Композиция художественного произведения представляется нам одним из наиболее существенных аспектов его поэтики. Если речь идёт о художественном цикле, тщательное исследование его композиционных особенностей является одной из первостепенных задач. Поскольку пенталогия Всеволода Соловьёва «Хроника четырёх поколений» рассматривается в настоящей работе как художественная целостность, наиболее приемлемым мы считаем следующее определение ключевого для данного подраздела термина: «Композиция (от лат. compositio — составление, создание) — построение произведения, целесообразное расположение и соединение в художественно-эстетическую целостность его компонентов, последовательное их развёртывание, связь между мотивами (логика воссоздания замысла, мировоззренческая позиция, эстетический идеал, уровень таланта автора, жанровые задачи) и нормативной схемой жанрово-архитектонической конструкции» (перевод мой — Е. К.) [4, с. 150].
Рассмотрим особенности композиции «Хроники четырёх поколений».
Как известно, в основе романов XVIII века лежала так называемая биографическая композиция: «Роман был построен как жизнь одного лица, получающего свое воспитание в результате жизненного опыта, или выбирающегося из опасностей, которые его подстерегают <…> Обычно он был связан с путешествиями, сменой окружающих героя лиц и обстановки, не только бытовой, но и сюжетной» [12, с. 450]. В этот период существовала и другая тенденция, связанная с сосредоточением сюжетного действия вокруг одного значимого события.
В XIX ст. обе композиционные разновидности гармонично соединились в исторических романах «шотландского чародея»: «Построив свой роман на историческом событии, Скотт разработал его так широко и свободно, что границы между «романом-событием» и «романом-биографией» стали стираться и исчезли почти совсем, слившись в большой форме «синтетического романа» [12, с. 451].
Умелое сочетание двух вышерассмотренных разновидностей композиции характерно и для романов Вс. Соловьёва «Сергей Горбатов» и «Вольтерьянец», которые, как мы выяснили ранее, представляют собой единое сюжетное целое. В них подробнейшим образом описана молодость русского аристократа, которому довелось жить в тревожную эпоху мировой истории. Центральным историческим событием «Сергея Горбатова» является Великая французская революция, «Вольтерьянца» — несостоявшееся бракосочетание великой княжны Александры Павловны и шведского короля Густава IV Адольфа. Вполне очевидно, что композиционному построению первых двух частей пенталогии соответствует концентрический сюжет, т. к. все изображённые в них события так или иначе проецируется на личность протагониста.
Начиная с третьей части пенталогии, картина резко меняется, поскольку изменяются творческие задачи романиста. «Для того, чтобы изобразить историю, а не конкретный ее момент, необходимо взять большой временной отрезок. В пределах одного романа это недостижимо, из этого вытекает стремление авторов к созданию крупных эпических полотен и исторических серий, охватывающих большие промежутки времени. При этом естественно, что единства сюжета, места, времени, действия, персонажей сохранить, как правило, не удается <…> Конечно, возможен и другой способ создания исторической масштабности, при котором сохраняются перечисленные единства — создание романа по типу семейной хроники <…>, в которой будет подчеркиваться преемственность истории, за счет естественной схемы: дети наследуют родителям, затем сами становятся родителями и т. д.», — пишет в диссертационном исследовании О. Лагашина [3, с. 19].
Отметим, что создание исторической масштабности не было самоцелью писателя, однако во многом способствовало реализации его основной задачи. В этом смысле мы разделяем мнение А. В. Устинова, убеждённого в том, что «только пространство «большого текста»» может дать его автору «полноценную возможность для воплощения историософских идей» [15, с. 82].
Роман «Сергей Горбатов», плавно переросший в дилогию, в ходе активных историософских поисков романиста постепенно превращался в пенталогию. Обращение романиста к жанру семейной хроники, явившейся наиболее подходящей формой для выражения его историософской концепции, повлекло за собой существенную трансформацию композиции создаваемого им произведения.
