Авторы обращают внимание на возможность разрешения уголовно-процессуального конфликта, не прибегая к традиционно устоявшейся модели состязательного правосудия, в рамках которого интересы обвиняемого и потерпевшего могут быть реализованы посредством механизма восстановительного правосудия, допустимого в российском уголовном судопроизводстве.
Ключевые слова: обвиняемый, потерпевший, реализация прав и свобод в уголовном судопроизводстве; восстановительное правосудие
Конституция Российской Федерации не только провозгласила права и свободы высшей ценностью, но и возложила на государство обязанность — установить правовой режим, при котором бы заявленные в ее второй главе права и свободы были бы реализованы. Не будет преувеличением утверждать, что в наибольшей степени интересы личности затрагиваются в рамках уголовно-процессуальных правоотношений. Причем действующий УПК РФ указывает на защиту интересов, как потерпевшего, так и обвиняемого. Следует безоговорочно признать, что потерпевший становится жертвой в результате совершенного в отношении него преступления и конечным результатом уголовно-процессуальных правоотношений должно быть возмещение вреда, неважно, материального, физического, морального, нанесенного ему в результате преступного деяния. Однако не следует забывать и о том, что существует еще одна фигура, имеющая свой интерес в деле, это, естественно, обвиняемый. Проблема реализации интересов этого участника видится в том, что независимо от целого ряда объективных факторов, закрепленный УПК РФ процессуальный статус как бы «обезличивает» человека. Конструкция ст. 47 УПК РФ построена таким образом, что, независимо от того являлось ли преступление умышленным или неумышленным, были ли преступные действия спровоцированы самим потерпевшим или нет, в какой жизненной ситуации находилось на тот момент лицо, совершившее преступление, обвиняемый в ходе расследования в отношении него уголовного дела наделяется одинаковым объемом процессуальных прав и ему предлагаются одни и те же способы и средства их реализации.
Сложившаяся практика представляется не совсем справедливой, поэтому появление восстановительного правосудия следует считать эффективным и весьма перспективным направлением совершенствования уголовной политики государства для лиц, преступивших закон по неосторожности в силу виктимного поведения жертвы [1].
На протяжении столетий развития и совершенствования общемировой системы уголовного судопроизводства сложилась модель так называемого «состязательного правосудия» [2], реализуемая в демократических, правовых государствах, к которым, безусловно, относится и Российская Федерация.
Основная концепция «состязательного правосудия» состоит в том, что сторона обвинения с одной стороны, а сторона защиты [3] с другой, пытаются отстоять свои интересы в независимом суде, который представляет собой одну из ветвей государственной власти [4].
Конечно, история развития юриспруденции наглядно демонстрирует положительные стороны данной модели — государство является независимым арбитром, обеспечивающим интересы обеих сторон — обвинения (потерпевшего) и защиты (обвиняемого). Однако во второй половине ХХ века криминологи ряда государств обратили внимание на то, что независимо от категории и, соответственно, тяжести преступления, лицо, его совершившее, автоматически приобретает статус криминальной личности, а именно, наличие судимости. Также была установлена следующая закономерность: использование в государствах романо-германской системы права принципа общей превенции, применяемого при реализации уголовной политики, и реализация принципов уголовного судопроизводства [5], привело к тому, что к лицам, совершившим преступления, должны быть применены суровые наказания, зачастую нацеленные лишение свободы. Последнее вряд ли оправдано, поскольку предполагает, в лучшем случае, индивидуализацию наказания (через применение смягчающих обстоятельств), но отнюдь не способствует развитию принципа диспозитивности в уголовном процессе, позволяющем потерпевшему сделать, в рамках предлагаемой процессуальной формы, законный выбор порядка уголовного преследования, с учетом собственных законных интересов. В то же время потерпевший не всегда стремится использовать уже существующие процессуальные способы и средства, предлагаемые ему уголовно-процессуальным законодательством. Действительно, заявив о совершенном в отношении него преступлении, потерпевший как бы переходит в роль статиста, наблюдающего за тем, как органы предварительного расследования будут собирать доказательства виновности обвиняемого, и, тем самым, якобы защищать его интересы [6, с. 209–212]. Причин подобной процессуальной пассивности потерпевшего немало и они могут быть разделены, как минимум, на объективные и субъективные. Авторское анкетирование подтвердило, например, тот факт, что потерпевшие нередко пассивны по причине отсутствия финансовых возможностей воспользоваться юридическими услугами адвоката, а собственная правовая непросвещенность не позволяет защищать свои интересы активно и самостоятельно. И что немаловажно, подобная процессуальная пассивность потерпевших оказывается «на руку» органам предварительного расследования, поскольку процессуальную активность они склонны рассматривать как «мешающую», «несвоевременную», «создающую дополнительный объем работы», «отвлекающую» и т. д. и т. п.
