Понятия «субъективное право» и «охраняемый законом (законный) интерес» активно используются как в нормативных правовых актах, так и в юридической литературе. В частности, более чем в 70 статьях Гражданского кодекса РФ (далее — ГК РФ) идет речь об интересе, причем как в общих положениях, так и при характеристике отдельных гражданско-правовых институтов: опеки и попечительства, патронажа, представительства, недействительности сделок и др.
Не существует легального определения ни одного из данных терминов, что порождает известные трудности. Важно отметить, что в нормативных и доктринальных текстах эти понятия очень часто упоминаются через запятую, что говорит об их родственной природе. Проблема их соотношения не раз становилась предметом исследования как общей теории права, так и различных отраслевых юридических наук, в том числе, гражданского права. Однако точка в изучении этого вопроса до сих пор не поставлена, однозначного ответа не получено, что и обуславливает актуальность данной работы.
Нельзя не согласиться с А. В. Малько, утверждающим, что решение данной проблемы в конечном итоге приведет к созданию условий «для повышения эффективности правового регулирования в различных сферах нашей жизнедеятельности» [1, с. 389].
Единства в вопросе о соотношении интереса и субъективного гражданского права, как и в определении каждого из данных понятий, не наблюдается.
Одна из точек зрения состоит в их отождествлении. Так, по мнению Н. В. Витрука, законный интерес, равно как и субъективное право, дает субъекту возможность самому совершать некоторые действия, направленные на извлечение пользы из какого-либо социального блага, требовать от обязанного субъекта определенного поведения, а также обращаться за защитой [2, с. 109–111]. Очевидно, что такая трактовка не позволяет выделить специфических черт ни одной из данных категорий, что дает повод усомниться в правильности подхода, ведь употребление в нормативных и доктринальных текстах понятий «субъективное право» и «законный интерес» через запятую или при помощи союза «и» явно говорит о необходимости проведения между ними демаркационной линии.
Видится обоснованной позиция М. А. Рожковой, которая заявляет о возможности существования интереса при отсутствии права. Так, лицо, обратившееся в суд за восстановлением своего права, очевидно, в данный момент его не имеет, сохраняя при этом интерес, защищаемый законом [3, с. 72].
Исходя из идеи о том, что это два различных понятия, стоит найти ответ на вопрос о том, как они все-таки соотносятся: пересекаются ли они вообще? Если да — то в какой части.
Формулировка ч. 2 ст. 1 ГК РФ о том, что «гражданские права могут быть ограничены... в той мере, в какой это необходимо в целях защиты... прав и законных интересов других лиц» [4], а также ряд иных положений, например, ст. 13, закрепляющей возможность признания акта государственного органа или органа местного самоуправления недействительным в случае нарушения им гражданских прав и охраняемых законом интересов гражданина либо юридического лица [4], позволяет сделать вывод о родственности субъективного гражданского права и законного (охраняемого законом) интереса в том смысле, что оба они являются объектами гражданско-правовой охраны. Как верно отмечает В. А. Кучинский, «законные интересы охраняются наряду с правом субъектов, поэтому правовая наука исследует их в сопоставлении» [5, с. 86].
По мнению О. С. Иоффе, интерес является одним из элементов субъективного права, образует его субстанцию [6, с. 50]. Однако в таком случае представляется не логичным использование в ГК РФ наряду с понятием «право» понятия «законный интерес»: исходя из этой логики, употребление второго является избыточным, так как являясь более широким, первое понятие уже включает его в себя.
Рудольф фон Иеринг понимал субъективное право как юридически защищенный интерес. Эта концепция вызвала возражения со стороны И. В. Михайловского, утверждающего, что интерес и право в очень многих случаях являются понятиями несовпадающими: так, можно иметь огромный интерес в чем-либо, не имея при этом права, либо же наоборот, иметь право, которое нарушает интересы или остается к ним безразличным [7, с. 88–89]. Подобная критика представляется необоснованной, поскольку Иеринг не предлагал ставить знак равенства между субъективным правом и интересом, речь шла именно о защищаемом законом интересе. Таким образом, не любой интерес, а только тот, которому законодатель обеспечил возможность защиты и охраны, переходит в категорию субъективных прав. Из этого можно заключить, что за всяким субъективным правом стоит интерес, но не всякий интерес трансформируется в субъективное право.
