Как пишет Т. В. Елистратова в своей работе, «риск — всегда социален». [1, c.167]. Целью данной статьи будет изучение революции как одного из актуальных современных социальных рисков. В данной статье дается определение революции, описываются виды революций. Так же рассматриваются теория доктора Хайнзона о характерных признаках надвигающейся революции, такие как число молодёжи от общего числа населения страны, экономическое положение страны и. т.п. В заключении делается анализ положения России относительно теории социолога Хайнзона.
Начнем с определения понятия «революция». Вот какое определение понятию «революция» дает в своей работе Скочпол — «стремительное, коренное преобразование государственных и классовых структур общества… сопровождаемое и отчасти осуществляющееся посредством восстаний масс, имеющих классовую основу» [2, c. 4]. Вот какие комментарии дает этому определению известный американский социолог Джек Голдстоун — «однако в определении Скочпол игнорируются такие вопросы, как революционная идеология, этническая и религиозная основы революционной мобилизации, конфликты внутри элиты и возможность мультиклассовых коалиций. Скочпол сознательно идет на такое упрощение, так как ни один из этих факторов не рассматривался в числе ключевых моментов революций. В течение 1970-х и 1980-х годов доминирующим подходом к революциям являлся структурный анализ, основанный на марксистской исторической перспективе, подразумевающей, что воздействие капиталистической конкуренции на классовые и государственные структуры порождает классовые конфликты, которые ведут к преобразованию общества». [3, c. 59]
«Однако, начиная с 1970-х и заканчивая 1990-ми годами, мир стал свидетелем ряда событий, поставивших под сомнение классовое понимание революций. В Иране и Никарагуа в 1979 году и на Филиппинах в 1986 году мультиклассовые коалиции одолели диктаторов, которые длительное время пользовались решительной поддержкой ведущей мировой сверхдержавы, Соединённых Штатов (Dix 1984, Liu 1988, Goodwin 1989, Farhi 1990, Parsa 2000). В Восточной Европе и в Советском Союзе в 1989–1991-х годах социалистические и тоталитарные общества, считавшиеся неподверженными классовым конфликтам, рухнули в обстановке народных демонстраций и массовых забастовок (Banac 1992, Dunlop 1993, Oberschall 1994a, Urban et al 1997, Beissinger 1998). Иранская революция и афганская революция 1979 года гордо провозгласили себя религиозными, не имеющими основополагающего классового характера (Keddie 1981; Arjomand 1988; Moghadam 1989; Ahady 1991; Moaddel 1993; Foran 1993a). Что же касается антиколониальных и антидиктаторских революций во многих странах третьего мира, от Анголы до Заира, то они стали столь многочисленными и затрагивали так много людей, что местечковая практика определения революций на основе нескольких примеров из европейской истории и истории Китая совершенно изжила себя (Boswell 1989, Foran 1997b). Наконец, в то время как все «великие революции» практически сразу вели к популистским диктатурам и гражданским войнам, ряд недавних революций — включая филиппинскую, революционные события в Южной Африке и несколько антикоммунистических революций в Советском Союзе и Восточной Европе, по-видимому, представляют собой новую модель, в которой революционный крах старого режима сочетается с относительно ненасильственным переходом к демократии (Goldfarb 1992, Diamond & Plattner 1993)». [3, c. 60]
Несмотря на критику определения Скочпол, за основу мы возьмем именно её определение, потому что в данной статье нас интересуют любые революции, независимо от того, какую конкретную проблему они призваны решить.
Революции вновейшей истории
Теперь ознакомимся с теорией немецкого социолога Г. Хайнзона, касательно революций в новейшей истории, а именно в наше время.
