Понятие социальной группы в статье 282 УК РФ



Статья 282 УК РФ устанавливает ответственность за «возбуждение ненависти либо вражды, а также унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе».

Пока ст. 282 УК РФ предусматривала ответственность за возбуждение только национальной, расовой или религиозной вражды, у следственных работников не было затруднений с идентификацией самих специальных групп. Понятия расы, нации, религии достаточно четко определены в современной науке. Эти явления знакомы и хорошо наблюдаемы в действительности. Трудности начались с момента вступления в силу новой редакции статьи 282 УК РФ, введенной Федеральным законом от 8 декабря 2003 г. № 162-ФЗ, которая фактически была дополнена новым понятием — «социальная принадлежность», а само название статьи стало звучать максимально неопределенно: «Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства». Таким образом, ряд хорошо знакомых специальных групп (нация, раса, религиозная группа) пополнился новым видом — «социальной группой» [8].

Под понятием «социальный» в большинстве энциклопедических словарей обычно понимается «общественный, относящийся к жизни людей и их отношениям в обществе» [5], в то время как под группой подразумевается «совокупность людей, объединенных общностью интересов, профессии, деятельности и т. п». [8].

Понятие социальной группы не предусмотрено законом, что в свою очередь приводит к разногласиям не только среди ученых, но и в судебной практике. Так, профессор А. В. Петрянин считает, что «социальная группа» — это группа, отличающаяся от посягателей по признакам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной принадлежности, что и явилось причиной противоправного (преступного) поведения; «экстремистская мотивация» — полное отрицание оппонентов (потерпевших) по признакам их политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной принадлежности, выражающееся в посягательствах или уничтожении оппонентов в процессе совершения преступлений экстремистской направленности [9]. Таким образом, А. В. Петрянин вводит обязательный признак для квалификации ст. 282 УК РФ — отличие приверженности к определенным группам посягателей и потерпевших от преступления. С другой стороны, М. А. Осадчий считает, что ст. 282 УК РФ предусматривает ответственность за возбуждение негатива к отдельному лицу на основе практически любой групповой принадлежности [8].

На практике вопрос о приверженности к социальной группе обычно ставится перед специалистами и экспертами. Так, научно-исследовательский экспертный центр по изучению проблем экстремизма Санкт-Петербургского государственного университета в комплексном исследовании специалистов от 02.09.2010 № 81/10 (03–08) утверждает, что под социальными группами понимаются такие группы людей, являющиеся структурной частью современного общества, которые выделяются по признакам, формирующим и определяющим цивилизационно-культурные особенности конкретной личности, его индивидуальность. К ним относятся признаки языка, происхождения, религиозной принадлежности, а также признаки расы, национальности и пола. Все эти признаки имеют и дополнительную особенность — они являются неизменяемыми для человека, присущими ему от рождения (раса, национальность, происхождение, пол, религиозная конфессия). Религиозно-конфессиональный признак относится к категории неизменяемых на том основании, что он является устойчивым, этнически (национально) закрепленным и получаемым, как правило, при рождении [4].

Как представляется, тезис о том, что национальность и религиозный признак являются неизменяемыми напрямую противоречит ст. ст. 26 и 28 Конституции РФ, которые позволяют свободно выбирать религиозные и иные убеждения, а также определять и указывать свою национальную принадлежность [16].

Аналогичные вопросы возникают на практике с отнесением профессий к социальным группам. Так, 07.06.2008 Сыктывкарский городской суд республики Коми вынес обвинительный приговор Терентьеву С. С., который совершил действия, направленные на возбуждение ненависти и вражды, а также на унижение достоинства группы лиц по принадлежности к социальной группе — сотрудникам милиции [12]. С другой стороны, Костромской Суд оправдал Р. Замураева, указав, что «социальная группа предполагает наличие внутренней организации, общих целей деятельности, формы социального контроля, определенную сплоченность, общность интересов и т. д» [11]. Чиновников и милиционеров (полицейских) нельзя считать социальными группами, поскольку их общность целей и внутренняя организация строится на профессиональных отношениях.

