В статье рассматриваются репрезентативные контексты, которые способствуют моделированию поля концепта «время» как в его общеязыковой, так и в индивидуально-авторской сфере.
Ключевые слова: концепт, ядро, приядерная зона, контекст, языковые репрезентанты, лексема, лексема-репрезентант
Одним из важных показателей жанра детектива становится создание определенных временных координат: время в начале повествования «работает» обычно на преступника, персонаж, расследующий преступление, вынужден «догонять» ускользающую действительность. Чем больше времени проходит с момента совершения преступления, тем ниже шансы установить виновного. Тексты романов и повестей об Анастасии Каменской позволяют смоделировать поле концепта «время» наиболее репрезентабельно, поскольку содержат контексты, фиксирующие как языковые репрезентанты данной когнитивной структуры (лексемы и их многоуровневые сочетания), так и маркеры индивидуально-авторской картины мира, отражающие отношение к данному концепту и его составляющим, самого автора и его героини. С. А. Аскольдов под концептом понимает «проективный набросок однообразного способа действия над конкретностями», а анализ и синтез «конкретностей» значимы для концептуальных структур, которые включают понятия и представления [1, с. 272–273].
Ядро поля концепта представлено его именем — время — в общеязыковом значении:
- Одна из форм (наряду с пространством) существования бесконечно развивающейся материи — последовательная смена явлений и состояний.
- Промежуток той или иной длительности, в который совершается что-нибудь, последовательная смена часов, дней, лет [9, с. 99].
Значимыми репрезентантами ядра и приядерной зоны концепта «время» являются контексты, в которых обозначаются координаты происходящего как хронологические промежутки, соотнесенные с настоящим, прошедшим или будущим временем: «Одной из примет нашего времени стало представление о том, что если уж делать что-то, то за очень большие деньги, а просто большие деньги существуют для того, чтобы их получать за просто так, за сонное безделье» [4, с. 62].
В детективных текстах А. Марининой частотными являются репрезентации фразеологизмов и фразеологических сочетаний, включающих лексему время и её производные: «– Я знаю, ты спешишь, — сказал Алик, когда мы вошли в дом. — Твой Игорь меня предупредил, что утебя времени совсем мало. Вот, я вам еду приготовил, все в пакетики завернул, в машине поедите, чтобы времянетерять» [4, с. 48].
Отнесенность к прошлому позволяет акцентировать авторскую оценку персонажа, уточняя протяженность его карьеры, жизненного пути и других значимых для жизни человека доминант: «Закомплексованный, злой на весь мир, толстый, но, несмотря на это, ловкий и сильный, Витюша Гордеев после службы в армии пошел работать в милицию только потому, что это было в те времена престижно и почетно и могло хоть как-то компенсировать чувство собственной ущербности» [3, с. 4]. «Текст как материальный объект образует некоторое двухмерное пространство, где расположены в определенной последовательности составляющие его языковые единицы» [8, с. 36]. Сочетания те времена, вто время представляют собой одно их значимых языковых средств для противопоставления настоящего времени и прошлого, представленного на уровне подтекста, но позволяющего читателю создать целостное представление о пространстве, в которое разворачиваются события в художественном мире, что в целом составляет пропозициональную структуру системы высказываний.
Значительное место занимают контексты, манифестирующие указания на истечение количества времени, пусть и неопределенного: «Спустя еще некоторое время ничем не примечательный тесть нанес Гордееву сокрушительный удар, придумав новый, невероятно эффективный способ хирургических операций на сердце, после чего резко пошел в гору» [3, с. 9]. Необходимо, однако, отметить, что такие контексты у А.Марининой малочисленны ввиду неточности временных границ, в то время как для достижения главной цели детектива — разгадывания загадки, раскрытия тайны преступления необходимо точное восприятие и оценивание хронологических отрезков с целью их соотнесения с общей картиной, доступной следователю и читателю.
