Стратегическая пауза в течение апреля — июня 1943 г. была использована обеими воюющими сторонами для выработки новых стратегических решений и подготовки к летним активным действиям.
Руководители Германии принимали лихорадочные меры к тому, чтобы восполнить потери и противопоставить растущей мощи Советской страны новые силы. С этой целью они пошли на проведение чрезвычайных мер. Еще в январе 1943 г. была объявлена «тотальная мобилизация» людских и материальных ресурсов, осуществлены широкие мероприятия по укреплению и совершенствованию военной машины Германии. Выход из нараставшего кризиса правители третьего рейха видели в дальнейшем усилении репрессий против антифашистов и пацифистов, в том, чтобы бросить все ресурсы стран порабощенной Европы на поля сражений для достижения крупной победы на советско-германском фронте любой ценой. [1, с. 158]
18 февраля 1943 г. И. Геббельс, государственный и политический деятель нацистской Германии, рейхсминистр и пропаганды Германии в речи о тотальной войне заявил: «Опасность, нависшая над нами, колоссальна… Больше нельзя, лишь наспех использовать богатый военный потенциал, не только своей собственной страны, но и находящихся в нашем распоряжении важных районов Европы. Необходимо использовать его полностью и настолько быстро и основательно, насколько это вообще мыслимо в организационном и деловом отношении. Ложный стыд здесь абсолютно ни к чему. Будущее Европы, зависит от нашей борьбы на Востоке… Победа близка. Мы должны лишь схватить ее. Мы должны только проявить решимость подчинить все другое этой цели. Это веление момента». [3, с. 460]
В приказе № 95 от 23 февраля 1943 г. И. В. Сталин писал: «Борьба с немецкими захватчиками еще не кончена, — она только развертывается и разгорается. Глупо было бы полагать, что немцы покинут без боя хотя бы километр нашей земли». [9, с. 94]
С выходом Красной Армии в район западнее Курска и на р. Северский Донец в крайне тяжелое положение были поставлены соединения противника на юге. Для войск группы армий «Юг» создалась угроза удара советских соединений непосредственно в тыл Донбасской группировки врага. Гитлеровское командование опасалось такого удара.
Командующий группой армий «Юг» Э. Манштейн писал: «Нигде противник не имел еще таких хороших оперативных и одновременно больших военно-экономических и политических шансов, как на южном фланге восточного фронта, на участке группы армий «Юг». Здесь немецкий фронт, охватывающий Донбасс выступал как «балкон» далеко на восток параллельно северному побережью Азовского моря». [7, с. 479]
Летом 1943 г. гитлеровская армия представляла собой все еще мощную силу, способную выдержать длительную, напряженную борьбу, а политическое и военное руководство Германии жаждало взять реванш за Сталинград. Чтобы восстановить свой престиж, ликвидировать начавшийся разброд в лагере своих союзников, фашистским правителям была нужна крупная победа, и они шли на всё, чтобы добиться ее любой ценой.
Для проведения крупной наступательной операции, которая планировалась, как завершающий этап всей русской кампании, получившей условное название «Цитадель», было выбрано Курское направление. Планируя это наступление, немецкое командование хотело добиться здесь решающей военной победы любой ценой. Об этом открыто заявлял начальник штаба Верховного главнокомандования вооруженными силами Германии В. Кейтель: «Мы должны наступать из политических соображений». [2, с. 551]
Оценивая значение освобожденной Красной Армией территории в районе Курска, Э. Манштейн писал: «Эта врезающаяся в наш фронт дуга была для нас не просто неудобным обстоятельством. Она удлиняла наш фронт на 500 км. И требовала для ее удержания на севере, западе и юге значительных сил.
Она перерезала железные дороги, которые вели из района группы «Центр» в Харьков и были для нас важными коммуникациями за линией фронта. Наконец, эта дуга могла служить противнику исходным пунктом наступления как на се верном фланге группы армий «Юг», так и на южном фланге группы «Центр»… Поэтому эта дуга стала целью первого упреждающего удара». [7, с. 356]
Что же противопоставила столь грозным и мощным ударным группировкам Ставка Верховного Главнокомандования (далее Ставка ВГК)? Ставка ВГК и Генеральный штаб Красной Армии сразу же после окончания зимних боев приступили к разработке замысла планов военных действий на весенне-летнюю компанию 1943 г.