По удачному выражению украинской исследовательницы Н. Т. Порохняк, семейная хроника (как и другие разновидности семейного нарратива) «сегментируется на достаточно самостоятельные повествования об отдельных родственниках: их биографии и характеристики», т. е. «композиционно является цепочкой персоналий» (перевод мой — Е. К.) [10, с. 137]. Действительно, в отличие от первых двух частей «Хроники…», в романах «Старый дом», «Изгнанник» и «Последние Горбатовы» автора интересуют не этапы жизненного пути отдельной личности, а судьбы всех представителей дворянского рода Горбатовых в наиболее драматичные периоды его истории. Такому композиционному построению соответствует хроникальный сюжет, состоящий из цепи микросюжетов.
«Хроника четырёх поколений» состоит из пяти романов, каждый из которых включает две части, разделённые на главы. Пенталогия как художественная целостность имеет рамочную композицию. В основном тексте представлена история четырёх поколений рода Горбатовых, в обрамляющем — воссоздана современная читателю эпоха. Пролог к роману «Сергей Горбатов» является преамбулой ко всей пенталогии и рисует историческую обстановку, в которую попадает повествователь сто лет спустя после событий, которые будут изложены им в первой её части.
По типу повествования семейные хроники подразделяются А. М. Грачёвой на две разновидности: «Одна из них восходит к мемуарному жанру. Повествование о судьбе рода ведется здесь от имени героя (обычно члена семьи), речь которого отличается специфическими стилистическими чертами, но который чаще всего не выступает в качестве действующего лица. При этом взгляды героя-повествователя почти всегда близки взглядам автора «семейной хроники»». Вторая разновидность «представлена произведениями с объективно-авторским типом повествования» [1, с. 64–65].
Современная исследовательница семейных хроник А. В. Назарова проводит подобное разграничение произведений, написанных в этом жанре. Основное отличие двух разновидностей нарратива сформулировано литературоведом предельно лаконично: в традиционной семейной хронике повествование «обычно представляет собой рассказ о предках, ведущийся от лица внука, или объективно-авторское изложение событий» [7, с. 27].
Пенталогия Всеволода Соловьёва относится ко второй разновидности, поскольку повествование ведётся от лица автора, объективно излагающего события, имевшие место в семье Горбатовых и мировой истории. В соответствии с замыслом романиста, повествователя и героев разделяет значительный временной промежуток. Голос автора создаёт «хронологически и личностно-дистанциированный ракурс видения истории жизни героя» [8, с. 12]. Кроме того, посредством соотношения повествовательного времени (время изображения) с событийным (изображённое время) романистом подчёркивается живая связь настоящего с прошлым.
Заключительная глава романа «Последние Горбатовы», имеющая название «Что осталось», фактически является эпилогом ко всей пенталогии Вс. Соловьёва, поскольку речь в ней идёт о том, как сложилась судьба представителей четвёртого поколения рода Горбатовых через десять лет после событий, описанный в пятой части «Хроники…». В ней снова появляется образ автора. Более того, это происходит при тех же обстоятельствах, что и в прологе, т. е. повторяется ситуация посещения «хроникёром» родового гнезда Горбатовых: «Старый дом все в том же печальном виде, в каком был шесть лет тому назад, когда я разбирал в одной из его комнат старые тетрадки, исписанные почерком Сергея Горбатова и относившиеся к концу восемнадцатого века» [14, с. 362]. Из этого следует, что автор является «внешним связующим компонентом» [8, с. 8].
Специфика хроникальности соловьёвской пенталогии состоит в том, что в ней присутствуют своего рода вставные эпизоды, повествующие о том, как складывалась судьба отдельных персонажей до настоящего момента. Автор время от времени «возвращается» в прошлое, показывая его связь с настоящим. Однако приём ретроспекции не мешает восприятию событий в их временной последовательности. «Когда время произведения течет «открыто» и связано с историческим временем, в произведении легко могут совмещаться несколько временных рядов и последовательность событий может перестанавливаться. Ведь все перестановки совершаются в этом случае на фоне исторического времени. Читатель <…> легко может ориентироваться в реальной последовательности событий, восстанавливать эту последовательность. События имеют как бы некоторую прикрепленность. За последовательностью событий в произведении стоит другая последовательность — историческая, реальная», — пишет Д. С. Лихачёв [5, с. 41]. Как известно, в хронике имеет место «осмысление исторического времени как необратимого движения» (перевод мой — Е. К.) [11, с. 139].