Интервьюирование практических работников органов предварительного следствия показывает, что обратившиеся с заявлением о совершении в отношении них противоправного деяния лица, впоследствии потерпевшие, рассчитывают в большей части на возмещение им причиненного в результате совершения преступления вреда, а размер наказания, назначенный подсудимому их, зачастую не интересует. Поэтому нередко в уголовных делах можно увидеть заявления потерпевших об отказе от прав на ознакомление с заключением эксперта, с протоколом его допроса, от ознакомления с материалами уголовного дела. Такое положение дел устраивает представителей органов дознания и следствия гораздо больше.
Из сказанного можно сделать вывод о том, что уже назрела насущная необходимость расширения диспозитивных возможностей разрешения уголовного конфликтами между потерпевшим и обвиняемым, способами и средствами восстановительного правосудия. Она проистекает, прежде всего, из дифференциации составов преступлений, совершенных по неосторожности, с учетом характера и степени причиненного вреда. Очевидно, что подобный подход приведет не только к процессуальной экономии во всех ее проявлениях, но и заинтересует главных фигурантов в скорейшем достижении правового компромисса при минимальном участии в этом представителей судебно-следственных органов.
Анализируя сложившуюся правоприменительную практику, следует сделать вывод о том, что устоявшаяся модель «состязательного правосудия» не всегда позволяет потерпевшему и обвиняемому реализовать свои интересы в уголовном судопроизводстве. Поэтому предложенную и формируемую в настоящее время концепцию восстановительного правосудия следует признать удачной и перспективной альтернативой состязательного уголовного процесса.
Литература:
- Кабельков С. Н. Моральные аспекты оценки доказательств в уголовном судопроизводстве // Вестник Волгоградской академии МВД России. Выпуск № 1 (16) 2011: научно-методический журнал. Волгоград: ВА МВД России, 2011.
- Токарева Е. В. Тришкина Е. А. К вопросу реализации отдельных признаков принципа состязательности сторон, в стадии предварительного расследования //Евразийский юридический журнал № 4 (95) 2016.
- Тришкина Е. А. Особенности участия защитника в прениях сторон при рассмотрении уголовных дел судами //Актуальные проблемы борьбы с преступностью Международная научно-практическая конференция. 2016.
- Митрофанова Е. В. Действие принципа состязательности сторон в досудебных стадиях уголовного процесса. Автореферат диссертации на соискание ученой степени к. ю.н. Волгоград 2004.
- Кабельков С. Н. Реализация принципов уголовного процесса при назначении и производстве экспертизы по уголовным делам на стадии предварительного расследования //Судебная экспертиза. Выпуск 3 (25). 2013: научно-практический журнал. Волгоград: ВА МВД России, 2013.
- Кравцова О. В., Блинова-Сычкарь И. В., Дмитриенко С. А. Право потерпевшего на защиту в системе принципов уголовного процесса // Пробелы в Российском законодательстве. 2016. — № 4.
