Во второй половине дня 22 июня немецко-фашистская авиация стала действовать по аэродромам, удаленным от границы до 400 км. Советские ВВС потеряли в этот день около 1200 самолетов. К исходу дня наши сухопутные войска, неся большие потери от превосходящих сил гитлеровцев, были вынуждены отойти от границы на 15–20 км. Над страной нависла смертельная опасность. Начался отсчет 1418 дней Великой Отечественной войны.
В этот же день 22 июня. Приняты Указы Президиума Верховного Совета СССР о мобилизации военнообязанных в четырнадцати военных округах (в том числе СКВО) и об объявлении военного положения во всей западной части страны: от границы по линии Ярославль — Рязань — Ростов-на-Дону, в том числе в Краснодарском крае. В 12 часов дня с заявлением от имени советского правительства по радио выступил заместитель Председателя СНК СССР, министр иностранных дел В. М. Молотов. Заявление заканчивалось словами: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами». Сразу же после выступления В. М. Молотова по радио в Краснодаре в крайкоме ВКП(б) состоялось совещание с участием руководителей края. 23 июня стал первым днем мобилизации, объявленной правительством СССР. В армию призывались сразу 14 возрастов, то есть все военнообязанные, которые родились в период с 1905 по 1918 год. Им предстояло участвовать в сражениях самого тяжелого первого периода войны. По разработанному мобилизационному плану из ресурсов края с 23 июня по 31 декабря 1941 года, были укомплектованы три стрелковых дивизии, одна горно-стрелковая и один стрелковый корпус, один танковый корпус и одна танковая дивизия, одна авиационная дивизия, шесть военных училищ и другие боевые и тыловые части — всего в количестве 371430 человек, в том числе 320396 — рядового состава. Фактически в 1941 году на фронт ушел каждый восьмой житель края. Как отмечалось в отчете крайвоенкома А. И. Котелкина, «все боевые единицы были укомплектованы наиболее ценными ресурсами: во-первых, военнообязанными младших возрастов последних годов демобилизации; во-вторых, на 60–70 процентов, отслуживших действительную военную службу в кадрах Красной Армии». 3 июля. В 6 часов 30 минут утра председатель Государственного Комитета Обороны И В. Сталин выступил по радио с речью, в которой изложил содержание директивы СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 29 июня 1941 года. В тот же день бюро Краснодарского крайкома ВКП(б) приняло постановление в связи с выступлением И. В. Сталина о немедленной перестройке работы всех партийных, советских, комсомольских организаций, предприятий, колхозов и учреждений на военный лад и проведении в крае записи добровольцев в народное ополчение. 6 июля. Военный Совет Северо-Кавказского военного округа направил директиву Краснодарскому крайкому ВКП(б) о создании в крае народного ополчения для усиления частей Красной Армии, обороняющих территорию Северного Кавказа от возможного вторжения противника. [1]
Узнав о начале войны, многие из новоминчан, не раздумывая, приняли решение идти защищать Родину. Всего станица Новоминская послала на фронт свыше трех тысяч своих сынов и дочерей. Помимо этого, создавались и независимые военные формирования. Так, идя навстречу пожеланиям жителей края, Краснодарский крайком ВКП(б) с согласия Центрального Комитета партии разрешил сформировать средствами колхозов края казачьи кавалерийские дивизии в порядке добровольности без ограничения возраста по принципу: сотня из района. Также разрешалось обмундировать личный состав в кубанскую казачью форму. В сотню Новоминского района входили добровольцы из станиц Новоминской, Новодеревянковской, Копанской, а также близлежащих хуторов. Согласно архивным документам Новоминская сотня (эскадрон) насчитывала 254 человека. В ней были люди разных возрастов от 17 до 50 лет, а то и старше. Командование Новоминским воинским соединением было поручено казаку Филиппу Еремеевичу Чернову. [2, с. 53]
Герой Советского СоюзаА.В.Гусько
Во второй половине дня 22 июня немецко-фашистская авиация стала действовать по аэродромам, удаленным от границы до 400 км. Советские ВВС потеряли в этот день около 1200 самолетов. К исходу дня наши сухопутные войска, неся большие потери от превосходящих сил гитлеровцев, были вынуждены отойти от границы на 15–20 км. Над страной нависла смертельная опасность. Начался отсчет 1418 дней Великой Отечественной войны. [1]
Три тысячи лучших своих сынов и дочерей отправила Новоминская на фронт. Они стояли насмерть под Москвой, совершали героические подвиги при защите Сталинграда и обороне Ленинграда, освобождали от фашистского ига страны Восточной Европы, оставили свои автографы в Берлине. [2, с. 58–59] Но сейчас я хотел бы уделить особое внимание только одному из них — Герою Советского Союза Алексею Васильевичу Гусько. Память о нем жива и среди нынешних поколений, а в честь его подвига названа улица и установлен памятник в одноименном парке.
