Статья посвящена анализу влияния политики Южной Кореи по вопросам обладания ядерным оружием на режим нераспространения, а также возможности Республики стать ядерной державой.
Ключевые слова: ядерное оружие (ЯО), Южная Корея, Республика Корея, режим нераспространения, МАГАТЭ.
Article is devoted to the analysis of influence of a policy of South Korea concerning possession by the nuclear weapon on a non-distribution mode, and also Republic possibilities to become nuclear power.
Keywords: the nuclear weapon, South Korea, Republic Korea, a non-distribution mode, IAEA.
В своей ядерной политике правительство Южной Кореи руководствуется четырьмя принципами мирного использования ядерной энергии: не иметь намерений разрабатывать или иметь ядерное оружие, твердо придерживаться принципов ядерной транспарентности, выполнять международные обязательства по нераспространению, расширять мирное использование ядерной энергии [1].
В настоящее время данное государство выделяется высоким уровнем развития программ развития мирной ядерной энергетики, ориентированной в долгосрочном плане на последовательное увеличение производства электроэнергии с целью поддержания высоких темпов роста промышленного развития и сокращения импорта нефти и угля. Эти программы реализуются за счет широкого сотрудничества с промышленно развитыми странами и предусматривают заключение долговременных контрактов на поставку реакторного топлива и материалов для его изготовления в сочетании со стремлением к прямому участию южнокорейского капитала в разработке зарубежных урановых месторождений.
Политика Республики Корея направлена на достижение самообеспеченности в ядерной области за счет импорта (чаще всего лицензий на производство соответствующего оборудования) и использования собственных разработок. По некоторым оценкам, собственные запасы природного урана в Южной Корее составляют около 15 тыс. т. Однако масштабы развития ядерной энергетики в стране обусловливают необходимость не только разведки месторождений на собственной территории, но и участие в их поиске в других странах (США, Канаде, Габоне).
В настоящее время в стране действует 22 атомных электростанций, которые вырабатывают 42% потребляемой в стране энергии. В 2009 г. в строй вошли еще 6 легководных (по 950 МВт) и 3 тяжеловодных (по 630 МВт) реакторов[2, c.84] .
С введением в 1990 г. в эксплуатацию линии по реконверсии урана для легководных реакторов Южная Корея фактически обрела независимость в обеспечении своей ядерной энергетики реакторным топливом. По оценкам специалистов, с загрузкой в сентябре 1994 г. топлива в реактор 3-го энергоблока АЭС в г. Ёнгване страна вступила в период независимости от иностранных партнеров в области ядерной энергетики. Этот энергоблок укомплектован реактором типа PWR (Pressurized water reactor – герметичный водный реактор (является одним из двух типов легководного реактора)) мощностью 1000 МВт. Абсолютное большинство агрегатов и узлов АЭС разработано южнокорейскими специалистами. Зарубежные фирмы выступают только в качестве субподрядчиков. Каждая АЭС имеет собственные хранилища облученного топлива, рассчитанные на десять лет (центральное хранилище рассчитано на 3000 т облученного топлива).
Республика Корея присоединилась к ДНЯО 1 июля 1968 г., в день открытия для подписания, и ратифицировала его в марте 1975 г. (Задержка была обусловлена отсутствием подписей под договором КНР и КНДР и отсутствием ратификации со стороны Японии). Она тесно сотрудничает с МАГАТЭ и присоединилась к Дополнительному протоколу 1997 г. Кроме того, по условиям принятой в 1992 г. совместной декларации о превращении Корейского полуострова в зону, свободную от ядерного оружия, Южная Корея и КНДР приняли на себя обязательство не создавать мощности по химпереработке отработанного топлива и по обогащению урана и об установлении взаимного контроля за соблюдением этого обязательства. (Как известно, эта декларация, однако, в действие введена не была).
Однако, начиная с 1968 г., Южно-корейские власти не раз предпринимали попытки создать мощности по химпереработке и получению плутония, но наталкивались на противодействие США.
Созданная научно-исследовательская инфраструктура для работ в области ядерной энергии позволила Сеулу до середины 70-х гг. достаточно активно проводить исследования военно-прикладного характера в ядерной сфере.
Имелись сообщения, что в 1971 г. президент Пак Чон Хи принял политическое решение приступить к осуществлению программы создания ядерного оружия, но США воспрепятствовали этому. Он, однако, затем попытался заручиться техническим содействием Франции. В 1975 г. Пак объявил, что Южная Корея приступит к производству ядерного оружия, если США уберут свой «ядерный зонтик». Было заключено соглашение с Францией о строительстве завода по химпереработке, но в начале 1976 г. под нажимом США от этой сделки Паку пришлось отказаться. Но это его, тем не менее, не остановило. Лишь после его убийства и прихода к власти Чон Ду Хвана в 1980 г. военная ядерная программа, как утверждалось, была окончательно свернута [3, с. 6].
