В статье рассматриваются наиболее «проблемные» в методическом отношении грамматические категории русского и узбекского языков.
Ключевые слова: грамматика, лексика, словообразование, типологический контраст, методика
Методические направления изучения грамматического строя узбекского и русского языков (в том числе и в сопоставительном аспекте) в Узбекистане имеют давние традиции и в настоящее время активно развиваются, выходит большое количество пособий по данной тематике [1]. Однако общим недостатком большинства таких изданий, с нашей точки зрения, является недостаточное внимание к типологическим контрастам грамматических систем узбекского и русского языков, а именно они создают «проблемные» участки усвоения этих языков.
В диссертациях по данной тематике чаще всего разрабатываются методические аспекты усвоения лексических групп по специальности обучения (железнодорожная, медицинская лексика, лексика информационных технологий и т. д.). Однако в таких монографических исследованиях, как правило, не учитывается «верховенство» лексики по отношению к формированию лексических парадигм, а также по отношению к словообразованию (это аспект, явно недостаточно разработанный в сопоставительном плане).
По нашему мнению, Ю. Н. Карауловым правильно определено соотношение лексики и грамматики: «Для говорящего не существует отдельно лексики и отдельно грамматики с её правилами <…> Оба типа знаний у говорящего слиты в единстве, характеризующемся взаимопроникновением, синкретизмом грамматики и лексики, на основе которого и совершается его речевая деятельность, и которое не только допускает, но обязательно предполагает постоянное варьирование, колебание, пульсацию» [2, с. 35–36].
Поэтому выявление контрастов лексических систем необходимо русского и узбекского языков необходимо начинать, по нашему мнению, с выявления контрастов грамматических систем (в данном случае субстантивной). Как известно, грамматический строй славянских и тюркских языков являют целый ряд черт поверхностного и глубинного алломорфизма. Это в полной мере относится к русскому и узбекскому языкам, что предопределяет ряд сложностей в преподавании как русского языка в узбекской аудитории, так и узбекского языка в русской аудитории.
Общеизвестно, что правильно выбранная теоретическая база существенно повышает эффективность теоретических разработок, поэтому в данной статье мы предпринимаем попытку дать краткий обзор дать типологических контрастов грамматических систем русского и узбекского языков.
Проблема усвоения того или иного грамматического материла может быть связана с отсутствием в родном языке той или иной грамматической категории (ГК), а также с принципиально иным построением одноименной ГК в родном языке.
Перечислим наиболее проблемные для усвоения узбекскими учащимися темы русской морфологии.
1. Грамматические категории рода и одушевленности, дающие проекцию на синтаксические нормы согласования, с чем связан высокой процент речевых ошибок узбекских учащихся. Идиоматичным для узбекских учащихся нередко оказывается средний род, не находящий опоры в категории лица-нелица узбекского языка, с чем связаны сложности усвоения безличных предложений русского языка.
По этой же причине многочисленны ошибки на согласование в роде неодушевленных существительных с прилагательными или глаголами прошедшего времени, например: мелкий редиска, компьютер не работала.
2. Категория падежа вследствие флективного выражения, многотипности склонения существительных в русском языке на фоне строго однозначного выражения падежных значений ограниченным набором аффиксов в узбекском языке, а также многотипность связи управления в русском.
3. Грамматические категории вида и залога, их семантика и формальное выражение. Категория вида, как и категория рода, отсутствует в узбекском языке, что обусловливает и трудности их усвоения узбекскими учащимися, и необходимость уделять им особое внимание в процессе обучения.
Однако наличие категория залога в узбекском языке, пожалуй, не упрощает усвоения узбекской аудиторией одноименной русской категории, так как в каждом языке выражение субъектно-объектных отношений получает разную «аранжировку». Для узбекских учащихся сложность представляет употребление постфикса –ся (как и множества русских приставок), для русских — последовательное применение принудительного залога узбекского языка.
Отметим, что взаимодействие вида и залога в русском языке предопределяет множественность словообразовательных категорий глаголов. «В формировании словообразовательных категорий вид и залог действуют всегда совместно, однако по отношению к одним СК более сильным является воздействие категории вида, по отношению к другим — залога. В зоне преимущественного действия вида находятся словообразовательные категории «пространственная модификация действия»; «кратность действия»; «интенсивность действия»; «временная ограниченность действия»; «результативность действия». В зоне преимущественного действия залога — словообразовательные категории СК «поведение», «становление», «каузация» [3, с. 21–23].
В узбекском языке для глагола характерны только две словообразовательные категории: «становление» и «каузация»
4. Сложная система причастий русского языка, поскольку причастия узбекского языка более однотипны.
5. Вариантность форм сравнительной степени в русском языке.
6. Специфичной по отношению к узбекскому языку является категория полноты/краткости: красивый — красив, красива, красиво, красивы и т. д.
Самым важным в избранном аспекте исследования является «набор» грамматических категорий, характерных для того или иного языка. Само наличие или отсутствие тех или иных ГК является яркой типологической характеристикой данного языка и во многом определяет специфику организации его лексического состава.
Существенно, что существительные русского языка обладают грамматическими категориями рода, числа, падежа, одушевленности-неодушевленности, а существительные узбекского языка — категориями числа, падежа, принадлежности, определенности-неопределенности и лица-нелица. Максимально контрастирующими в русском и узбеком языках являются категории рода и лица-нелица, которые во многом определяют специфику лексических и словообразовательных систем этих языков.