Ему было всего семнадцать лет, но он считал, что имеет право бить ненавистного врага. Потому и попросился добровольцем на фронт. После окончания полковой школы артиллеристов казак Гусько Алексей Васильевич стал служить в 183-м артиллерийско-минометном полку 10-й гвардейской кавалерийской дивизии 4-го гвардейского Кубанского казачьего кавалерийского корпуса. Первую награду — медаль «За боевые заслуги» — получил в 1943 году за подавление огневых точек немцев. Отличился наш земляк и в октябре 1944 года, когда в бою прямой наводкой подбил тяжелый фашистский танк и 2 бронемашины. За это сержант гвардии, наводчик 76-миллиметрового противотанкового орудия Алексей Гусько был удостоен ордена Славы III степени за № 225804. Но, несмотря на свою бесспорную значимость, все же не этот подвиг обеспечил Алексею Васильевичу вечную славу и память… [3, с. 64–65]
Весна сорок пятого. Сбивая вражеские заслоны, а порой вступая в ожесточенные схватки, части 4-го гвардейского Кубанского казачьего кавалерийского корпуса, входившего в 1-ю конно-механизированную группу генерала И. А. Плиева [4, с. 277], настойчиво продвигались на запад, освобождая города и села древней славянской земли от фашистских поработителей. Уже далеко в тылу остались полноводные Нитра и Ваг, позади — окутанные дымом пожарищ Нове Замки, Шураны, Галанта. В ночь на 1 апреля Кубанский корпус получил задачу стремительным броском, не ввязываясь в бои на промежуточных рубежах, ворваться в город Трнаву — опорный пункт обороны противника и важный узел дорог на подступах к Малым Карпатам и не допустить его разрушения.
Предутренняя мгла еще плотно укрывала землю, когда передовые отряды близко подошли к городу. Войти же в Трнаву в конном строю не удалось. Оборона гитлеровцев ощетинилась. Высвечивая подступы к городу, в темном апрельском небе висели ракеты. С окраины и насыпи железной дороги летели мириады трассирующих пуль, открыли огонь вражеские минометы, орудия. Завязался упорный бой. Но скоро подошли главные силы. Развернувшись в боевой порядок, казачьи и танковые полки двинулись в атаку. Прошло немного времени, и бой загремел уже на окраинах, а затем переместился в центр города. Противник, огрызаясь, начал медленно отходить.
Казалось, что Трнава уже в наших руках. Бой утихал. К городу подтянулись коноводы, дымящие кухни, обозы. Одна за другой начали сниматься с позиций артиллерийские батареи. Собрав все имеющиеся силы, найдя брешь на стыке наших полков, фашистские танки пошли в контратаку. Танков, бронетранспортеров и машин с пехотой было более двух десятков. Понимая, что круг окружения вот-вот замкнется, гитлеровцы с удвоенной силой бросились в прорыв.
Орудие, наводчиком которого был девятнадцатилетний сержант Алексей Гусько, покидало позиции последним в батарее. Только расчет начал сводить станины и натягивать чехлы, как вдруг из-за посадки, что тянулась справа, выскочили два вражеских бронетранспортера-разведчика.