Благо, которое индивид желает получить, воспринимается его сознанием, что ведет к некоторой корректировке его желаний и чувств, позволяющей его персональному разумному интересу встраиваться в систему интересов других субъектов. Принимая во внимание данное утверждение, можно сделать вывод, что субъективное гражданское право, являясь результатом согласования интересов отдельного индивида и общества в целом, представляет собой меру поведения, которая является возможной для каждого конкретного индивида, принимая во внимание интересы и права иных лиц. Поскольку описать все блага, на достижение которых в конечном итоге ориентируются субъективные права, в нормативных текстах невозможно, в виду их огромного разнообразия, используется конструкция законного либо охраняемого законом интереса.
Поскольку законодатель счел важным упомянуть в тексте Гражданского кодекса категорию «интерес», следовательно, это не какая-то умозрительная абстракция, а важный объект гражданско-правовой охраны, имеющий непосредственное значение для права. Обратимся к формулировке ст. 1 ГК РФ о том, что «граждане (физические лица) и юридические лица приобретают и осуществляют свои гражданские права своей волей и в своем интересе» [4]. Это является ярким выражением принципа диспозитивности, характеризующего гражданское право. Под осуществлением субъективных гражданских прав «своей волей» понимается способность субъекта гражданского права сознательно управлять своими эмоциями и поступками (для юридических лиц это происходит опосредованно через конкретных индивидов, его представляющих). «В своем интересе» предполагает направленность субъективного гражданского права на достижение конкретного результата, обладание определенным материальным или духовным благом. При этом анализ положений ст. 10 ГК РФ позволяет сделать вывод о наличии сдерживающего фактора при преследовании собственного интереса, осуществлении своего права, а именно, недопустимость действий во вред иным лицам. Здесь и проявляется общественная грань интереса, необходимость его согласования с интересами других.
Таким образом, можно сделать вывод, что субъективные гражданские права и законные (охраняемые законом интересы) — две однопорядковые категории, являющиеся объектами гражданско-правовой защиты. При этом интересы — это не до конца оформленные субъективные права, которые со временем в них трансформируются. Субъективное гражданское право — это более высокая ступень на пути правового опосредования интереса [8, с. 68]. Это некая технико-правовая оболочка, форма, юридическое служебное средство для достижения цели — реализации интереса.
Следует резюмировать, что категория юридического интереса представляет собой некую эластичную, «каучуковую» правовую конструкцию, которая позволяет охватить различные потребности, возникающие в результате постоянного динамичного изменения общественных отношений, позволяет обеспечить действенность права в условиях современного мира. Очевидно, что все многообразие социальной, экономической, культурной жизни не всегда может найти четкое закрепление в виде конкретных правомочий, составляющих субъективное гражданское право. Тут на помощь приходит законный интерес, являющийся менее определенным, но не менее важным объектом гражданско-правовой охраны, позволяющим включить в сферу гражданско-правового регулирования многие отношения, требующие юридического опосредования.
Отсутствие нормативно закрепленных в ГК РФ определений субъективного гражданского права и законного (охраняемого законом) интереса, создающее трудности при попытке их разграничения, является пробелом в гражданском законодательстве. Данная проблема требует дальнейшего углубленного изучения и осмысления. Требуется разработать лаконичные и в то же время предельно содержательные дефиниции, которые смогли бы найти отражение в текстах нормативных правовых актов и положить конец терминологическим разногласиям и дискуссиям о соотношении интереса и субъективного гражданского права.
Литература:
- Малько А. В. Проблемы законных интересов // Проблемы теории государства и права / под ред. М. Н. Марченко. — М.: Юристъ, 2001. — 656 с.
- Витрук Н. В. Система прав личности // Права личности в социалистическом обществе. — М.: Наука, 1981. — 272 с.
- Козлов М. А. Субъективное право и охраняемый законом интерес как предметы судебной защиты // Журнал российского права. 2008. № 3. С. 69–77.
- Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30.11.1994 № 51–ФЗ (ред.от 31.01.2016) // Российская газета. 1994. № 238–239.
- Кучинский В. А. Законные интересы личности: от Конституции к правореализующей деятельности // Теоретические вопросы реализации Конституции СССР. —М.: Изд-во ИГиП РАН, 1982. — 158 с.
- Иоффе О. С. Правоотношение по советскому гражданскому праву. — Л.: Издательство Ленинградского университета, 1949. — 144 с.
- Михайловский И. В. Очерки философии права. Т. 1. — Томск: В. М. Посохин, 1914.— 632 с.
- Малько А. В. Субъективное право и законный интерес // Правоведение. 1998. № 4. С. 58–70.