Степень продвинутости подобных исследований, очевидно, можно оценивать по уровню настойчивости и жесткости, с которыми США заставили своего союзника в 1976 г. свернуть все разработки военной направленности. Прекратив военные программы и сделав выбор в пользу «ядерного зонтика» США, руководство страны определило свой мирный выбор. Однако фактом остается то, что в политическом истеблишменте и обществе в целом остались определенные группы, выступающие в пользу проведения ядерных исследований военно-прикладного характера [4, с. 80].
Так, уже в 1980-90-е гг. Южная Корея в нарушение ограничений ДНЯО проводила тайные эксперименты с ураном и плутонием. В 1982 г. было произведено 150 кг металлического урана, часть которого была использована в 2000 г. в экспериментах по обогащению. В 1982 г. в результате эксперимента было получено небольшое количество оружейного плутония. В 1993 – 1994 гг. была предпринята попытка сохранить некоторый объем наработанных военных технологий в области ядерного оружия («Проект88»). Эксперимент был обусловлен активизацией КНДР в области разработок ядерного оружия. А в 2000 г. было обогащено 0,2 г урана, уровень обогащения – 77% (близкий к оружейному) [5, с. 14].
Спустя четыре года южнокорейская сторона сама сообщила в МАГАТЭ о проводившихся в тайне экспериментах и их результатах. Эксперты утверждают, что на такой шаг она пошла после ратификации в феврале 2004 г. парламентом Дополнительного протокола МАГАТЭ (INFCIRC/540) [6]. Заявление южнокорейской стороны об экспериментах по обогащению плутония вызвало активную дискуссию в международном сообществе и внутри страны. Однако всплеск эмоций быстро утих после проверки на месте этого сообщения экспертами МАГАТЭ, которые подтвердили не только сам факт эксперимента, но и факт уничтожения всего оборудования после его проведения.
При этом заслуживает внимания внутриполитическая реакция на это событие. Незначительная часть общественности была шокирована проведением эксперимента, в то время как большая ее часть испытала гордость за способность южнокорейских ученых производить ядерные материалы. Члены парламента критиковали правительство за «неадекватную дипломатическую поддержку» корейских ученых в этом инциденте и выдвинули претензии к МАГАТЭ и США, которые практически никак не реагировали на обнаруженные в Японии «неучтенные» 210 кг плутония [7, с.49].
Исходя из вышеизложенного, необходимо отметить.
Во-первых, указанный инцидент никак не влияет на положение Южной Кореи в ДНЯО и на решимость ее правительства твердо следовать принципам мирного использования ядерной энергии.
Во-вторых, были продемонстрированы высокие профессиональный уровень и техническая оснащенность корейских специалистов-ядерщиков.
В-третьих, подтвердились предположения, что Республика Корея имеет политические амбиции позиционировать себя в качестве одного из региональных лидеров, что, в свою очередь, позволяет прогнозировать будущую активность Сеула не только в сфере экономического сотрудничества в регионе, но и в сфере военно-политической.
В-четвертых, есть свидетельства того, что Сеул все же не до конца верит в результативность своей мирной политики в отношении Пхеньяна и стремится иметь соответствующий потенциал сдерживания в случае возникновения на полуострове чрезвычайной ситуации, тем более что с сокращением американского военного присутствия на территории Южной Кореи уровень риска возникновения такой ситуации может возрасти.
И все же готовность Сеула к сотрудничеству с МАГАТЭ по проблеме ядерного нераспространения, подтвержденная в ходе расследования вскрывшегося факта нелегальных ядерных исследований, не дает оснований для тревоги по поводу южнокорейских планов создания ядерного оружия. Необходимо в первую очередь учитывать внутриполитическую обстановку в стране – идеи за обладание ядерным оружием пока наблюдаются среди националистически и антиамерикански настроенной части южнокорейской политической элиты. И подобные идеи будут распространяться, если другие страны Северо-Восточной Азии продолжат посылать сигналы о своих ядерных амбициях.
Литература
1. Ядерный фактор в современном мире. Российский институт стратегических исследований. – М., 2009.
2. Chang J. D. Korea’s Transformation Implications for Its View on North Korea’s Nuclear Ambition: Report / Moscow Carnegie Center. – Moscow, Oct. 28, 2004.
3. East Asia and the United States: Current Status and Five-Year Outlook. – [S. l.], Sept. 2000.
4. Kang J., Suzuki T., Hayes P. South Korea’s Nuclear Mis-Adventures: Special Report, 2004, September. [Электронный ресурс] / сайт, посвященный глобальным проблемам. – Систем. требования: Windows; Internet-браузер. – URL: http://www.nautilus.org (дата обращения: 02.02.2010).
5. Mark B.M. From Confrontation to Accommodation: Ways and Means of Sustaining a Nuclear Weapon Free Korea // Workshop on Nuclear Forces, 9 February 1997, Geneva, Switzerland.
6. Nuclear Shell Games // Time Asia. 2004. Vol. 164, Nov. P. 54-59.
7. Statement by the Standing Committee of National Security Council Four Principles on the Peaceful Use of Nuclear Energy. [Электронный ресурс] / официальный сайт президента Республики Корея. – Систем. требования: Windows; Internet-браузер. – URL: http:// www.korea.net/president/ (дата обращения: 15.02.2010).