Внесюжетные элементы композиции, замедляющие сюжет, типичны для жанра семейной хроники. Как правило, они «служат общим дополнением к рассказу» [6, с. 307] и дают читателю повод к размышлениям над поступками действующих лиц, имеющих место в настоящем.
Примечательной особенностью «Хроники четырёх поколений» является открытый финал, иллюстрирующий одно из наиболее важных положений историософской концепции романиста.
Как отмечалось в подразделе, касающемся жанрового своеобразия пенталогии, финалы романов-семейных хроник, как правило, пессимистичны. В них вполне однозначно говорится о прекращении существования рода, явившемся следствием гибели всех его представителей, в связи с чем не может быть никакой надежды на его возрождение в будущем. И какое бы то ни было иное прочтение финала невозможно. Пенталогия Всеволода Соловьёва представляет собой одно из немногих исключений из этого правила. Род Горбатовых не прерывается: на свет появляются новые его представители — дети Владимира Сергеевича и Аграфены Васильевны.
На семью последнего Горбатова романист «возлагает высокую миссию восстановления былого величия и славы рода» [2, с. 18]. Владимир Горбатов-младший пытается отстроить горбатовский дом и возродить семейные традиции на четвёртом витке семейной истории. Однако о полной реконструкции родового гнезда пока говорить трудно: «Новый хозяин, Владимир Сергеевич, несмотря на то, что уже более десяти лет почти безвыездно живет здесь, еще не в силах перестроить и отделать заново царственное жилище своих предков» (курсив мой — Е. К.) [14, с. 362]. Вместе с тем, постепенное его обновление «указывает на восстановление родовых сил и само возрождение рода» [9, с. 54]. Очевидно, что в конечном итоге его цель будет успешно достигнута. Груня, в свою очередь, пытается придать первозданный вид старому горбатовскому парку. Пышно разрастающаяся растительность символизирует новую жизнь. Дети — это продолжатели рода, будущее, ради которого стоит жить.
Владимир Сергеевич стремится к тому, чтобы заложить прочную основу для дальнейшего существования своих потомков. Есть все основания полагать, что его неустанный труд, направленный на достижение столь благородной цели, принесёт ожидаемые результаты. Добиться успеха в этом непростом деле ему поможет Груня, во всём поддерживающая мужа и являющаяся образцовой хранительницей домашнего очага.
Женитьба на девушке не из своего круга говорит о том, что положение в обществе не было для Владимира главным критерием оценки человека, как и для его прадеда, который не видел ничего зазорного в том, что его старший сын избрал в качестве своей спутницы воспитанницу княгини Маратовой, Нину Ламзину. Соединение судеб дворянина и бывшей крепостной Горбатовых, дочери знатного барина и крестьянки, наилучшим образом подтверждает мысль о том, что истинная любовь намного выше сословных предрассудков. Имплицитный же смысл финала актуализирует одну из ключевых историософских идей Всеволода Соловьёва и заключается в том, что залогом существования дворянства в новых исторических условиях является разумное взаимодействие с другими сословиями.
В заключительном эпизоде «Хроники четырёх поколений» Владимир Горбатов прогуливается вместе с женой по тёмной аллее старого парка. Прямая дорога, по которой они идут, и озаряющий её свет луны, символизируют движение навстречу светлому будущему. Груня исполняет знаменитую арию «Casta diva» из оперы Винченцо Беллини «Норма», представляющую собой обращение за поддержкой к пречистой Богине, серебрящей священные растения. Аллея наполняется мелодичными звуками её красивого голоса. Крупнейший литературный труд Всеволода Соловьёва завершают следующие строки: «Владимир слушал, затаив дыхание, сжимая руку жены своей сильной рукою…
А вокруг, в этом древнем парке, в этой бесконечной дубовой аллее, среди цветников, незримо и неслышно скользили тени невозвратного прошлого…» [14, с. 366]. Вернуть прошлое невозможно, но и связь с ним не утрачена, и Владимир с Груней будут изо всех сил стараться, чтобы её сохранить и быть достойными преемниками его славных предков.