Одно из важных мест в поле концепта «время» занимают лексемы и их сочетания, описательно указывающие на конкретный момент времени: «… Исполнитель знал: есть люди, которые позаботятся о том, чтобы оплату за свой труд он получил вовремя и полностью, и которые проследят за тем, чтобы он не схалтурил» [3, с. 35].
Зачастую для обозначения настоящего времени используются устойчивые выражения, как, например, в следующем фрагменте: «Теперь пришло время заняться теми, кого еще нужно устанавливать и искать. Я очень рассчитываю на вашу помощь, Надежда Андреевна» [6, с. 8].
Шкалирование прошлого, настоящего и будущего осуществляется в детективных текстах А. Марининой посредством общеязыковых показателей — лексем вчера, сегодня, завтра и сочетаний на их семантической основе: «– Поищите как следует, — посоветовала Настя. Она отчетливо помнила, как вчера Юра вертел эту ручку в пальцах, а потом автоматически сунул в карман кителя. Сегодня он этого уже и не вспомнит, тем более что китель снова висит в шкафу до лучших времен и Юрка до него не скоро доберется» [6, с. 64]. Фиксация временных координат в поле концепта «время» может быть репрезентирована лексемами, производными от наречий сегодня, завтра, вчера: «- Ну и славно. Потом вместе с ним проедем к месту вчерашнего убийства» [5, с. 20].
Важное место в приядерной зоне концепта «время» занимают лексемы поздно, рано, раньше, указывающие на следование или предшествование конкретным событиям, и лексема впервые, также вписанная в координаты исследуемого концепта: «Домой Настя снова пришла поздно. И впервые за много лет вдруг подумала, как было бы хорошо, если бы сейчас дома ее ждал зажженный свет, накрытый стол и Лешка. Впоследнее время она стала бояться ночевать одна. Раньше этого не было» [6, с. 69].
Отметим, что наиболее важное значение в ядерной и приядерной зонах концепта «время» по данным исследуемых текстов имеет точное указание на промежуток времени, выражаемый посредством лексем час, минута, секунда: «Через десять минут я неторопливо шагал по Первомайской улице, держа за руки двух белокурых краснощеких хулиганов с поцарапанными локтями и замазанными зеленкой коленками. Днем наша улица была довольно оживленной, почти у каждой калитки хозяева продавали фрукты и овощи со своих плантаций, и повсюду носились дети курортников, временно отлученные от моря и пляжа» [4, с. 57]. В приведенном фрагменте приоритетное значение имеет первое словоупотребление, выделенное курсивом, лексемы днем и временно лишь дополняют контекст, создавая не столько временные, сколько пространственные координаты художественного мира, уточняя его различные характеристики.
Поле концепта «время» закономерно включает также лексему сутки, которая для детективного текста приобретает, пожалуй, гораздо большее значение, чем маркирование времени суток: «Прошло трое суток. Что сделано за это время?» [3, с.27]. Кроме того, приядерная зона концепта «время» представлена также лексемами и их сочетаниями, указывающими на определенное время суток, хотя частотно они выступают тесно связанными с точным указанием времени: «Он сел в поезд, приехал в Москву и в указанный день водиннадцать часов вечера подошел к гостинице (ко времени, написанному в приглашении, следовало прибавить четыре часа)» [3, с. 72]. Персонаж может сопровождать наименования единиц времени дополнительными определениями, что принципиально не противоречит признакам концепта «время» в языковой картине мира.
В структуре концепта «время» особое место по данным детективных текстов А. Марининой занимает лексема-репрезентант событие, которая создает целостный хронотопический контекст, помещая в единые координаты время и пространство художественного мира. Так, например, неожиданный поворот сюжета фиксируется данной лексемой, а расширение когнитивно-семантического потенциала концепта происходит за счет микро- и макроконтекста: «Ольга подавленно молчала. Она совершенно не была готова к такому повороту событий и к такому разговору. Вся ее жизнь была продумана и выстроена именно так, чтобы избегать подобных ситуаций» [5, с. 106].
