Коммуникация — обмен сообщениями, мыслями, информацией, одним словом — общение. Коммуникация представляет собой социальный процесс, она выполняет связывающую функцию в обществе. Мы рассмотрим социальную коммуникацию, она очень широкая. Все, что окружает человека — это коммуникативная среда. В данной статье, мы рассмотрим период Второй мировой войны, где человек находился в «закрытом» обществе.
Главный признак «закрытого» общества это отсутствие у человека свободы выбора, что связано с ограничением необходимой ему информации для принятия того или иного решения. Руководство чувствует необходимость контроля над всеми сферами деятельности, коммуникационными процессами и информационными потоками. Сущность политики «закрытого» общества заключается в поддержании идейного, эмоционального и информационного единства, что является главным фактором социальной стабильности. Поэтому распространение сведений, не совпадающих с тем, что доводят начальники, считается противозаконным и может подорвать установленный порядок.
Но если реально оценивать ситуацию, никакое общество не будет полностью во всем согласованно — в любом случае остается место для «неофициальной культуры». Ограниченность информации из официальных источников граждане (военнослужащие) вынуждены восполнять сведениями, полученные иным путем. Одним из них является передача слухов. Слухи представляют собой неподтвержденную, но широко распространяемую информацию [1]. Главная особенность такого вида коммуникации — повышенная заинтересованность и эмоциональная возбужденность рассказчика. Это связано с событиями, которые очень интересуют людей, но информации недостаточно для полноты картины и ее необходимо дополнить, интерпретировав по-своему. Слухи зачастую создаются неофициально, в процессе межличностной коммуникации как в приватном общении, так и в публичном выступлении. Слухи, возникшие из-за определенной ситуации, в свою очередь могут повлиять на представление происходящего, искажая действительность. Они могут тянуться длинной цепочкой из поколения в поколение, и люди будут уверены, что так все и было, а могут забыться на следующий день. Слухи возникают и распространяются в любое время и при любом руководстве, особенно во время революций, войн, стихийных бедствий, природных катаклизмов, и это приводит к ухудшению жизненных условий населения. Беспокойство, страх, тревожное ожидание опасности — все это является основой для появления слухов. В напряженной социально-психологической обстановке слухи для людей являются необходимым коммуникативным каналом сообщений.
В период Второй мировой войны распространение слухов было особенно частым явлением. Это связано с недостатком полноценной информации о событиях, происходивших в тылу и на фронте. Порой советский народ получал совершенно ложную информацию об оставленных городах, средства массовой информации сообщали о боях в одном населенном пункте, в то время как войсками противника был занят уже следующий. Но граждане осознавали несоответствие официальной информации и даже требовали более реальной оценки событий. В итоге, когда официальная информация от диктора соответствовала действительности, народ воспринимал ее как ложь.
Постоянное существование между двумя информационными сферами — официальной и неофициальной, которые в основном были противоположного содержания, зарождало двоякое осознание событий, где у каждого своя правда. Такое положение дел вызывало явную критику деятельности властей. Слухи распространялись и среди военнослужащих. Помощник начальника Военно-политической академии по материально-техническому обеспечению генерал-майор Петров, ссылаясь на разговор «с каким-то родственником Вадимом», утверждал, что СССР начал войну еще до 22 июня 1941 года [2]. Даже представители командования Красной армии не доверяли официальным источникам и нуждались в иных трактовках происходящих событий.
Важную роль в изучении слухов военного времени играют источники личного происхождения — письма, дневники, рассказы очевидцев, воспоминания. Особенность этого источника в том, что вся информация прошла через личный опыт автора, а это поможет понять значение слухов в «закрытом» обществе. Но таких источников очень мало, все переписки подвергались цензуре, следившей за неразглашением в письмах, дневниках государственной и военной тайны. Особенное внимание обращали на фронтовиков. Тем не менее, отдельные военнослужащие, в основном офицеры — полулегально или нелегально, — делали записи о происходящем. Поэтому сведения о слухах остались только в письмах, изъятых цензорами. Обнаружить письмо, в содержании которого излагались слухи, можно было по «ключевым словам», которые служили сигналом о вероятном искажении информации: «По слухам…», «Говорят что…». В этом случае автор сам является в качестве передатчика слуха.
Еще одним доказательством существования слухов военного времени являются официальные документы. Например, нормативно-правовые акты, описывающие методы борьбы с распространением слухов и т. д. Но возможности изучения такого рода источника слуха ограничены, так как сведения содержали негативный характер. Это была точка зрения властей, по поводу того, что считалось слухами, поэтому не соответствовало действительности. В таких случаях, слухом могла оказаться действительная информация, но которую властям необходимо было скрыть.
