В науке конституционного права выделяют несколько подходов к определению обязанностей: «1) обязанность как необходимость; 2) обязанность как долг (объясняется схожестью их природы и подкреплением в нормах Конституции (например, ч. 3 ст. 38 Конституции РФ); 3) более приемлемой остается позиция, согласно которой обязанность есть возможное в человеческом поведении» [1]. Акцент в настоящее время в рамках конституционного права делается на исследовании корреспондирующей связи прав и обязанностей личности, проявляющей различное их взаимодействие, особое место принадлежит основным правам и обязанностям личности, закрепленным в Конституции РФ. «Именно конституционные права и обязанности человека и гражданина в силу признания за ними качества основных предопределяют развитие и совершенствование всей системы прав и обязанностей личности. Взятые в единстве, они отражают взаимодействие возможного и должного поведения личности в обществе, объем которого указывает на практическую реализацию прав и обязанностей каждого индивида» [2]. В современной науке конституционного права отмечается многогранность действия принципа «единства прав и обязанностей» в правовой системе общества. Он направлен «на установление и поддержание партнерских отношений между государством и личностью; усиливает правовой статус личности; оказывает непосредственное влияние на регулирование поведения людей; отражает динамический потенциал права; имеет глубокую нравственную основу, неразрывно связанную с морально-этическими идеалами; является залогом эволюционного, гармоничного развития личности и общества» [3]. Единство прав и обязанностей личности, как справедливо утверждает В. В. Невинский, «вытекает из необходимости сбалансированного поведения личности в различных сферах ее жизнедеятельности, соблюдения целостности общественных отношений и формально-юридического равенства индивидов» [4]. Единство прав и обязанностей личности представляет собой объективную реальность. При этом единство заключает в себе взаимосвязь элементов, их определенное взаимодействие и корреспондирование. Важное значение имеет то, что права и обязанности личности в их единстве образуют целостную систему, имеющую посредством такого взаимодействия свойства единого целого.
При этом в науке конституционного права не проводится четкого различия между сущностью и содержанием конституционных обязанностей, что, по мнению Э. Т. Карибаевой, ограничивает познание данного явления, так как «понятие однопорядково с сущностью, а следовательно, с законом, необходимостью, общим, присущим данному предмету» [5]. В определении любого явления обязательно должна быть сущность, иначе определение не будет отражать главного в явлении. Сущность юридических обязанностей рассматривается как необходимость поведения, а содержание — как конкретные должные действия, предписанные законом, выражаемые в мере необходимого поведения. Сущность у всех юридических обязанностей одна, а содержание различно.
Характерной особенностью гражданского права является преимущественная диспозитивность правового регулирования. Однако, компенсационный характер гражданских правоотношений требует закрепления механизма исполнения обязанностей. В гражданском праве существуют права, которые вообще не могут быть принудительно осуществлены (например, личные неимущественные права). Если бы у потерпевшего лица в охранительном обязательстве не было самостоятельного права, а у правонарушителя — обязанности по восстановлению этих прав, то вряд ли возможно было бы добиться полного восстановления положения, существовавшего до правонарушения. Достигается данный правовой эффект благодаря охранительному праву и охранительной обязанности в рамках особого гражданского правоотношения. Именно в данном ракурсе рассматривается категория обязанностей чаще всего в современном российском гражданском праве.
Охранительное гражданское правоотношение, таким образом, характеризуется диспозитивностью в реализации составляющего содержание правовой связи охранительного права. Правонарушитель (обязанная сторона) анализируемого правоотношения привлекается к ответственности только по инициативе потерпевшего лица. Государство в отличие от охранительных правоотношений в публичном праве не вмешивается в динамику анализируемой правовой связи.
Субъективная охранительная обязанность — «это мера должного (необходимого) поведения лица, заключающаяся в совершении им самостоятельных (активных) действий по восстановлению права либо воздержании от совершения определенных действий в целях защиты и совершаемая в добровольном или принудительном порядке» [6].
Как самостоятельная юридическая обязанность, субъективная охранительная обязанность состоит из трех элементов: «1) «обязанность» (необходимость) совершения определенных активных действий по восстановлению нарушенного права — при реализации мер защиты или мер ответственности; 2) «обязанность» (необходимость) воздержаться от совершения противоправных действий в случае нарушения договора или начавшегося нападения (или для устранения опасности) на потерпевшее лицо — при осуществлении мер самозащиты или мер оперативного воздействия; 3) «обязанность» (необходимость) совершения активных действий по восстановлению охранительного права — при применении санкций в правоотношении, возникающем при нарушении охранительного правоотношения» [7].
«В большинстве случаев для того, чтобы право было восстановлено в полном объеме, достаточно совершения одного действия (например, возврат незаконно удерживаемой вещи). В ряде ситуаций правонарушитель должен совершить несколько действий по восстановлению права. Речь идет о том, что должник охранительного обязательства обязан передать лицу не только вещь, но и определенную денежную сумму» [8].
