В изображении жизненных событий, наряду с прекрасным, находят свое воплощение и отдельные неприглядные, непривлекательные моменты. Творец всегда ставит своей основной целью воспеть прекрасное в жизни, так как художественное произведение предназначено для пробуждения эстетического чувства. Исходя из данной точки зрения, автор художественной речи старается передать слушателю имеющие место в жизни некоторые неприятные проявления в завуалированной форме.
Данное явление определяет использование эвфемизмов. Кстати, «Эвфемизм -смягчение неблагозвучного. Вместо «кальсоны» говорят «невыразимые» [1, с. 131].
Эвфемизмы послужили основой для многих исследований в узбекском языкознании [2, с. 3–35]. А. Омонтурдиев в своей кандидатской диссертации обращает внимание на три фактора, отмеченных в предыдущих исследованиях.
- Эвфемизмы, появившись под воздействием первобытных воззрений (табу), стали выходить из употребления в ходе культурного развития общества.
- Эвфемизмы существуют в качестве языкового факта, пассивного лексического пласта.
- В настоящее время эвфемизмы служат для речевого средства, стиля. Опираясь на приведенные суждения, автор отмечает насущность на сегодняшний день исследования эвфемизмов [3, с. 3–4].
Эвфемизмы постоянным образом занимали особое место в устной и письменной речи. В особенности, в языке дастанов данному средству уделяется широкое внимание. Художественная функция эвфемизмов в тексте дастанов заключается, в основном, в придании красочности речи.
Известно, что жизненный уклад народов Востока отличается своеобразием, а имеющие место в жизни различные нелицеприятные события освещаются в завуалированном виде с помощью отдельных слов и выражений. Профессор Б. Уринбаев с данной точки зрения дает следующее определение эвфемизмам: «По нашему мнению, эвфемизмом можно считать передачу в смягченной, завуалированной форме с помощью соответствующих слов и выражений, с сохранением значения данных понятий, различного рода оборотов, неприличных слов и выражений, приводящих к грубому искажению и превратному пониманию происходящих событий в определенной среде, отрицающих и утверждающих, оказывающих на слушателя негативное воздействие [4, с. 76].
Художественная функция эвфемизмов также разнообразна, как и сама жизнь. Остановимся на некоторых из них:
- Для усиления образности, красочности в изображении событий из текста:
Оқ билаклар дол гардандан ўтанда,
Икки ошиқ бир — бирина етанда.(Ашикнамэ. I книга. Ургенч, «Хорезм», 2006. С. 40)
Кўксим узра гули раъном очилди… (Ашикнамэ, I книга. С. 8)
Ғофил оқ юзиндин олдим мўччини. (Ашикнамэ, I книга. С. 31)
Рақиблар эммасин лабим қандини. (Ашикнамэ, I книга. С. 79)
В первом примере понятие заключения возлюбленной в объятия передается в образной форме посредством оборота «руки обвили шею». Мгновенное обнажение груди возлюбленной передается в уподоблении с шиповником, слово поцелуй приводится посредством таких красочных оборотов, как сорвать поцелуй, сахарные уста, что придает изображению особую прелесть и изящество.
- В целях обеспечения функциональности стиля:
Сизга тил берган экан, хаёли бошқа ёрда экан. (Ашикнамэ, I книга. С. 5.)
Наврўз ўтиб баҳор фасли етишди. (Ашикнамэ, I книга. С.88.)
В первом примере выражение «тил бериш» — означает неисполнение данного обещания. В следующем примере приход весны в образной форме передает вершинное проявление любовного чувства.
- В целях усиления экспрессивности и аллегории:
Мужгоннинг эндириб, читма қошингни,
Қирмиз кийгин, қора, ёрим ярашмас. (Ашикнамэ, I книга. С. 10.)
Бош қўймишам хон Саёднинг йўлина. (Ашикнамэ, I книга. С. 11.)
Ишқи сийнасига тегиб, кўнгил сандиғига жой бўлди. (Ашикнамэ, I книга. С. 122.)
Выражение «мужгонинг эндирилиши» из первого примера означает преклонить голову, насупить брови, говоря в целом, представляет собой символический образ возлюбленной, попавшей в сложное положение, переживающей горечь разлуки. А фраза Қора киймай қирмиз — қизил кийиш представляет собой своеобразную моральную поддержку. Если черный цвет подразумевает разлуку, то красный свидетельствует о скором свидании с возлюбленной.