Вся стратегия Генерального штаба: отступление, оборона, наступление — велась и курировалась И. В. Сталиным.
«Он был готов к большим массовым действиям, стратегического масштаба, а не руководить какими-то тактическими операциями. Ими занимались другие.
Овладевать вопросами военной тактики от Сталина и не требовалось. Но в крупных стратегических операциях он как Верховный Главнокомандующий и представитель Ставки благодаря своим знаниям, природному уму, поразительной памяти и другим большим способностям разбирался весьма неплохо.
Это общее и объективное мнение военных специалистов, которые его окружали». [5, с. 71]
В начале апреля 1943 г. Ставка ВГК издала директиву № 106, в которой требовала от командования всех степеней: «Период весенней распутицы использовать для лучшей организации обороны занимаемых рубежей, особенно противотанковой, для развития оборонительных сооружений и создания резервов на основных направлениях, а также для боевой подготовки войск.
В основу подготовки положить практическое изучение ПУ, БУП и приказов НКО 306 и 325, уделив основное внимание вопросам организации и проведения наступательного боя и операции и, особенно, взаимодействия родов войск». [10]
Необходимо было разработать оперативно-стратегический план будущей летней кампании. И. В. Сталин считал, что это будет самое главное сражение войны и понимал, что ошибиться в 1943 г. он не имеет права.
Впервые у командования Красной Армии через два года тяжелой и кровопролитной войны появилась возможность переломить ее ход. Пусть А. Гитлер думает, что И. В. Сталин нервничает, и пусть А. Гитлер по-прежнему верит своему агенту в Москве и его ложным сообщениям. Во многих случаях, продумывая ход вооруженной борьбы в предстоящих операциях, Ставка ВГК занималась решением не только оперативно-стратегических, но и принципиальных тактических вопросов, например построением боевых порядков соединений, способами применения артиллерии, минометов, танков и т. д.
Случалось решать даже некоторые конкретные тактические вопросы обстановки, когда они непосредственно касались хода боевых действий в ключевых пунктах фронта, армий, корпусов и дивизий, как это было, например, при обороне Сталинграда и там же в ходе контрнаступления. Заблаговременное планирование строилось на полных и своевременных разведывательных данных, которые позволяли Ставке иметь точное представление о намерениях и состоянии противника.
Впервые стратегические планы Германского военного командования стали известны И. В. Сталину и его генералам еще до начала кампании. Советская разведка смогла точно определить численность войск противника, проследить их движение. Разведка сделала свое дело. Так что первыми Курскую битву выиграли разведчики Красной Армии.
Учитывая то, что Ставка ВГК была достаточно информирована о планах противника, подготовка к предстоящему сражению велась каждый день. Вопрос «где» состоится решающая битва, не являлся тогда слишком трудным. Ответ на него был достаточно очевидный — на Курской дуге. Ведь именно в этом районе находились главные ударные силы противника, таившие две опасные для нас возможности: глубокий обход Москвы или поворот на юг. С другой стороны, и сами мы именно здесь, то есть против основной группировки врага, могли применить с наибольшим эффектом наши силы и средства, в первую очередь крупные танковые соединения. Все прочие направления даже при условии успешных наших действий не сулили советским вооруженным силам таких перспектив, как Курская дуга. К такому выводу, в конечном счете, пришли и Ставка ВГК, и Генеральный штаб, и командующие фронтами. [8, с. 46]
Второй вопрос — как решать главные задачи войны — был более сложным и ответы на него не могли быть однозначными. Ответы на этот вопрос последовали не сразу, и далеко не одинаковые. 8 апреля 1943 г. выдающийся советский полководец Г. К. Жуков, бывший в то время на Воронежском фронте, писал Верховному Главнокомандующему И. В. Сталину: «Переход наших войск в наступление в ближайшие дни с целью упреждения противника считаю нецелесообразным. Лучше будет, если мы измотаем противника на нашей обороне, выбьем ему танки, а затем, введя свежие резервы, переходом в общее наступление окончательно добьем основную группировку противника». [4, с. 456–457]
В конце марта и в апреле 1943 г. в Ставке ВГК и Генеральном штабе состоялся обмен мнениями относительно того, где и как решать главные задачи войны летом 1943 г. На сей счет, было запрошено мнение авторитетных военачальников, представлявших Ставку ВГК в действующей армии, а также некоторых командующих фронтами. После прочтения доклада Г. К. Жукова Верховный главнокомандующий сказал: «Надо посоветоваться с командующими войсками фронтов», — и распорядился запросить мнение фронтов. Генштабу он поручил подготовить специальное совещание для обсуждения плана летней кампании 1943 г. Н. Ф. Ватутину и К. К. Рокоссовскому он позвонил сам, просив их, к 12 апреля 1943 г. представить соображения по оценке фронтовой обстановки и по плану предстоящих действий фронтов. В своих донесениях командующие сообщали, что в отношении сил противника и его намерений их мнение совпадает с мнением Г. К. Жукова и Генерального штаба. [1, с. 163]
10 апреля 1943 г. Генеральный штаб запросил всех командующих фронтами об их соображениях по оценке обстановки и возможных действиях противника.