Также, следственное управление Следственного комитета РФ по Санкт-Петербургу прекратило уголовное преследование в отношении Воротникова и Николаева. Спустя год после возбуждения дела следствие не нашло признаков преступления, предусмотренного пунктом «б» части 1 статьи 213 УК РФ, в действиях активистов, которые обвинялись в переворачивании милицейских машин во время акции «Дворцовый переворот» в сентябре 2010 года. Следствие пришло к выводу, что Воротникова и Николаева нельзя привлечь к уголовной ответственности за хулиганство по мотивам ненависти и вражды в отношении какой-либо социальной группы, поскольку «в настоящее время не существует единого мнения по поводу того, относятся ли сотрудники милиции к категории отдельной социальной группы».

Это решение, основанное на мнении независимых экспертов и прецедентных решениях российских судов, является крайне важным для правоприменительной практики и защиты прав гражданских активистов от неправомерных преследований. Изначально следственные органы были склонны в этом деле интерпретировать статью 213 УК РФ в рамках антиэкстремистского законодательства и строить обвинение исходя из мотива ненависти к социальной группе. Однако, ряд правозащитников и экспертов с самого начала поставили правомерность подобного подхода под сомнение указывая, что отсутствие твердого определения социальной группы — как в законе, так и в научном дискурсе — нередко приводит к произвольному толкованию этого понятия [10].

В зарубежной социологии существует множество разных определений понятия «социальная группа». Наиболее корректное понятие социальной группы, на взгляд автора, дает Р. Мертон (автор теории социального напряжения): «...совокупность людей, которые определенным образом взаимодействуют, осознают свою принадлежность к группе и считаются ее членами с точки зрения других людей» [2]. Приведенное определение, как верно замечает А. А. Цыбелов, содержит оба необходимых элемента: объективный (реальное взаимодействие людей) и субъективный (самоидентификация индивида как члена определенной группы, а также такое его восприятие другими людьми) [15]. В отличии от понятий, которые предлагают А. В. Петрянин и М. А. Осадчий, вариант Р. Мертона является более конкретным и не расходится с судебной практикой: для квалификации деяния по ст.282 УК РФ не имеет значения принадлежность посягателя к той или иной социальной группе, она выступает лишь косвенным подтверждением наличия экстремистского мотива.

Конституционный Суд РФ в своем определении от 22 апреля 2010 года № 564-О-о указал, что содержащаяся в статье 282 УК РФ норма направлена на охрану общественных отношений, гарантирующих признание и уважение достоинства личности независимо от каких-либо физических или социальных признаков, устанавливает уголовную ответственность не за любые действия, а только за те, которые совершаются с прямым умыслом, направленным на возбуждение ненависти или вражды, унижение достоинства человека или группы лиц, в связи с чем неопределенности не содержит и сама по себе не может рассматриваться как нарушающая конституционные права заявителя [7]. Однако, изложенные выше примеры показывают, что вопрос о критериях выделения социальных групп применительно к рассматриваемой норме УК РФ (как и ряда других норм) остается недостаточно определенным, что создает условия для произвольного применения закона.

Можно сказать, что уголовное право в целом нуждается в конкретизации норм и уменьшении количества «открытых перечней» в понятиях для исключения их двоякой трактовки. В данном вопросе стоит поддержать точку зрения С. М. Оленникова в том, что самой лучшей гарантией защиты от чрезмерного использования репрессивных ресурсов уголовного права являются понятные всем, четко определенные и не допускающие двусмысленностей формулировки самого закона [6].

По мнению автора, следует заменить абстрактное понятие социальной группы на конкретный перечень групп, интересы которых действительно нуждаются в защите со стороны государства. Проанализировав материалы судебной практики по делам о преступлениях, предусмотренных статьями 280, 282, 282.1, 282.2 УК РФ, в том числе справки по результатам их обобщения отдельными судами [14], можно определить, что, помимо прямо выделенных в ст.282 УК РФ признаков пола, расы, национальности, языка, происхождения и отношения к религии, наиболее часто в теории и на практике к социальным группам относят сообщества людей, объединенных по признакам возраста, территории проживания, состояния здоровья, сексуальной ориентации, профессии, гражданства, имущественного положения, членства в общественных организациях.