«С точки зрения теории номинации весьма существенно, например, включается ли семантический признак «пол», отраженный в грамматической категории рода и словообразовательной категории женскости, в наименование лица, как в русском языке, акцентируется ли он либо нейтрализуется <…> Именно в грамматических различиях проявляются весьма существенные, на наш взгляд, отличия языковых картин мира русского и узбекского языков» [4, с. 8].
Следует, однако, подчеркнуть, что, несмотря на сопряженность и соотносительность семиотических признаков «род-пол» в русском языке, соотношение номинаций мужчин м женщин далеко не всегда бывает симметричным, особенно в области обозначения лиц по профессии, роду занятий, званию, степени (бухгалтер, кондуктор, юрист, филолог, аспирант, доктор и под.).
Как известно,вузбекском языке вследствие четкого разграничения лица-нелица наименования животных грамматически соответствуют наименованиям конкретных предметов, а также младенцев (отвечают на вопрос нима?— что?). Это создает идиоматичную лексико-грамматическую зону для русских, изучающих узбекский язык, поэтому в пособиях этому участку должно быть уделяться определенное внимание.
Своеобразие прилагательных русского языка выявляется при сопоставлении с прилагательными тюркских языков, в частности, узбекского языка. С одной стороны, категориальная семантика прилагательных русского и узбекского языков и ее разбиение по ЛСГ во многом совпадают, что проявляется, в частности, в антонимических парах. «Ср. антонимы разных частей речи в русском и узбекском языках. Имена прилагательные: хороший — плохой (узб. яхши — ёмон), полезный — бесполезный (узб. фойдали — бефойда); глупый — умный (узб. тумтоқ — аклли), бездарный — талантливый (узб. қобилиятсиз — истеъдодли), добрый — злой (узб. раҳмдил — баттол), нежный — грубый (узб. нозик — дағал), храбрый — трусливый (узб. ботир — қўрқоқ), веселый — грустный (узб. шод — ғамгин), забывчивый — памятливый (узб. унутувчан — зеҳнли), твердый — мягкий (узб. қаттиқ — юмшоқ), горячий — холодный (узб. иссиқ — совуқ), мокрый — сухой (узб. ҳўл — қуруқ), сладкий — горький (узб. ширин — аччиқ), большой — маленький (узб. катта — кичкина)» [5, с. 43–44].
Прилагательные узбекского языка являются неизменяемыми. Однако мы не согласны со следующей точкой зрения: «В русском языке прилагательное зависит от существительного, в узбекском языке это независимая часть речи» [6, с. 108].
И в русском, и в узбекском, и в других языках прилагательное, выполняющее роль определения существительного — это семантически и функционально зависимая от существительного часть речи.
С другой стороны, место прилагательных в общей системе частей речи русского и узбекского языков совершенно различно. Прилагательные русского языка выступают как четко оформленный грамматический класс, характеризуемый категориями рода, числа, падежа, сравнения, собственной системой склонения, согласованием с именами существительными. Прилагательные узбекского морфологически языка проявляют своеобразный синкретизм с именами существительными, причем существительное нередко употребляется в роли прилагательного, например: тош уй — каменный дом, пўлат пичоқ — стальной нож, нон махсуслари — хлебные изделия. И напротив, прилагательное нередко субстантивируется, например: пакана — малорослый, низкорослый; карлик.
Процесс субстантивации прилагательных русского языка более сложен, в нем флексия по сути играет роль словообразовательного аффикса, например: белый, белая, белое, белые > белый (сущ. со значением лица муж. рода).
Типологические контрасты пронизывают и морфемику, и словообразование сопоставляемых языков, однако это требует рассмотрения в отдельных статьях.
Таким образом, по нашему убеждению, в учебниках и пособиях по сопоставлению узбекской и русской грамматики, лексики, словообразования одним из методических «стержней» должны быть типологические контрасты грамматических систем. Конечно, не обязательно насыщать пособия сложным теоретическим материалом, однако система упражнений, рекомендации, тестовые задания и т. д. следует составлять с учетом этих контрастов, с целью преодоления трудностей усвоения материала, связанных с ними.
Литература:
- Таштемирова З. С. и др. Практический курс русского языка (учебное пособие для студентов гуманитарных и технических вузов с узбекским языком обучения). — Ташкент: Узбекистан, 2004. — 248 с.; Талипова Р. Т. Сопоставительный курс грамматики русского и узбекского языков (для самостоятельного изучения). — Ташкент: Сhashma print, 2009. — 134 с.; Пардаев А. С. и др. Учебно-методическое пособие по русскому языку для учащихся академических лицеев. — Самарканд: СамГУ, 2011. — 63 с. и мн. др.
- Караулов Ю. Н. Активная грамматика и ассоциативно-вербальная сеть. — М.: РАН, 1999. –
- Абдуллаева Ш. Д. Словообразовательные категории как фактор системности глагольной лексики в современном русском языке: Автореф. дисс… канд. филолог. наук. — Ташкент, 2011. — 25 с.;
- Абдурахманова А. К. Способы номинации лиц как отражение языковой картины мира в русском и узбекском языках: Автореф. дисс … канд. филол. наук. — Ташкент, 2007. — 24 с.
- Мамасолиев У. Антонимические группировки в русском и узбекском языках: Дисс. … канд. филолог. наук. — Ташкент, 2011. — 169 с.
- А. Б. Бабаходжаев, С. А. Барсикьян. Сравнительно-сопоставительная типология русского и узбекского языков. — Самарканд: СамГУ, 2013. — 150 с.
