В статье рассматриваются актуальные проблемы оценки доказательств по уголовному делу.
Ключевые слова: уголовный процесс, доказательство, доказывание, оценка доказательств, относимость доказательств, допустимость доказательств, достаточность доказательств, достоверность доказательств
Значительным и достаточно сложным этапом процесса доказывания является оценка доказательств, так как только от нее зависит законность и обоснованность принимаемых решений по уголовным делам.
На сегодняшний момент у ученых-правоведов отсутствует единое мнение по поводу того, что необходимо понимать под оценкой доказательств. Определение понятия оценки доказательств можно вывести из Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, если говорить о ней как о собранных и проверенных доказательствах, при этом такую оценку процессуальные органы производят по своему внутреннему убеждению, которое основано на анализе всех обстоятельств уголовного дела и всей совокупности собранных доказательств, руководствуясь при этом законом и совестью.
Оценка доказательств является основанием для принятия по делу решений, при этом важно отметить определяющую роль дознавателя, следователя, прокурора или суда в установлении относимости, допустимости и достоверности каждого из доказательств. Целью оценки доказательств является их определение с точки зрения относимости, допустимости, достоверности, достаточности. Относимость влечет за собой оценку содержания доказательств с позиции взаимосвязи с предметом доказывания, то есть с действительными обстоятельствами уголовного дела. Допустимость — важное свойство доказательства, которое характеризует его с точки зрения соответствия положениям действующего уголовно-процессуального законодательства. Достаточность доказательств — требование, которое предъявляется к собранной совокупности доказательств при принятии конкретных процессуальных решений [1, с. 3].
Законодатель в Уголовно-процессуальном кодексе Российской Федерации постарался дать наиболее полное и непротиворечивое определение, что породило правовую однозначность, но вместе с тем не разрешило научные споры о понятии оценки доказательств.
На основании части 1 статьи 17 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации Судья, присяжные заседатели, а также прокурор, следователь и дознаватель оценивают доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, руководствуясь при этом законом и совестью.
Оценка доказательств по внутреннему убеждению означает следующий порядок: ни дознаватель, ни следователь, ни прокурор, ни суд не вправе и не должны руководствоваться оценкой, которая предлагается кем-либо другим, а также перелагать обязанность оценки доказательств за нее на другое лицо. Оценивая доказательства по своему внутреннему убеждению, дознаватель, следователь, прокурор и суд обязаны руководствоваться законом.
Под законом в этом случае следует понимать не только уголовно-процессуальное законодательство, но и иные источники уголовно-процессуального законодательства, а в некоторых случаях и иных отраслей. Возникает вопрос, как быть, если поступить по закону не позволяет совесть? На мой взгляд, следует поступать по совести, так как законы бывают несовершенными и несправедливыми.
Оценивать доказательства на основании своей совести — это значит не только подчинить такую оценку профессиональному правосознанию, но и подвергнуть ее нравственному самоконтролю, основанному на общечеловеческих ценностях и истинах о справедливости и порядочности. Тема оценки доказательств имеет продолжение в статье 88 Уголовно-процессуального кодекса, а разрыв данной темы на две части, на мой взгляд, представляется весьма спорным в своей целесообразности.
Оценка относимости доказательств. Суммарный анализ имеющихся научных точек зрения касательно сущностной характеристики названного свойства позволяет сделать вывод о том, что оценка относимости доказательства состоит в определении его пригодности своим содержанием устанавливать факты, являющиеся предметом доказывания. Проще говоря, оценка относимости доказательства производится путем сопоставления информации, содержащейся в этом доказательстве, с тем кругом обстоятельств, которые необходимо установить.
В теории уголовного процесса при оценке судом относимости доказательств в стадии рассмотрения уголовного дела по существу различают общий и непосредственный критерии [8, с. 101–104]. При этом в качестве общего критерия рассматривается как перечень обстоятельств, подлежащих доказыванию, сформулированный в УПК РФ (ст. 73, 421, 434), так и положения Уголовного закона, конкретизирующие названные обстоятельства применительно к составу преступления, а также устанавливающие обстоятельства, смягчающие либо отягчающие наказание (ст. 61, 63 УК РФ). Непосредственным же критерием оценки относимости доказательств выступают фактические обстоятельства выдвинутого обвинения, т. е. относимыми являются все те сведения, которые либо подтверждают, либо опровергают его.
Особого внимания суда заслуживает оценка относимости косвенных доказательств. Относимость прямых доказательств, содержание которых совпадает с расследуемым событием (или его исключает) и виновностью (невиновностью) обвиняемого, всегда очевидна. Что же касается решения вопроса об относимости косвенных доказательств, то в этом случае нередко возникают трудности. Это вызвано прежде всего тем, что каждому косвенному доказательству, взятому в отдельности, может быть дано несколько взаимоисключающих истолкований. При этом относимость того или иного доказательства может неоднократно меняться под влиянием новых сведений об обстоятельствах рассматриваемого уголовного дела. Они приобретают значение для дела и должны оцениваться только в совокупности с другими доказательствами. Поэтому, оценивая относимость того или иного доказательства, суду необходимо тщательно сопоставить и увязать его с другими доказательствами, исследованными в судебном заседании, как, например, это сделал суд, разрешая ходатайство адвоката о вызове нового свидетеля.