В своей книге «Сыновья и мировое господство» он даёт объяснение явлению, породившему непредвиденную и необъяснимую волну терроризма и насилия, которая сокрушает в настоящее время наш мир, назвав это явление «злокачественным демографическим приоритетом молодёжи». «Определение этого явления подтверждается элементарным математическим расчётом — сравнением количества мужчин в возрасте 40–44 лет с мальчиками в возрасте от 0 до 4 лет. Демографический сбой происходит тогда, когда на каждых 100 мужчин в возрасте 40–44 лет приходится меньше, чем 80 мальчиков в возрасте от 0 до 4 лет. В Германии это соотношение равно 100/50, а в секторе Газы — 100/464. Хайнзон использует термин «демографический сбой», чтобы охарактеризовать страны, которые будут неспособны сопротивляться приоритету молодёжи из других стран». [4]
«Германия и Япония демографически готовы к сдаче странам, подобным мусульманским — Афганистану (100 мужчин / 403 мальчика), Ираку (100 мужчин / 351 мальчика) и Сомали (100 мужчин / 364 мальчика). Насилие имеет тенденцию происходить в тех обществах, где юноши от 15 до 29 лет составляют больше 30 % от общего населения. Причины — религия, национализм, марксизм, фашизм, то есть во имя чего вершится это насилие — несущественны. Сейчас в мире существует 67 стран с демографическим приоритетом молодёжи, в 60 из них уже происходит либо массовый геноцид, либо гражданская война». [4]
Г. Хайнзон не считает, что экономическая и гуманитарная помощь странам с демографическим приоритетом молодёжи может предотвратить войны, социальные волнения, террор или массовые убийства. Наоборот, в некоторых случаях эта материальная помощь, предоставляемая с самыми лучшими намерениями, является причиной насилия.
«В XVI веке маленькие европейские страны, например, Португалия и Испания, начали завоёвывать крупные регионы мира. Существует ошибочное убеждение, что это случилось из-за перенаселения. Фактически никакого перенаселения не было: в 1350 году население Испании составляло 9 миллионов человек, а в 1493 году, когда начались завоевания — только 6 миллионов. Однако в этот период в семьях отмечалось внезапное увеличение числа детей. Коэффициент рождаемости повысился от 2–3 детей в семье до 6–7 детей, после того как в 1484 году указом Папы было объявлено, что искусственное ограничение рождаемости наказуемо смертью. В результате средний возраст населения, составлявший 28–30 лет в 1350 году, снизился до 15 лет в 1493 году. Теперь в семьях было слишком много мальчиков, не знавших, к чему приложить свои силы, и многие «предпочли» стать колонизаторами и завоевателями. 95 % конкистадоров (в Испании их называли «secundones» — вторые сыновья) были очень молоды.
Они могли бы посчитать за грех уничтожать или притеснять побеждённые народы, но религиозные бонзы внушали им, что они не убийцы, а борцы за справедливость, что обязаны уничтожать язычников и грешников с чистой совестью и с позволения властей. Хайнзон называет этих завоевателей «христианистами», а не просто христианами, что позволяет провести аналогию с современными «исламистами» и мусульманами. Хайнзон подчёркивает, что молодые люди ищут и с готовностью воспринимают идеологию, которая извиняет и освобождает их от ответственности: «Когда назреет момент, будут написаны новые религиозные брошюры и книги. Из этих святых книг, будь то Коран, Библия, «Mein Kampf», «Коммунистический манифест» и т. д., берётся то, что оправдывает вашу цель. Вы знаете, что будете творить насилие, но хотите, чтобы при этом совесть вас не мучила. Вы убиваете во благо идеи, а посему вы — праведник. Но когда молодёжь перестаёт быть в демографическом перевесе, то к этим книгам, напечатанным в миллионах экземпляров, интерес полностью утрачивается: все уже знают, что, помимо идеологического мусора, там ничего нет. Однако в условиях демографического приоритета молодёжи эта самая молодёжь становится глуха к доводам рассудка и совести. Неправильные идеи не появляются из Священного писания, они создаются самими молодыми людьми, потому что им нужны неправильные идеи, чтобы оправдать свои действия. Следовательно, их невозможно остановить, объяснив, что их идеи неправильны. Движения не создаются неправильными идеями. Напротив, неправильные идеи рождаются в ответ на потребность движения. Исламизм создан не исламом, а молодыми мусульманами». [4]
В завершении данной части статьи хочется особо отметить мнение Г. Хайнзона касательно причин революций. Он считает, что решающую роль играет вовсе не причина по которой свершается революция, по его теории причина вторична. А первичным фундаментом революционной ситуации является доля молодёжи, а именно юношей в стране. Так как при накоплении критической массы молодёжи, сойдет любая причина.