В основе выражения «Ёр йўлига бош қўйиш» лежит олицетворение глубокого уважения и почтения, верной любви. А в последнем примере понятие влюбленности передается в очень впечатлительной форме посредством аллегории.
- В целях занимательного или сочувственного повествования об имеющих место в процессе событий щекотливых ситуациях:
Ўз тилимдан бало келди бошима.
Саёдхоним кетди, кўринмас бўлди. (Ашикнамэ, I книга. С. 80.)
Бу ўғлоннинг ҳусни зебоси бизни лол этди. (Ашикнамэ, I книга. С. 66.)
Келинг оҳиста қочган номард деб, юртимиза эсон — омон ошали. (Ашикнамэ, I книга. С. 66.)
В упоминаемых первыми двух полустишиях передается сожаление по поводу высказанных грубых слов, то есть, выражаясь точнее, размолвка с возлюбленной интерпретируется в завуалированной и сочувствующей форме посредством констатации факта «язык мой — враг мой».
Во втором предложении описание прекрасного телосложения Ҳамро приобретает гиперболический вид. А последняя фраза, будучи наполненная юмором, вбирает в себя такие значения, как смех, страх, сочувствие, неудача.
Основой для данного выражения послужила народная пословица «Номард бўлай соғ бўлай» (букв. Пусть буду малодушным, но здоровым), что придает обороту особую красочность, эффектность.
- Табуированные эвфемизмы.
Отдельные эвфемизмы встречались в речи древних первобытных людей, а в настоящее время сохранились в разрозненном виде в тесной связи с явлением табу [4, с. 77].
Данные эвфемизмы используются в процессе изображения различных событий. Эвфемизмы данного типа чаще всего проявляются в аспекте, связанном с семейными обрядами. Например, если речь идет о свадьбе, то вместо выражения муж — жена используется оборот жених — невеста. Слово никох подразумевает выдачу девушки замуж: Оқсулув паризодни Адигага никоҳ қилиб бердилар. (Ашикнамэ, I книга. С. 244.)
По древнему обычаю при общении супругов запрещается произнесение имен друг друга. Данная традиция существует и поныне. Этот обычай нашел свое воплощение и в дастанах, приведя к появлению лаконичных эвфемизмов. В дастане «Эдигей» Тулимходжа ни разу не обращается к своей супруге Навбаҳор биби по имени:
эшит, энди сир айтишган сирдошим, (Ашикнамэ, I книга. С. 124.)
Сўзим тингла, эй меҳрибон ҳамдамим (Ашикнамэ, I книга. С. 178.)
Иногда при обращении делается указание на то обстоятельство, что Навбаҳор биби происходит из уважаемого рода людей, совершивших хадж:
Хўжа қизи бугун эшит, афғоним. (Ашикнамэ, I книга. С. 255.)
Навбаҳор биби также при обращении к мужу акцентирует внимание на то, что он из благородного рода:
Саринга дўнайин меҳрибон хўжам. (Ашикнамэ, I книга. С. 174.)
Хўжам, нега бунча фиғон этар сан. (Ашикнамэ, I книга. С. 255.)
В слове хўжам, помимо указания на род людей, совершивших хадж, заключаются такие значения, как мой владыка, мой господин, в основе таких оборотов лежит способ эвфемизма.
В отдельных эвфемистических изображениях, связанных с табу, наблюдается передача в завуалированной форме имени больного: Ҳамро ҳардамхаёл экан. (Ашикнамэ, I книга. С. 55.)
Слово хардамхаёл в огузском диалекте означает глупый.
В семейно — бытовой жизни особо внимание уделяется повествованию в завуалированной форме о понятиях, связанных с беременностью, рождением ребенка. Женщина определяет свою беременность в следующем виде:
Бор эди манинг ҳомилам,
Эй бибижон, урма мени. (Ашикнамэ, I книга. С. 193.)
О рождении ребенка также повествуется в красочной, смягченной форме: «Гулчеҳра парини дамба — дам тўлғоғи тутди, ўғлон вужуди оламға келди. (Ашикнамэ, I книга. С. 353.)