Следует отметить, что при реализации нескольких мер принуждения возникает ряд правоотношений, в рамках каждого из которых правонарушитель совершает отдельное действие по исполнению охранительной обязанности. Но иногда требуется совершить несколько действий по исполнению одной обязанности в рамках одного обязательства (при применении одной меры принуждения).
Также в литературе встречается изучение гражданско-правовых обязанностей в контексте злоупотребление правом. Так, по мнению В. А. Микрюкова: «даже при сохранении действующей редакции ст. 10 ГК РФ содержащиеся в ней нормы о запрете злоупотребления правом и последствиях его нарушения могут и должны «работать» в отношении обязанных субъектов. Во-первых, реальное содержание правил ст. 10 ГК РФ вполне может быть понято шире заглавия данной статьи. Запрет злоупотребления правом в иных формах лишь конкретизирует общий запрет любых действий, осуществляемых с намерением причинить вред другому лицу. Во-вторых, будучи скованным бременем должного поведения, субъект обязанности имеет право избавиться от этого бремени, исполнив обязанность и выбрав при этом по своему усмотрению конкретные параметры исполнения в пределах установленных границ характера и меры должного поведения» [9]. Отсюда формулируется вывод о том, что злоупотребление обязанностью (ее формальное, злоупотребительное исполнение) образует одну из особых разновидностей злоупотребления правом.
При таком подходе к пониманию сущности злоупотребления правом появляется возможность адекватно отреагировать на злоупотребительное поведение при исполнении обязанностей в ситуациях, когда, к примеру, должник выплачивает крупный денежный долг мелкими монетами с целью создать кредитору неудобства (убытки), связанные с подсчетом и проверкой суммы платежа, хранением и перевозкой монет. Кредитор, не принимающий такое формально надлежащее, но вредоносное исполнение, не должен признаваться просрочившим по ст. 406 ГК РФ. Или, например, «когда должник (опекун, попечитель), ссылаясь на необходимость исполнения возложенной на него обязанности, в действительности пытается реализовать совпадающее по содержанию право (проживать совместно с подопечным, распоряжаться имуществом подопечного). Распознав в указанном поведении должника злоупотребление обязанностями, суду следует отказать в защите перекрываемых этими обязанностями прав»
В рамках административного права в настоящее время можно отметить тенденцию актуализации проблем исполнения государственными органами обязанностей, которые корреспондируют правам человека и гражданина. «Административные процедуры, осуществляемые органами исполнительной власти с целью реализации прав, свобод и обязанностей граждан, можно классифицировать на следующие виды: 1) регистрационно-учетные; 2) лицензионно-разрешительные; 3) правопредоставительные; 4) государственно-экзаменационные; 5) экспертно-удостоверительные; 6) государственно-обеспечительные (по выполнению обязанностей граждан по уплате налогов и сборов, прохождению военной службы по призыву и др.); 7) государственно-поощрительные и др». [10].
При этом значительное внимание уделяется процедуре исполнения данных обязанностей государственных органов, в частности различного рода регламентам. Разновидностью административных процедур является установление порядка исполнения органами исполнительной власти государственных функций и предоставления государственных услуг. Для этого и принимаются административные регламенты. При этом анализируются проблемы исполнения указанных функций и их отражения в регламентах. Например, О. С. Рогачева указывает на ряд проблем, связанных с реализацией административных регламентов: «отсутствие единого подхода в понимании сущности административной процедуры и административного процесса в целом; отсутствие закона об административных процедурах; в отдельных случаях не совсем качественная подготовка регламентов, которая выражается в избыточных требованиях к лицам, обращающимся за предоставлением государственных услуг, слабые требования к внутриведомственному контролю за качеством реализации регламента. Также в регламенте могут отсутствовать процедуры обжалования решений органа исполнительной власти или должностного лица» [11].
В рамках процессуального права, в частности, гражданского получил развитие интересный подход, который опровергает традиционную идею о том, что юридическая обязанность и субъективное право не могут существовать друг без друга. В настоящее время концепция юридических обязанностей без корреспондирующего им субъективного права нашла поддержку у В. А. Белова и А. Б. Бабаева. Возражения такой позиции были сформулированы С. С. Алексеевым. В обоснование данного подхода авторы указывают следующее. «Теория единства субъективного права и обязанности будет верна только в том случае, если таких явлений мы не обнаружим. Если такое в действительности существует, то оно опровергнет предположение о неразрывной связи двух явлений» [12]. В настоящее время действительно законом в различных отраслях права предусмотрены обязанности без корреспондирующих им прав. Таковы, например, конституционные обязанности (обязанность соблюдать Конституцию Российской Федерации (далее — Конституция) и законы (ч. 2 ст. 15 Конституции), обязанность заботиться о сохранении исторического и культурного наследия, беречь памятники истории и культуры (ч. 3 ст. 44 Конституции), обязанность платить установленные налоги и сборы (ст. 57 Конституции) и др. Юридические обязанности без корреспондирующих им прав весьма распространены и в гражданском процессе. Например, обязанность сторон доказывать обстоятельства, на которые они ссылаются в обоснование своих требований (ч. 1 ст. 56 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (далее — ГПК), обязанность истца платить государственную пошлину (ст. 88 ГПК), обязанность соблюсти требования к форме и содержанию искового заявления (ст. ст. 131, 132 ГПК), обязанность соблюсти форму кассационной жалобы (ст. ст. 339, 340 ГПК).