Москва 12 апреля 1943 г., в этот день на стол И. В. Сталина лег только что переведенный с немецкого, точный текст Директивы номер шесть немецкого Верховного командования, завизированный всеми службами Вермахта, но еще не подписанный А. Гитлером.
Этот документ назывался «О плане операции «Цитадель». А. Гитлер подпишет его только через три дня, то есть через три дня после того, как с текстом этой секретной директивы уже ознакомился его главный противник.
В Курской битве Ставка ВГК провела верный анализ общего военного положения противоборствующих сторон и собственных сил и возможностей. Действующая армия, резервы людских ресурсов и материальных средств, всегда стояли на первом месте в расчетах высшего военного руководства. Кроме того, Советский Союз вел коалиционную войну, поэтому замыслы и действия союзников по антигитлеровской коалиции также учитывались.
Существенным условием правильного планирования кампаний и стратегических операций являлось глубоко научное предвидение хода войны советским военным руководством. Опираясь на него, Ставка ВГК правильно назначала именно те силы и средства, которые обеспечивали быстрый разгром противника в операции и позволяли создать благоприятные условия для дальнейших действий.
Из воспоминаний Маршала Советского Союза А. М. Василевского: «Мероприятия, которые провела Ставка ВГК были таковы: создание многополосной обороны на Курском направлении общей глубиной в 250–300 км; выдвижение в район восточнее Курска мощного стратегического резерва Ставки — Степного фронта; осуществление крупнейшего за все время войны сосредоточения у Курска материальных средств и войск; организация специальных воздушных операций по нарушению вражеских коммуникаций и завоеванию господства в воздухе; активизация действий партизан с целью осуществления массовых диверсий в тылу врага и получения важнейших разведывательных данных; проведение большого комплекса мероприятий по политическому обеспечению предстоявших действий Красной Армии». [1, с. 169]
Как же выглядела многополосная оборона на Южном фасе Курского выступа? Южнее Воронежа расположились стратегические резервы в тылу Юго-Западного фронта: 47-я армия между Лимаревом и Кривоносовкой, 5-я гвардейская танковая армия между Острогожском и Россошью, ряд соединений у Павловска, Новой Калитвы, Марковки и Валуек. От Ливен по реке Кшень и далее к верховьям Сейма тянулся оборонительный рубеж Степного фронта. По линии Верховье — Ливны — Евланова — Долгая — Тим — Скородное — Чернянка — Буденное проходил третий фронтовой рубеж обороны, почти стягивавший собою Курскую дугу. Второй фронтовой рубеж шел западнее, от Евлановой поворачивая к 1-й Воробьевке, затем, огибая с запада полукругом Курск, через Солнцево к Мантурову, оттуда к Гнилому, Волоконовке и Валуйкам. Первый фронтовой рубеж пересекал Ольховатку, Фатеж, Любимовку, Марьино, Корочу, Шебекино и Купянск. Еще ближе к линии фронта, примерно повторяя ее очертания, тянулись третья, вторая армейская и главная полосы обороны. Во втором эшелоне фронтов находились 1-я и 2-я танковые, 69-я армии. Резервы фронтов составляли 2-й, 5-й гвардейские, 9-й, 19-й танковые, 35-й гвардейский стрелковый корпуса, артиллерийские части и соединения у Понырей, Ольховатки, Курска, Белого, Ивни, Обояни, Ржавы, Прохоровки, Александровского, Скородного и Корочи.
Из Директивы Ставки ВГК № 125 16 апреля 1943 г. Командующему Воронежским фронтом: «В целях наиболее эффективного использования гвардейских стрелковых соединений, как наиболее опытных и устойчивых, Ставка Верховного Главнокомандования приказывает: свести все гвардейские стрелковые дивизии фронта в две гвардейские армии.