Суть эпизода судебного разбирательства заключается в следующем. При рассмотрении уголовного дела по обвинению М. в убийстве адвокат Е. заявил ходатайство о том, чтобы вызвали в суд и допросили в качестве свидетеля гражданина Т., который, со слов подсудимого, подарил последнему нож, найденный на месте преступления и приобщенный к делу в качестве вещественного доказательства. Государственный обвинитель полагал, что ходатайство адвоката следует отклонить, поскольку факт, о котором может свидетельствовать гражданин Т., к рассматриваемому делу отношения не имеет. Подсудимый М. заявил, что это не тот нож, которым он наносил удары потерпевшему, однако факт совершенного им убийства не отрицает, хотя в силу опьянения обстоятельств совершенного преступления не помнит.
Усмотрев пробел в цепи доказательств, ходатайство адвоката суд удовлетворил. В результате выяснилось, что гражданин Т. был очевидцем убийства. При этом, опасаясь негативных для себя последствий, действительное орудие преступления он с места происшествия забрал и спрятал, а другой нож, испачкав кровью убитого, подкинул. При производстве дополнительных судебных действий следственного характера и эта версия подтвердилась [14].
Свобода оценки доказательств в Уголовно-процессуальном кодексе возведена в принцип уголовного судопроизводства. Оценка доказательств с позиции достоверности означает их анализ с целью ответа на вопрос, насколько сведения, то есть фактические данные, составляющие их содержание, отвечают действительности, говоря другими словами, соответствуют ли они философской категории истины.
Нормы, закрепленные в частях 2–4 статьи 88 Уголовно-процессуального кодекса, определяют процедуру признания доказательств недопустимыми. Эта процедура различна в зависимости от того, на какой стадии процесса решается вопрос о недопустимости доказательств.
Оценка судом данного свойства доказательств занимает особое место, поскольку ошибка в этой части может привести к искусственному дефициту доказательств в смысле их достаточности для правильного вывода, а в конечном счете — к судебной ошибке и постановлению незаконного приговора.
Казалось бы, вопрос оценки доказательств с точки зрения допустимости исследован «вдоль и поперек» и не содержит научного интереса. Такое утверждение верно, но только отчасти. Действительно, свойствам и правилам оценки доказательств посвящены работы многих ученых, таких как: Золотых [4], Орлов [11], Кипнис [5] и т. д. Однако количество ошибок, допускаемых судами в этой связи, особенно в отношении допустимости доказательств, свидетельствует о том, что эта проблема по-прежнему остается актуальной.
Требование допустимости, основанное на конституционном запрете использовать при осуществлении правосудия доказательства, полученные с нарушением закона (ч. 2 ст. 50 Конституции РФ), подчеркивает особенную социальную ценность процессуальной формы, что обязывает меня обратиться к некоторым проблемным моментам, связанным с оценкой сведений о фактах с точки зрения указанного свойства.
В развитие конституционных положений относительно допустимости доказательств законодатель подходит к решению этого вопроса достаточно императивно. В ч. 1 ст. 75 УПК РФ установлено, что доказательства, полученные с нарушением требований уголовно-процессуального закона, являются недопустимыми и не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться для доказывания любого из обстоятельств, предусмотренных ст. 73 названного Кодекса. Буквальное толкование указанной нормы приводит к выводу о безоговорочном признании доказательства, полученного с нарушением закона, недопустимым, не вдаваясь при этом в оценку существа нарушения.
Если основываться на этом императиве, то оценка допустимости доказательств с точки зрения процессуальной формы сводится лишь к установлению ее нарушения. То есть любое, пусть даже формальное, упущение в формировании доказательства уже означает отсутствие свойства допустимости. Такое изложение закона ограничивает усмотрение судьи в оценке доказательств и «размывает» принцип оценки по внутреннему убеждению, «подмешивая» к нему опять же свойства формальной оценки. В результате важнейшие для аргументации судебного решения доказательства исключительно по формальным основаниям нередко оказываются вне уголовного судопроизводства. Например, отсутствие подписи одного понятого, участвовавшего в осмотре места происшествия, может при таком подходе свести на нет результат всего следственного действия. Между тем этот процессуальный дефект еще не есть свидетельство того, что понятой в осмотре места происшествия не участвовал. Для признания обстоятельств, установленных при осмотре места происшествия, достоверными и допустимыми имеет значение не столько наличие или отсутствие подписи понятого, сколько его участие в осмотре и подтверждение в протоколе результатов осмотра. Нередко доказательства, установленные при первичном осмотре места происшествия, становятся главными доказательствами обвинения или же, наоборот, оправдания невиновного. Следовательно, формальное отсутствие подписи понятого в протоколе осмотра места происшествия можно компенсировать его допросом в суде по тем обстоятельствам, которые позволили бы принять решение о допустимости или недопустимости, а затем и достоверности сведений о фактах, указанных в этом протоколе.