Все эти факторы затрудняли изучение слухов Второй мировой войны. Большинство слухов не оставили о себе и следа, не были зафиксированы в источниках. А сохранившиеся вызывают сомнения у исследователей касаемо их правдоподобности. Тем не менее, изучение слухов военного времени остается важным исследовательским направлением.
На фронте появлению слухов способствовало неожиданное появление противника, применение им нового вида оружия, большое моральное физическое воздействие боевой обстановки и т. д. В состоянии аффекта и неопределенности люди слепо верили в то, что они отвергли бы при адекватной оценке ситуации.
При сборе слухов от всех возможных источников возникла необходимость в их типологии, что позволяет обобщить и систематизировать собранный материал. Стоит учитывать, что все классификации можно считать условными, так как с разной точки зрения слух относится к разным подгруппам. Исходя из различных критериев, существуют несколько типов слухов. Например, на основе информационной характеристики слухи разделяются на правдоподобные и достоверные с элементами неправдоподобия; абсолютно недостоверные и недостоверные с элементами правдоподобия. Критерии могут определить стихийно возникшие и целенаправленно распространенные слухи. Слухи, вызванные эмоциями, будут называться «слух-желание» — отражает надежды людей; «слух-пугало» — вызывает тревогу, страх; «агрессивный слух» — вызывает неприязнь к определенным лицам и их деятельности. Однако, один и тот же слух может вызвать разные эмоции и иметь различную степень правдоподобия, что очень сложно установить.
В период военного времени целесообразно разделение слухов на пессимистические и оптимистические. Чаще всего фиксировались пессимистические слухи о потерях на фронте, ухудшения материального положения, прекращения продовольственного обеспечения. Крупные потери, отступление войск, недостаток в снабжении усиливал пессимизм на фронте. Также в годы войны имели место успокаивающие и оптимистичные слухи. Особенно интенсивно они распространялись в начале войны, люди верили в быструю победу. Однако слухи редко оправдывали свое ожидание.
К критериями систематизации также относят локальные, региональные, национальные и международные слухи. Локальные распространялись в замкнутом пространстве (госпитали, тюрьмы, отдаленные аулы). Региональные распространялись в одном или нескольких районах, при этом свое значение они имели только в своем регионе. В других эта информация не являлась бы даже слухом. Когда такие слухи охватывают большую часть страны, их можно назвать международными или национальными.
Конечно, все слухи невозможно распределить по признакам. Но можно предположить, что мужчины в основном распространяли слухи о военной технике, о развитии событий в ходе боевых действий. Специфика «женских» слухов заключалась в обсуждении ухудшения бытовых условий, снабжения. Все слухи, которые порождала война, кардинально меняли условия жизни и поведение общества.
Основными точками распространения слухов были места скопления людей: рынки, магазины, больницы, общественный транспорт, столовые, предприятия и учреждения — пространства, где соприкасались различные слои общества и между ними возникали неформальные контакты. Если человек передавал сведения другому, значит, он ему уже доверял, считал за «своего». Война ослабляла чувство самоконтроля советского человека. Слухи быстро набирали свой темп, они передавались дома, на работе, членам семьи, знакомыми, сослуживцами, друзьями, но особенно часто они распространялись в очередях. Очереди объединяли всех: рядом могли стоять инженер и рабочий с трехлетним образованием, профессор и домохозяйка. Даже различный уровень образования не мешал благоприятной коммуникации. Шумная, нервная обстановка очередей утомляла людей, где нередко собеседники заговаривались и теряли осторожность, позволяли себе резкие высказывания, недопустимые в другой официальной ситуации. Подобный разговор мог завязаться с давним знакомым, в случайной встрече на улице, за обедом. Так люди откровенно делились своими мыслями и размышлениями. Если такая информация была интересной и актуальной, вернувшись домой или на работу, граждане передавали информацию другим, но уже в своей интерпретации, приукрашивая или преуменьшая некоторые факты. И так далее информация обрастала посторонней информацией, превращаясь из объекта в субъект слуха, все больше распространяясь. Н. К Вержбницкий записал в своем дневнике интересный диалог, состоявшийся в одной из столичных очередей, который показывает, как в ситуации неизвестности и неопределенности коммуникация приводит к созданию слуха:
− Почему нет хлеба?
− Еще не привезли.
− Почему не везут?
− Нет транспорта.
− А где транспорт?
− На нем коммунисты удрали [3].
