Гармонизация процедур внутреннего третейского разбирательства и международного коммерческого арбитража как способ совершенствования механизма защиты прав инвесторов

Как известно, с 1 сентября 2016 года в Российской Федерации начало действовать принципиально новое законодательство, регулирующее общие начала третейского разбирательства. На смену прежнему Федеральному закону «О Третейских судах в Российской Федерации» [7] (далее — Закон о ТС) пришел Федеральный закон «Об арбитраже (третейском разбирательстве)» [8] (далее — Закон об арбитраже, новый закон), призванный стать главным результатом третейской реформы. Одной из важнейших тенденций вышеупомянутого реформирования видится гармонизация процедур внутреннего третейского разбирательства и международного коммерческого арбитража (далее — МКА). Как отмечено многими исследователями, процесс гармонизации процедур внутреннего третейского разбирательства и разбирательства в МКА полностью соответствует опыту ведущих зарубежных юрисдикций [2]. В данном контексте гармонизацию следует понимать, как приведение двух процедур в соответствие, их максимальную унификацию. В существовавшем ранее законодательстве эти процедуры были достаточно четко разграничены, что не позволяло говорить о каком бы то ни было единообразии. Оправдывалось это, прежде всего, тем, что МКА, в отличие от внутреннего, основывается главным образом на общепринятых в большинстве стран принципах международного частного права, а третейское разбирательство, напротив, на национальных. Это подтверждал так же и тот факт, что прообразом для Закона РФ «О международном коммерческом арбитраже» (далее — Закон о МКА) [9] являлся модельный или типовой закон ЮНСИТРАЛ «О международном торговом арбитраже» [10] (далее — модельный закон), на котором в меньшей степени основывался прежний Закон о ТС.

В результате гармонизация и сближение процедур внутреннего третейского разбирательства и МКА в российском законодательстве поспособствовали тому, что новый Закон об арбитраже перенял большинство положений международного модельного закона. Теперь требования нового закона распространяются на все арбитражные учреждения, как те, что рассматривают внутренние споры, так и рассматривающие в соответствии с Законом о МКА споры, осложненные иностранным элементом, если место такого учреждения находится в РФ.

Вообще гармонизация и сближение двух законов выразилась по-разному. К примеру, в статье 2 Закона об арбитраже определение понятий «третейский суд» и «суд» полностью заимствовано из Закона о МКА, который, в свою очередь, когда-то позаимствовал их из модельного закона. Однако, заимствованием лишь терминологической основы все не ограничилось.

Произошла гармонизация и многих процедурных моментов. Так, в статье 4 Закона об арбитраже воспроизводится норма, регламентирующая правило, которое не содержалось в Законе о ТС, зато с успехом использовалось в процедуре разбирательства в МКА. Данная норма касается отказа от права на возражения стороны, которая зная, что определенное положение применяемого закона, от которого можно отступать, или определенное требование, предусмотренное арбитражным соглашением, не были соблюдены, тем не менее, продолжает участвовать в разбирательстве, не заявляя при этом никаких возражений, то такую сторону следует считать отказавшей от своего права на возражение. То же самое касается и статьи 5 нового закона, «Пределы вмешательства суда», в которой, с несущественными терминологическими изменениями, фактически излагается норма статьи 5 Закона о МКА. С незначительными изменениями заимствуется и большое количество других норм и правил. Само по себе заимствование некоторых норм, очевидно, обусловлено тем, что указанные положения подтвердили свою состоятельность и эффективность не только в рамках применения Закона о МКА, но и в сложившейся международной практике. В статье 6 «Органы для выполнения определенных функций содействия и контроля в отношении арбитража», также приводятся формулировки, присутствовавшие до этого в Законе о МКА. Однако тут все, скорее, наоборот — в аналогичную статью 6 Закона о МКА новым законом вводятся изменения, и она излагается в новой редакции. В связи принятием нового законодательства об арбитраже в новой редакции излагается и ряд других норм Закона о МКА, что свидетельствует о том, что гармонизация выразилась не только в приведении в соответствие норм нового закона с нормами Закона о МКА, но и в обратном процессе. При этом, в процессе рассмотрении всех сходств, различий, исследовании внесенных изменении наблюдается определенная тенденция: при гармонизации двух процедур и законов соблюдается не только единая терминологическая основа, заложенная, как правило, еще модельным законом, но и совпадают порядковый номер тех или иных статей, что является несомненным плюсом для иностранных субъектов, знакомых с международным законодательством.