Для чего 1 мая 1943 г. преобразовать:
- 21 армию — в 6 гвардейскую армию, имея ее в составе 51,52, 67, 71 гвардейских стрелковых дивизий и 325 и 375 стрелковых дивизий;
−Управление 21 армии с частями обеспечения, учреждениями обслуживания и армейскими тылами, переименовав его в Управление 6 гвардейской армии.
- 64 армию — в 7 гвардейскую армию, имея ее в составе 15, 36, 72, 73, 78 и 81 гвардейских стрелковых дивизий;
−Управление 64 армии с частями обеспечения, учреждениями обслуживания и армейскими тылами, переименовав Управление 64 армии в Управление 7 гвардейской армии». [11]
Так одним из глубоких и верных решений было создание Ставкой ВГК новых соединений — истребительно-противотанковой артиллерии РГК, которые во многом не только способствовала успеху тактических операций, но и обеспечили перелом в Курской битве. По Директиве Ставки ВГК № 131 командующим фронтами, армиями: «3. Планировать огонь АРГК использовать для прикрытия в интересах дивизии наиболее вероятных направлений атак противника, а также стыков дивизий и полков. Минометы, противотанковые и полковые пушки использовать для постановки НЗО только перед передним краем участков полков и батальонов и на стыках батальонов и рот. Станковые пулеметы, помимо участия в общей системе ружейно-пулеметного огня перед передним краем, использовать для огневого усиления участков НЗО в накладку с огнем минометов и орудий». [12]
Создание данных соединений резко увеличили численность и мощь артиллерии РВГК, которая заметно сказалось на способности Красной Армии прорывать тактическую оборону противника.
Еще одним верным решением явилось использование мощных танковых соединений и объединений для удержания полос в глубине. Эта новая форма способствовала успешному развитию наступления воинов Красной Армии в период контрнаступления. [6, с. 287]
Из донесения командования Воронежского фронта: «Противник разбился на Обоянском направлении и нашего фронта не прорвал… и если бы было принято решение наносить контрудар танковыми соединениями, то при отсутствии уже прочного фронта стрелковых войск в полосе шоссе мы быстрее израсходовали бы свои силы, а противник прорвался бы на Обоянь, а далее он начал бы развивать успех на Курск…». [6, с. 288–289]
По существу, впервые в истории войны массированное применение бронетанковых войск оказало решающее влияние на исход не только армейских операций, но и фронтовых операций в целом. Впервые в Курской битве Ставка ВГК имела возможность построить танковые войска в несколько эшелонов, причем каждый эшелон имел, строго целевое назначение. Танковые объединения размещались на особо танкоопасных направлениях, являясь как бы составной частью противотанковых опорных пунктов и противотанковых районов.
Ставка ВГК организовала тесное взаимодействие между участвовавшими в отражении наступления противника фронтами и армиями, осуществляла твердое непрерывное управление войсками, своевременно вводила в сражение свежие силы. Именно в битве на Курской дуге проявился военно-стратегический талант Ставки ВГК. Слаженность, продуманность в действиях способствовали разгрому противника летом 1943 г., итогом которой стал окончательный разгром Германии в Великой Отечественной войне и Второй Мировой войне в целом.
Литература:
- Василевский А. М. Дело всей жизни. М., 1978 г. 552 с.
- Вронский О. Г., Колосков Д. В., Родин А. В. История Отечества. М., 2003. 674 с.
- Гусляров Е. Сталин в жизни. М. «ОЛМА-ПРЕСС», 2003. 564 с.
- Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М., 1969. 639 с.
- Каганович Л. М. Рядом со Сталиным. М., 1999. 354 с.
- Катуков М. Е. На острие главного удара. М., 2003. 359 с.
- Манштейн Э. Утерянные победы. Б., 1959. 836 с.
- Островский В. П., А. И. Уткин. История России. XX век. М., 1998. 726 с.
- Сталин И. В. О Великой Отечественной войне Советского Союза. Госполитиздат, 1951. 178 с.
- ЦАМО РФ ф. 48-А, оп. 2, д. 14, л. 60. Подлинник
- ЦАМО РФ ф. 132-А, оп. 2642, д. 33, л. 85. Подлинник
- ЦАМО РФ ф. 48-А, оп. 2, д. 13, лл. 447–448.