Роман «Последние Горбатовы» заканчивается многоточием. Предыдущие части пенталогии также завершаются этим пунктуационным знаком, однако в данном случае его назначение иное: «Автор не ставит последнюю точку в повествовании, как будто уступая самой жизни со всей широтой её возможностей, способностью к вечному возрождению» [13, с. 14]. Такая устремлённость в будущее вселяет оптимизм и даёт все основания для того, чтобы назвать «Хронику четырёх поколений» эстетически завершённым произведением.
Вышерассмотренные особенности композиции соловьёвской пенталогии позволяет нам прийти к заключению о том, что её архитектоника подчинена решению авторских историософских задач.
Литература:
- Грачёва А. М. «Семейные хроники» начала ХХ века / А. М. Грачёва // Русская литература. — 1982. — № 1. — С. 64–75.
- Закаблукова Т. Н. Семейная хроника как сюжетно-типологическая основа романов «Чураевы» Г. Д. Гребенщикова и «Угрюм-река» В. Я. Шишкова: автореф. дис. канд. филол. наук: 10.01.01 / Т. Н. Закаблукова. — Красноярск, 2008. — 24 с.
- Лагашина О. Историософский роман Д. Мережковского и М. Алданова: дис. … magister artium (русская литература) / О. Лагашина. — Тарту, 2004. — 109 с.
- Літературознавча енциклопедія: У 2 т. / авт.-уклад. Ю. І. Ковалів. — Київ: ВЦ «Академія», 2007. — (Енциклопедія ерудита). — Т. 1: А (аба) — Л (лямент). — 2007. — 608 с.
- Лихачев Д. С. Историческая поэтика русской литературы. Смех как мировоззрение и другие работы / Д. С. Лихачев. — СПб.: Алетейя, 2001. — 566 с. — (Славянская библиотека. Bibliotheca slavica).
- Майдурова Ю. А. Особенности жанра романа-хроники Н. С. Лескова «Соборяне» / Ю. А. Майдурова // Мир науки, культуры, образования. — 2011. — № 5. — С. 306–309.
- Назарова А. В. Семейная хроника Е. Н. Чирикова «Отчий дом» как итог идейных и художественных исканий писателя: автореф. дис. канд. филол. наук: 10.01.01 / А. В. Назарова. — М., 2013. — 33 с.
- Николаева Н. Г. «Семейная хроника» и «Детские годы Багрова-внука» С. Т. Аксакова: формы письма и традиции жанра: автореф. дис. канд. филол. наук: 10.01.01 / Н. Г. Николаева. — Барнаул, 2004. — 17 с.
- Никольский Е. В. Семантическая роль мотива отчего дома в романах-семейных хрониках / Е. В. Никольский // Вестник Адыгейского государственного университета. Серия 2: Филология и искусствоведение. — 2012. — № 1. — С. 53–56.
- Порохняк Н. Сімейна хроніка «Люборацькі» А. Свидницького як роман про занепад роду / Н. Порохняк // Studia methodologica. — 2011. — Вип. 33. — С. 134–138.
- Приліпко І. Художній синкретизм твору Валерія Шевчука «Тіні зникомі» / І. Приліпко // Волинь-Житомирщина. Історико-філологічний збірник з регіональних проблем. — 2010. — № 20. — С. 138–142.
- Реизов Б. Г. Творчество Вальтера Скотта / Б. Г. Реизов. — М.; Л.: Художественная литература, 1965. — 498 с.
- Симонова Л. А. Трилогия Э. Базена «Семья Тибо» в контексте французского семейного романа: автореф. дис. канд. филол. наук: 10.01.03 / Л. А. Симонова. — М., 2005. — 22 с.
- Соловьёв Вс. Собрание сочинений: В 9 т. — Т. 7: Хроника четырёх поколений: Последние Горбатовы: Исторический роман / Вс. Соловьёв. — М.: ТЕРРА — Книжный клуб, 2009. — 367 с.
- Устинов А. В. Роман Д. Л. Мордовцева «Великий раскол» в контексте русского исторического романа XIX века: дис. канд. филол. наук: 10.01.01 / А. В. Устинов. — Кострома, 2015. — 247 с.