Кроме того, лексема-репрезентант концепта может способствовать реализации основной цели детективного повествования — описывать хронотоп преступления: «Ей показалось странной эта последовательность событий, сначала громкий и явно недружелюбный разговор, потом падение чего-то (возможно, тела), потом поспешный уход мужчины. Ольга метнулась к телефону и набрала номер соседки» [5, с. 63].
Введение в контекст лексемы событие способствует созданию временных координат происходящего, позволяя читателю сориентироваться в сфере аналитических операций, производимых персонажами: «Если мент крутится около твоей барышни потому, что подозревает ее связь с летними и нынешними событиями, то у нас есть реальная возможность узнавать, в каком направлении они ищут, чем располагают» [7, с. 37]. Тем самым создается полипропозициональная структура, которая облигаторно организует семантическое пространство художественного текста.
Лексема событие способна в микроконтексте фиксировать отправную точку ряда происшествий: «Вскоре произошло первое тревожное событие. В городскую больницу с переломом основания черепа был доставлен Василий Грушин, который по поручению начальника разведки Старкова выяснял подробности вечеринок в коттеджах санатория»[7, с. 6]. Так в приведенном контексте лексема-репрезентант организует семантическое пространство особым образом, уточняя ситуацию расследования преступления.
Концептуальное значение для моделирования поля концепта «время» приобретает в детективных текстах полипропозициональная композиция фрагментов, которые репрезентируют улики, показания свидетелей, логическую аргументацию следователя и осмысление автором происходящего: «Если водитель не врет и мужчина действительно выходил, то он или шел из квартиры Филатовой, или из другой квартиры, но винтересующее нас время. Втри часа ночи стоит такая тишина, что муха пролетит — слышно. Этот мужчина, если он существует и если он не убийца, может быть ценным свидетелем» [3, с. 7]. В результате выявляется базовая когнитивно-пропозициональная структура концептуального пространства текста, которая представляет собой текстовую пропозицию в виде аргументно-предикатной структуры, репрезентированную в данном конкретном тексте [2, с. 60].
Таким образом, ядро и приядерная зона концепта «время» содержат общеязыковые репрезентанты: время, сутки, час, минута, мгновение, событие, время года, а также лексические сочетания, созданные на их основе, что позволяет сделать вывод о соотнесенности и многообразных корреляциях художественной картины мира А. Марининой с языковой картиной мира, закономерной для художественного мира детективного жанра. Поскольку детективный текст описывает раскрытие тайны преступления, значимое место в нем занимают временные координаты художественной реальности, которая должна быть узнаваемой читателем для корректной интерпретации происходящих в таком тексте событий.
Литература:
- Аскольдов С. А. Концепт и слово [Текст] / С. А. Аскольдов // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология. М.: Academia, 1997. С. 267–279.
- Бабенко Л. Г., Казарин Ю. В. Лингвистический анализ художественного текста. Теория и практика. — 3-е изд, испр. М.: Флинта: Наука, 2005. 496 с.
- Маринина А. Б. Стечение обстоятельств. М.: Эксмо, 1992. 464 с.
- Маринина А. Б. Черный список. М.: Эксмо, 1995. 310 с.
- Маринина А. Б. Когда боги смеются. М.: Эксмо, 2000. 448 с.
- Маринина А. Б. Смерть ради смерти. М.: Эксмо, 2014. 352 с.
- Маринина А. Б. Игра на чужом поле. М.: Эксмо, 2014. 352 с.
- Новиков А. И. Семантическое пространство текста и способы его членения // Категоризация мира: пространство и время. М.: Наука, 1997. 264 с.
- СОШ: Ожегов С. П., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка: 80000 слов и фразеологических выражений / Российская АН; Российский фонд культуры. 2-е изд., испр. и доп. М.: АЗЪ, 1995. 928 с.