Данный диалог наглядно показывает, как легко обыватель может уйти от действительной информации. Государство обратило внимание, что очереди являются благоприятным местом для распространения слухов, а значит в этом месте есть возможность зафиксировать «антисоветские и пораженческие» взгляды граждан. Государство было нацелено на пресечение распространения «провокационных и ложных слухов». В начале войны 22 июня был принят специальный «План агентурно-оперативных мероприятий УНКГБ и УНКВД г. Москвы и Московской области по обеспечению госбезопасности г. Москвы и области в связи с нападением гитлеровской Германии на СССР». Также предусматривались меры по разоблачению «лиц, проявляющих пораженческие и повстанческие настроения» [4]. Однако, на стороне государства была и часть общества. Люди хотели жить в порядке и без постоянного страха. Очень жестко относились к пресечению «пораженческих» слухов на фронте. Директива начальника Главного управления политической пропаганды Красной армии (ГУПП КА) требовала повысить бдительность, стойкость, организованность и дисциплинированность войск: «Пресекать в корне всякие провокационные слухи, попытки посеять тревогу и неуверенность. Беспощадно бороться с проявлением недисциплинированности, расхлябанности и ротозейства» [5]. Установила меры борьбы против «паникеров, трусов, шкурников, дезертиров и пораженцев» директива ГУПП КА, требовала «немедленно изгонять» их из партии и комсомола и предавать военному суду [6]. Руководство хорошо понимало опасность дальнейшего нарастания слухов. Поэтому Президиумом Верховного Совета СССР был принят специальный Указ «Об ответственности за распространение в военное время ложных слухов, возбуждающих тревогу среди населения». Согласно приговору военного трибунала нарушителя лишали свободы на срок от двух до пяти лет, если это действие не влекло за собой по закону более тяжкого наказания. Таким образом, власти вовремя отреагировали на тенденцию распространения слухов. Главной задачей было остановить волну паники, которая могла привести к тяжелым последствиям для государства и для общества.
С июня по декабрь 1941г. было осуждено очень много человек, со сроком лишения свободы до трех лет — 260 человек, а до пяти лет 230 человек. Судебная практика военного времени включала в себя разные причины осуждения граждан как по фальсифицированным делам, так и по законным в рамках существовавших систем правопонимания. Но так как государство считало «ложными», любые сведения, отличавшиеся от официальных, у граждан это вызвало большое возмущение. Правда, не всегда у государства хватало достаточного количества улик для заключения подозреваемого.
Государство не ставило перед собой цель наказать граждан за распространение уже имеющихся слухов, хотя возможности организации позволяли это сделать. Целью было ограничить дальнейшее возникновение слухов именно таким путем. Необходимо отметить и то, что наряду с репрессивными мерами существенную роль в борьбе со слухами должна была сыграть и пропаганда «революционной бдительности» как «драгоценного качества советского человека» [7].
Если при изучении общества учитывать даже самые адекватные слухи, можно согласиться с утверждением, что вся «наша история — это во многом история слухов» [8]. Потому что, слухи военных лет, были пропитаны проблемами общества. Они отражали отношение людей, к победе, проигрышу, к превосходству противника и к дальнейшему ухудшению условия жизни. Психика человека устроена так, что неизвестно — то страшно. Именно поэтому тот или иной способ освещения проблемы снимал напряжение. Массовое распространение слухов как альтернативной официальным источникам информации в СССР в годы Второй мировой войны показывает, что их передача была в «закрытом» обществе одной из форм поведения не подконтрольного власти человека. Разговоры «шепотом» о реальных проблемах на самом деле «кричат» о неудовлетворенности проводимой политикой государства и недоверия. Общество искало свою относительную свободу.
Литература:
- См. подробнее: Дубин Б. В., Толстых А. В. Слухи как феномен обыденной жизни // Философские исследования. 1993. № 2. С. 136–141.
- Побережников И. В. Слухи в социальной истории: типология и функции (по материалам восточных регионов России XVIII—XIX вв.). Екатеринбург, 1995, и др.
- Мельтюхов М. И. Материалы особых отделов НКВД о настроениях военнослужащих РККА в 1939–1941 гг. // Военно-историческая антропология. Ежегодник — 2002: Предмет, задачи, перспективы развития. М., 2002. С. 316.
- Москва военная. 1941–1945: Мемуары и архивные документы. С. 479.
- Москва военная. 1941–1945: Мемуары и архивные документы. С. 36–37.
- Русский архив: Великая Отечественная. Т. 17–6 (1–2). М., 1996 С. 25.
- Русский архив: Великая Отечественная. Т. 17–6 (1–2). М., 1996 С. 37.
- См.: Журавлев М. И. Революционная бдительность — драгоценное качество советского человека. М., 1944, и др.
- Кабанов В. Советская история в слухах // История. 1997. № 29. С. 1.