Одним из главных новшеств реформированного третейского законодательства является существенное расширение компетенции МКА. В частности, теперь он правомочен рассматривать споры, которые возникают в связи с иностранными инвестициями на территории России, а также российскими инвестициями в других странах, что также максимально соответствует формулировкам модельного закона. Это во многом объясняется тем, что само по себе понятие инвестиционных споров не ограничивается исключительно рамками национальной системы права. Институт разрешения инвестиционных споров в арбитраже возник достаточно давно. В отечественное правовой литературе понятие инвестиционного спора определяется как «правовой спор между государством и иностранным инвестором, связанный с инвестициями последнего на территории первого» [1, с. 263]. Появление института инвестиционных споров неотъемлемо связано с заключением международных соглашений о защите иностранных инвестиций, в которых была предусмотрена обязанность государства передать на рассмотрение арбитража любой спор с любым инвестором по поводу нарушения его прав, указанных в договоре. Необходимость такого ограничения возникла потому, что одной из сторон инвестиционного соглашения является государство, а в национальном суде, как в учреждении, представляющем то или иное государство, нередко можно было столкнуться с необъективным разрешением инвестиционного спора по причинам, порой непосредственно не связанными с самим спором (например, политическими и иными). Данная проблема проявилась в процессе развития инвестиционных отношений и в качестве возможного решения представлялось разрешение инвестиционного спора в некоем учреждении, стоящем «над государством» [3, с. 143], в связи с чем и пользовалось особой популярностью обращение к третейскому арбитражу. Как следствие, в 1965 году был создан специализированный инвестиционный арбитраж, именуемый Международный центр урегулирования инвестиционных споров или МЦУИС. Создание МЦУИС по сути было предопределено необходимость некоторой унификации судебной практики по разрешению инвестиционных споров [4].

Впрочем, международным соглашениям не всегда уделялось должное внимание, порой они и вовсе не рассматривались государствами как эффективная форма защиты инвестиций. Так, например, Вашингтонская конвенция «О порядке разрешения инвестиционных споров между государствами и иностранными лицами» [11] (далее — конвенция), в соответствии с которой МЦУИС непосредственно и был создан, была подписана Россией в 1992 году, однако так и не была ратифицирована. По сути, это лишает российских инвесторов права на обращения в МЦУИС. Однако подобную проблему на практике решает дополнительный протокол от 1979 года, позволяющий МЦУИС разрешить спор и в том случае, если одна из сторон инвестиционного спора — государство или представитель государства, которое не является участником конвенции.

Если говорить в общем об определенных формах защиты прав инвесторов, то следует отметить наличие юрисдикционных и неюрисдикционных форм защиты. Так, в статье 10 Федерального закона «Об иностранных инвестициях в Российской Федерации» [12] установлено, что «спор иностранного инвестора, возникший в связи с осуществлением инвестиций и предпринимательской деятельности на территории РФ, разрешается в соответствии с международными договорами и федеральными законами в суде или арбитражном суде либо в международном арбитраже (третейском суде)». Подобная же формулировка содержится и в статье 22 Федерального закона «О соглашениях о разделе продукции» [13]. Интересно, что в российском инвестиционном законодательстве не содержится четкого упоминания о возможности рассмотрения инвестиционных споров в МЦУИС или, например, в Арбитражном институте Торговой палаты г. Стокгольма, арбитраже adhoc, что, по нашему мнению, является существенным упущением российского законодательства.

Как видно, юрисдикционные формы защиты реализуются в арбитражных судах, либо в судах общей юрисдикции. При этом специалисты выделяют следующие виды споров: между государством и иностранными инвесторами и между частными организациями, одна из которых является иностранным инвестором [5, с. 111]. Неюрисдикционная форма защиты как и раз и предполагает защиту прав в третейском разбирательстве. Но разрешение инвестиционного спора как в третейском суде, так и в МКА и инвестиционном арбитраже возможно только при наличии в договоре арбитражной оговорки, то есть по сути письменного согласия сторон на рассмотрение спора в третейском учреждении.

Подводя итог, следует отметить, что гармонизации процедур внутреннего третейского разбирательства и МКА в России сопутствует также и унификация отечественного законодательства о третейском разбирательстве с международным. Можно с уверенностью утверждать, что максимальное соответствие внутренних нормативно-правовых актов общепринятым в международном сообществе очень важно для инвесторов, защищающих свои права в российских арбитражных учреждениях, по следующим причинам: во-первых, это делает национальное законодательство более понятным для иностранных субъектов, во-вторых, создает привлекательные условия для разрешения различных споров, осложненных иностранным элементом, на территории России, в-третьих, существенно облегчает процедуру исполнения решений российских третейских судов в иностранных государствах. В этой связи нельзя не согласиться с теми специалистами, которые отмечают, что именно национальное законодательство способно обеспечить наиболее эффективную защиту прав инвесторов, а международное существует скорее просто для осуществления межгосударственного сотрудничества [6].