На основании изложенного, предлагается включить упомянутый перечень в качестве описания признака состава преступления, предусмотренного ст. 282 УК РФ, дополнив последнюю примечанием следующего содержания:

«Примечание. Под социальной группой в данной главе, а равно в статьях 63, 105, 111, 112, 115, 116, 117, 119, 213, 214 настоящего Кодекса понимается группа людей, объединенных по признакам возраста, территории проживания, состояния здоровья, сексуальной ориентации, профессии, гражданства, имущественного положения, членства в общественных организациях».

Литература:

1. Агапов П. В. Организация экстремистского сообщества: проблемы квалификации и доказывания: пособие / под ред. В. В. Меркурьева. — Академия Генеральной прокуратуры России. — М.: Издательство Проспект, 2015. — 224 с.
2. Борисов А. Ф. Социология: Учебник для юридических вузов / Борисов А. Ф., В. П. Сальникова, С. В. Степашина. — СПб.: Издательство Лань, 2000. — 416 с.
3. Борисов С. В. Преступления экстремистской направленности: проблемы законодательства и правоприменения: диссертация на соискание ученой степени доктора юридических наук: 12.00.08 / Сергей Викторович Борисов — М., 2012. — 484 с.
4. Комплексное исследование специалистов от 02 сентября 2010 г. № 81/10 (03–08) [Электронный ресурс] // Петербургская интернет-газета «Фонтанка»: Интернет-газета. — URL: http//:www.fontanka.ru/mm/items/2010/9/16/0029/issledovanie.doc.
5. Ожегов С. И. Словарь русского языка / Под ред. Н. Ю. Шведовой. — М.: Издательство «Советская Энциклопедия», 1984. — 944 с.
6. Оленников С. М. Пределы ограничения свободы слова средствами уголовного права: проблемы законодательной конструкции статьи 282 УК РФ / С. М. Оленников. // Адвокат. — 2010. — № 2. — С. 77–85.
7. Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 22 апреля 2010 года № 564-О-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Замураева Романа Владимировича на нарушение его конституционных прав положением части первой статьи 282 Уголовного кодекса Российской Федерации» [Электронный ресурс] // Информационно-правовое обеспечение «Гарант» — URL: http://base.garant.ru/1795310/
8. Осадчий М. А. Использование лингвистических познаний в расследовании преступлений, предусмотренных статьей 282 Уголовного кодекса РФ / М. А. Осадчий [Электронный ресурс] // Право и безопасность. — 2007. — № 3–4 (24–25). — URL: http://dpr.ru/pravo/pravo_21_17.htm
9. Петрянин А. В. Противодействие преступлениям экстремистской направленности: уголовно-правовой и криминологический аспекты, автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора юридических наук: 12.00.08 / Алексей Владимирович Петрянин — М., 2014. — 50 с.
10. Полиция — не социальная группа. Уголовное дело в отношении активистов арт-группы «Война» закрыто [Электронный ресурс]: Сайт // Информационно-аналитический центр «Сова». — URL: http://www.sova-center.ru/misuse/news/counteraction/2011/10/d22788.
11. Приговор Свердловского районного суда г. Костромы от 01 ноября 2010 г. № 1–32/2010 // Архив Свердловского районного суда г. Костромы.
12. Приговор Сыктывкарского городского суда Республики Коми от 7 июля 2008 г. № 1–396/08 // Архив Сыктывкарского городского суда Республики Коми.
13. Справка обобщения судебной практики по делам о преступлениях, предусмотренных статьями 280, 282, 282.1, 282.2 УК РФ, а также об иных преступлениях, совершенных по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти, или вражды, либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы за 2010 год // Архив Верховного Суда Удмуртской Республики.
14. Справка по результатам обобщения судебной практики по делам о преступлениях, предусмотренных статьями 280, 282, 282.1, 282.2 УК РФ, а также иных преступлениях экстремистской направленности, рассмотренным в 2013 году // Архив Советского районного суда города Владикавказа Республики Северная Осетия — Алания.
15. Цыбелов А. А. Содержание некоторых криминообразующих признаков состава преступления, предусмотренного ст. 136 УК РФ / А. А. Цыбелов [Электронный ресурс] // Юридическая научная библиотека издательства «Спарк». — 2008. — URL: http://www.lawlibrary.ru/article2081397.html.
16. Конституция Российской Федерации от 12 декабря 1993 г.: по сост. на 21 июля 2014 г. // Собрание законодательства Российской Федерации. – 2014. – № 31. – ст. 4398.