Молодёжная революция вРоссии. Какова вероятность?
В заключении хочется сравнить долю молодёжи в России, относительно теории Г. Хайнзона и проверить какова вероятность такой ситуации. В преддверии 100-летия революции в России, последнее время стала актуальной тема возможной революции, а в современном мире как показали последние арабские революции и гражданские войны, особую опасность представляют именно «молодёжные» революции.
Для начала давайте дадим определение слову «молодёжь». «Молодежь характеризуется как социально-демографическая группа, выделенная на основе возрастных характеристик и отличающаяся от других социальных групп своими: положением в обществе, ценностями, интересами, потребностями. Молодежный возраст большинство социологов определяет с 16 до 29 лет включительно. С. И. Иконникова и В. Т. Лисовский, рассматривая молодежь как поколение, считают, что существенным признаком поколения является не только возраст, но единство убеждений, целей, общность переживания и отношения к жизни. С возрастом поколение не утрачивает социальных черт, воспитанных эпохой. Общность убеждений, интересов, ценностей, стремлений, симпатий — важный показатель позиции молодежи в обществе. В. Чупров отмечает, что «…отличительное социальное качество молодежи… определяется способностью молодого поколения унаследовать и воспроизводить сложившуюся… структуру общественных отношений». [5,c.1]
«Под молодежью в настоящее время в соответствии с действующими нормативными документами РФ понимаются граждане в возрасте от 14 до 30 лет включительно, то есть социально активная часть населения, которая представляет собой наиболее перспективную часть наших граждан, желающих обеспечить реализацию своих интересов. Для этой социальной группы характерно: физиологическое взросление; завершение формирования личности; вступление на полноправной основе в основные сферы общественной жизни (экономику, политику, семейные отношения)». [5,c.1]
По данным Федеральной службы статистики Российской федерации на 17.05.2016: детей в возрасте 0–4 года в России — 9262 млн. Взрослых в возрасте 40–44 года — 10122 млн. К сожалению, информация о том, каково количество юношей и мужчин отсутствует в свободном доступе. Однако увидев, что доля молодёжи в стране относительно небольшая, по имеющимся данным можно предположить, доля мальчиков в возрасте 0–4 года на 100 мужчин в возрасте 40–44 года не превышает 100 человек. [6]
По субъективному мнению автора, в стране достаточно интенсивно ведется работа с молодёжью, существуют различные молодёжные союзы и организации, пользующиеся поддержкой федерального бюджета, а в летнее время проходят образовательные лагеря и форумы. К сожалению, сделать более глубокий анализ эффективности работы с молодёжью в России относительно других стран невозможно, по причине того, что каждая страна самостоятельно разрабатывает критерии и целевые показатели для данной группы населения. Однако можно сделать вывод, что если речь идёт о риске революции в ближайшие годы, то со стороны молодёжи в России угроза несущественна.
Литература:
- Сборник научных трудов НГТУ № 1 (2006 год), Т. Е. Елистратова — «К вопросу о социально-философской интерпритации понятия — социальный риск».
- Skocpol 1979:4
- Философско — литературный журнал «Логос» № 5 (2006 год), Д. Голдстоун — «К теории революции четвертого поколения».
- Интервью с немецким социологом Гуннаром Хайнзоном о выходе его книги «Сынновья и мировое господство: роль террора в подъеме и падении наций» (http://gabblgob.livejournal.com/194773.html)
- Статья «Молодёжь в современной России», О. Г. Щенина
- Отчёт Федеральной службы статистики Российской Федерации за 2015 год