Исходя из данных примеров сторонниками данной концепции также делается вывод об отсутствии императивной связи между обязанностью и непременной возможностью принуждения.
В целом, необходимым атрибутом юридической обязанности является наступление правовых последствий их неисполнения. Далее законодателю надлежит выбрать, какими должны быть данные правовые последствия. «Регулирование поведения лиц, участвующих в деле (в первую очередь сторон и заявителей и заинтересованных лиц), носит по преимуществу диспозитивный характер. Эти лица по своему усмотрению решают, заявлять ли им ходатайства, давать ли и в каком объеме объяснения, представлять ли доказательства. Это обстоятельство предполагает и характер процессуальных обязанностей, которые зачастую не обеспечиваются и не могут быть обеспечены принуждением» [13].
Итак, в современной науке конституционного права отмечается многогранность действия принципа «единства прав и обязанностей» в правовой системе общества. Можно выделить несколько подходов к определению обязанностей: 1) обязанность как необходимость; 2) обязанность как долг; 3) обязанность как возможное в человеческом поведении. В современном российском гражданском праве категория обязанностей рассматривается преимущественно в рамках охранительного обязательства (мера должного (необходимого) поведения лица, заключающаяся в совершении им самостоятельных (активных) действий по восстановлению права либо воздержании от совершения определенных действий в целях защиты и совершаемая в добровольном или принудительном порядке). Можно в современной литературе встретить и подход, согласно которому злоупотребление обязанностью (ее формальное, злоупотребительное исполнение) образует одну из особых разновидностей злоупотребления правом. В административном праве можно отметить тенденцию к актуализации исследования проблем административно-процедурной деятельности органов исполнительной власти при выполнении их обязанностей по реализации прав и свобод граждан.
В гражданском процессуальном праве наметился подход, который обосновывает отсутствие у процессуальной обязанности двух обязательных признаков: связи с субъективным правом и обеспеченности принуждением. Эти характеристики могут иметь место, но не являются непременным атрибутом обязанности вообще и процессуальной в частности.
Литература:
- Зубкова В. С. Конституционное соотношение прав, свобод и обязанностей человека в российском и зарубежном конституционном праве // Конституционное и муниципальное право. 2013. № 9. С. 36
- Зубкова В. С. Конституционное соотношение прав, свобод и обязанностей человека в российском и зарубежном конституционном праве // Конституционное и муниципальное право. 2013. № 9. С. 37
- Грачев Т. С. Единство прав и обязанностей как принцип права: общетеоретические аспекты: Автореф. дис.... канд. юрид. наук. Краснодар, 2010. С. 11.
- Невинский В. В. Основы конституционного строя. Обеспечение достоинства личности. Конституционные принципы публичной власти / В. В. Невинский: Избранные научные труды. — М.: Формула права, 2012. С. 343.
- Карибаева Э. Т, К исследованию института конституционных обязанностей граждан // Конституционное и муниципальное право. 2014. № 4. С. 3.
- Колодуб Г. В. Проблема соотношения правовых категорий (явлений) «исполнение гражданско-правовой обязанности», «исполнение гражданско-правового обязательства» и «исполнение договора» // Юрист. 2013. № 24. С. 38
- Кархалев Д. Н. Гражданско-правовые охранительные обязанности // Исполнительное право. 2011. № 2. С. 22
- Колодуб Г. В. Проблема соотношения правовых категорий (явлений) «исполнение гражданско-правовой обязанности», «исполнение гражданско-правового обязательства» и «исполнение договора» // Юрист. 2013. № 24. С. 39
- Микрюков В. А. О недопустимости злоупотребления гражданско-правовыми обязанностями // Законы России: опыт, анализ, практика. 2013. № 6. С. 101
- Попова Н. Ф. Роль административных процедур в реализации прав, свобод и обязанностей граждан РФ // Административное право и процесс. 2014. № 1. С. 5
- Рогачева О. С. От административных регламентов к административным процедурам: постановка задачи и пути ее практической реализации // Административное право и процесс. 2013. № 6. С. 36
- Стасюк И. В. Методологические предпосылки исследования обязанности в науке гражданского процессуального права // Арбитражный и гражданский процесс. 2011. № 3. С. 5
- Стасюк И. В. Методологические предпосылки исследования обязанности в науке гражданского процессуального права // Арбитражный и гражданский процесс. 2011. № 3. С. 6
