или Маркиз де Сад: упразднение Другого / В. А. Бойко. // Критика и мемиотика. — 2013. — 1 (18). — С. 145–178.
- Сад Д. А. Ф. де. Жюльетта: Роман. Том 1 / Пер. с франц. М., 1994. — 554 с.
- Сад Д. А. Ф. де. Жюльетта: Роман. Том 2 / Пер. с франц. М., 1994. — 544 с.