Кроме того, считаем, что иностранный инвестор, как сторона осуществляющая деятельность в чужом государстве, вправе рассчитывать на «особое отношение» — приобретение особого статуса, позволяющего ему успешно защищать свои права за рубежом. Как для субъекта, осуществляющего вложение своих личных средств, для него важно понимание наличия эффективных средств правовой защиты в нашем государстве. Однако, при этом не стоит идти на крайности, предоставляя иностранным частным лицам излишние права. Как справедливо отмечено премьер-министром РФ Дмитрием Медведевым на заседании юридического форума в Санкт-Петербурге, «… такая защита не должна подрывать конституционные устои государства». Следует отметить, что на международном уровне определенный баланс в инвестиционных отношениях все же достигнут, о чем свидетельствует тот факт, что, например, споры в инвестиционном арбитраже, в соответствии с официальной статистикой, как правило, разрешаются приблизительно в равной степени как в пользу частных инвесторов, так и в пользу государств.

1. Звеков В. П. Международное частное право: учебник для вузов. М., 2004. С. 263–264.
2. Борисов А. Н., Диденко В. В. Комментарий к Федеральному закону от 29 декабря 2015 г. № 382-ФЗ «Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации» (постатейный). М.: Деловой двор, 2016.
3. Бородкин С. В. Законодательство об иностранных инвестициях и практика разрешения инвестиционных споров // Журнал российского права. 2016.№ 4. С. 142–150.
4. Касаткина А. А., Касаткина А. С. Международная практика разрешения инвестиционных споров // Законодательство и экономика.2015. № 10 [Электронный ресурс] // Справочная правовая система «КонсультантПлюс» [сайт]. Режим доступа: http://www.consultant.ru
5. Москаленко И. В., Зимин А. Е. О защите прав инвесторов и иных субъектов экономической деятельности // Образование и право. 2016.№ 3. С. 110–114.
6. Лисица В. Н. Об инвестиционных спорах с участием Российской Федерации и их подсудности международному центру по урегулированию инвестиционных споров // Закон. 2013. № 3 [Электронный ресурс] // Справочная правовая система «КонсультантПлюс» [сайт]. Режим доступа: http://www.consultant.ru
7. Федеральный закон от 24.07.2002 № 102-ФЗ «О третейских судах в Российской Федерации» (в ред. от 29.12.2015) [Электронный ресурс] // Справочная правовая система «КонсультантПлюс» [сайт]. Режим доступа: http://www.consultant.ru
8. Федеральный закон от 29.12.2015 № 382-ФЗ «Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации» (в ред. от 29.12.2015) [Электронный ресурс] // Справочная правовая система «КонсультантПлюс» [сайт]. Режим доступа: http://www.consultant.ru
9. Закон РФ от от 7 июля 1993 г. № 5338-I «О международном коммерческом арбитраже» (в ред. от 29.12.2015) [Электронный ресурс] // Справочная правовая система «КонсультантПлюс» [сайт]. Режим доступа: http://www.consultant.ru
10. Типовой закон ЮНСИТРАЛ «О международном торговом арбитраже» от 21.06.1985 г. (с изм. от 04.12.2006) [Электронный ресурс] //Режим доступа: http://www.uncitral.org/pdf/russian/texts/arbitration/ml-arb/07–87000_Ebook.pdf
11. Вашингтонская Конвенция 1965 года «О порядке разрешения инвестиционных споров между государствами и иностранными лицами» [Электронный ресурс] //Режим доступа: http://www.sccinstitute.com/media/69150/icsid_convention_ru.pdf
12. Федеральный закон от 09.07.1999 г. № 160-ФЗ «Об иностранных инвестициях в Российской Федерации» (в ред. от 28.12.2013) [Электронный ресурс] // Справочная правовая система «КонсультантПлюс» [сайт]. Режим доступа: http://www.consultant.ru
13. Федеральный закон от 30.12.1995 № 225-ФЗ «О соглашениях о разделе продукции» (в ред. от 05.04.2016) [Электронный ресурс] // Справочная правовая система «КонсультантПлюс» [сайт]. Режим доступа: http://www.consultant.ru