— К бою! — скомандовал сержант и, прильнув к панораме, быстро закрутил маховики наведения. Первый же снаряд угодил в цель. Фашистская машина с черным крестом на борту задымилась. Но в этот момент на позиции артиллеристов обрушились вражеские снаряды. Один разорвался в нескольких метрах от орудия. Взрывной волной Гусько отбросило в сторону. Он был контужен.
— Давай, Алексей, в санчасть, — посоветовал кто-то из расчета. — Мы без тебя отобьем фрицев.
— Нет, сейчас нельзя, — ответил сержант. Он лег на траву неподалеку от орудия и лежа следил за ходом боя. Издали сквозь канонаду послышался рокочущий рев моторов. Гусько встрепенулся и, поднявшись на локте, увидел, как из балки прямо на позиции ползли фашистские танки. Их было шесть, два тяжелых.
К тому времени расчет понес большие потери: погибли другой наводчик, замковой, заряжающий, установщик, 1-й и 2-й подносчики снарядов. Остался только один человек. Танки приближались. Гусько понял: если не встретить огнем, не уничтожить, они непременно пройдут через позиции, выйдут в тыл эскадронам, а тогда — беда. Превозмогая нечеловеческую боль, он поднялся и встал к прицелу. Гвардеец принял вызов.
Алексей вступил в неравный поединок. Его 76-миллиметровое орудие, стоящее на открытой позиции, противостояло шести маневрировавшим танкам. После точной наводки Гусько удалось поджечь одного «тигра». Но враг идет, осыпая позицию снарядами и роем пуль. Алексей дважды ранен на вылет, в животе застрял небольшой осколок. Но некогда заниматься ранами. Надо стрелять, стрелять, стрелять! Он хватает очередной снаряд, заряжает пушку, наводит и стреляет в серую замасленную броню второго «тигра». Танк сразу объяло пламя. Фашисты дрогнули, отступили…
Но Алексей уже ничего этого не видел. Он лежал неподвижно лицом вверх. Полные глубокой печали, широко открытые глаза его смотрели в синеву неба, губы вздрагивали.
— Хлопцы, прощайте! Отомстите за меня… Напишите моим домой, на Кубань, — едва слышно произнес Гусько. Всегда веселые, живые глаза его начала заволакивать серая туманная пелена. Веки тяжелели, сознание гасло. По обветренной щеке катилась одинокая слеза.
Опустившись на колени, санинструктор Иван Мирошниченко расстегнул на Гусько ремень и поднял гимнастерку, чтобы перевязать рану, остановить кровь. Но все его старания были напрасны. Смерть уже забрала Алексея в свои костлявые руки…
Над землей висело яркое солнце. Степь пестрела всеми мыслимыми и немыслимыми красками цветов. Набухшие от весенних паводков реки стремительно несли свои полноводные мутные потоки к далеким морям. А на колхозном поле, уткнувшись лицом во влажный пласт кубанского чернозема, по-мужски, беззвучно рыдал Василий Иванович Гусько. Его мозолистые, заскорузлые руки до синевы в пальцах сжимали небольшой листочек бумаги: «… Ваш сын, доблестный защитник Родины, старший сержант гвардии Алексей Гусько погиб смертью героя…». Письмо было обведено черной траурной рамкой простым карандашом. Дальше читать он не мог.
В этот же день над поверженным рейхстагом в далеком Берлине сержант Михаил Егоров и младший сержант Мелитон Кантария водрузили Красное Знамя нашей Великой Победы. [5, с. 9–12]
Литература:
- Краткая хроника Великой Отечественной Войны // Кубанский архив. URL: http://kubanarchive.ru/kratkayachronika1945/1941/ (дата обращения 06.02.2016)
- Н. Султханов. Земляки, пропахшие порохом. — Краснодар. — 2005, 67 с.
- Н. Султханов. Помни, мир спасенный. — Краснодар. — 2006, 93 с.
- Плиев И. А. Дорогами войны. — М.: Книга, 1985, 368 с.
- Н. Султханов. Орлы умирают в полете. — Краснодар. — 1999, 38 с.