Изображение взаимоотношений супругов, нравственно — бытовых отношений, природных явлений упоминается в еще более завуалированной форме: «Ул кеча подшоҳ ташқарига чиқиб, истибро (пешоб) қилди, кесак топмай олдини бир жомға суртиб туриб эрди, чаён чақди. Подшо бетоқат бўлиб, ҳакимларни йиғдирди, ҳакимлар айди. То катхудочилик қилмагунча яхши бўмас, дедилар. Подшо ҳакимларнинг сўзини қабул қилиб, хотинлари бирла суҳбат қилдилар». (Ашикнамэ, I книга. С. 106–107.)
Из текста следует, что свойственные человеку естественные потребности передаются очень складно и ёмко с эпической точки зрения. Следует отметить, что в языке дастанов данный аспект передается в форме, связанной с животными, где также нашла свое воплощение традиция эвфемизма. Спаривание жеребца и кобылы приводится в виде: «Сув оти бир байталга бир — икки суйкалиб, яна дарёга тушиб йўқолди», (Гороглы. Ургенч, «Хорезм», 2003. С.25.). А желание кобылы к спариванию дается посредством таких, свойственных для диалекта, оборотов, как: «Байталим ҳўвра келган, шу отингни бир бериб турсанг бўлмайми, деди Гўрўғли». (Гороглы. С. 34.)
В дастанах часто упоминаются эвфемистические выражения, определяющие понятие смерти. Даже понятия, имеющие отношение к смертельной опасности, повествуются с помощью множества художественно совершенных оборотов. Данное неприятное обстоятельство доводится до слушателей посредством различных намеков:
Соқий ажал майин тутди,
Кафан тўним бичилмасму? (Ашикнамэ, II книга. Ургенч, «Хорезм», 2006. С. 30.)
Бу на эрди оғу қўшдинг ошима,
Ажал ёстиғини қўйиб бошима. (Ашикнамэ, II книга. С. 53.)
Бир кун тангри солур ажал фармони. (Ашикнамэ, II книга. С. 49.)
Соқий ажал бодамиза отилди.
Нозик қўллар орқамиза чотилди. (Ашикнамэ, I книга. С. 71.)
Такие выражения из примеров, как «ажал майи», «кафан тўн», «ажал ёстиғи», «ажал фармони», «соқий ажал» использованы в качестве указания приближения смерти.
В языке дастанов оповещение о смерти человека упоминается с особым тактом. При каждом упоминании об этом ужасном понятии используются все новые завуалированные слова. В дастанах существуют четыре разновидности оповещения о смерти.
- Бир кун подшоҳ вафот қилди. (Ашикнамэ, II книга. С. 130.)
- Ул дорилфанодин дорил бақоға рихлат қилди. (Ашикнамэ, II книга. С. 331.)
- Жамшид ажал дунёсидин қўл кўтариб, боқий юртга сафар қилдилар. (Ашикнамэ, II книга. С. 163.)
- Йигитлар 80–90 га етмай бандаликни бажо қилдилар. (Гороглы. С. 450)
Обороты, использованные в приведенных примерах, свидетельствуют о том, что, во-первых, наш народ обладает высочайшим эстетическим вкусом, нравственностью. Во-вторых, в передаче в эвфемистической форме событий дастана с особой силой проявилось мастерство их творцов в выборе слов из богатейшей народной лексики.
Использование эвфемистических средств в языке дастанов в соответствии с требованиями текста воплотило в себе высочайший талант и художественное мастерство наших предков, создавших подлинные шедевры и на протяжении веков исполнявших их. Они также свидетельствуют об уважительном и бережном отношении к языку нашего мудрого и проницательного народа.
Литература:
- Гулыга А. В. Принципы эстетики. — М.: Политиздат, 1987.
- Исматуллаев Н. Эвфемизмы в узбекском языке, АКД. — Ташкент, 1963.
- Омонтурдиев А. Ж. Эвфемик воситаларнинг функционал — услубий хусусииятлари, НДА. — Ташкент, 1997.
- Ўринбоев Б. Ҳозирги ўзбек сўзлашув нутқи. — Самарқанд: Университет, 2006.