Высказанная мной точка зрения в процессуальной науке не новшество. Она имеет среди ученых и сторонников, и противников. Например, ряд авторов, среди которых Мухин И. [9, с. 120–123] и Лобанов А. [7, с. 42–43], утверждают, что независимо от характера нарушений в уголовном судопроизводстве нельзя использовать доказательства с процессуальными издержками. Столь категоричная позиция объясняется желанием видеть процедуру собирания доказательств абсолютно свободной от процессуальных нарушений. Признание никчемности, бесплодности затраченных усилий на собирание доказательств с процессуальными нарушениями, считал В. М. Савицкий, ориентирует на позитивный результат в борьбе с фальсификацией. Только так, по его мнению, можно возродить, сохранить и приумножить у практических работников чувство ответственности за честь, здоровье и жизнь людей, оказавшихся в орбите правоохранительной деятельности [12, с. 57–59]. На первый взгляд подобная позиция известного ученого весьма привлекательна, особенно с точки зрения усиления ответственности работников следственных органов по отношению к выполняемым ими обязанностям. Но при более глубоком рассмотрении этой проблемы нетрудно заметить, что полное воплощение этой идеи в жизнь будет малопродуктивным и приведет к еще большей волоките в расследовании и судебном рассмотрении уголовных дел, необоснованному оправданию или обвинению.
На предварительном следствии вывод должностного лица, в производстве которого находится уголовное дело, особого решения о недопустимости соответствующего доказательства не требует [6, с. 115]. Такое доказательство не применяется в обоснование выводов, которые содержатся в итоговом уголовно-процессуальном документе, венчающем стадию предварительного расследования, то есть в обвинительном документе следователя или обвинительном акте дознавателя. Таким образом, это доказательство не входит в число подлежащих исследованию в судебном разбирательстве. Думается, что суд в стадии судебного разбирательства может возвратиться к оценке доказательства, признанного недопустимым органом расследования, и принять по этому вопросу другое решение, поэтому досудебное следствие не зря называют предварительным.
Доказательствами следует считать только такие сведения, которые были получены из предусмотренного законом источника. Если же сведения были получены из источников, не предусмотренных законом, то они не могут быть применены в обоснование выводов и решений по уголовному делу. Этого признака лишены и, следовательно, не могут быть признаны доказательствами: слухи, сведения, содержащиеся в газетных публикациях, телепередачах и т. д., а также информация, которая была получена в ходе проведения негласных оперативно-розыскных мероприятий, то есть без проверки их следственным путем [3, с. 6].
Сведения по уголовному делу добываются путем производства закрепленных в Уголовно-процессуальном кодексе процессуальных действий, порядок которых регламентирован уголовно-процессуальными нормами. Данная регламентация призвана осуществить достоверность данных, на основе которых разрешается уголовное дело. Например, если следователь произвел обыск/выемку без понятых, то он тем самым нарушил требование Уголовно-процессуального кодекса, и содержание протокола этого следственного мероприятия должно быть подвергнуто неразрешимым сомнениям.
Оценка достоверности доказательств. Проблема оценки доказательств судом с точки зрения достоверности приобретает особую актуальность в современном российском уголовном судопроизводстве. Это обусловлено тем, что до принятия УПК РФ достоверным признавалось такое доказательство, истинность которого не вызывает сомнений [11, с. 53]. Этим свойством подчеркивалось соответствие сведений о фактах реальной действительности. Таким образом, достоверное знание, полученное в результате уголовно-процессуального познания, приравнивалось к истине. Между тем существенным отличием УПК 2001 г. является тот факт, что истина больше не рассматривается как основная цель уголовного судопроизводства. Поэтому вряд ли можно раскрывать понятие «достоверность доказательства» через понятие «истина», как это делалось ранее. Думается, что здесь требуется иной подход.
Как справедливо полагают некоторые ученые, с учетом сегодняшних реальных возможностей уголовно-процессуального познания следует исходить из того, что достоверность доказательства — это прежде всего юридическая категория [1, с. 262]. Оценка, как мыслительный акт, представляет собой установление соответствия (несоответствия) объекта оценки заранее определенным критериям или требованиям. Следовательно, для того чтобы оценить доказательство с точки зрения достоверности, необходимо сформировать эти критерии, не забывая при этом процессуальный характер исследуемой категории. В качестве таковых в процессуальной науке предлагается рассматривать другие доказательства, имеющиеся в уголовном деле [10, с. 37]. То есть для того, чтобы суду установить, достоверно ли то или иное доказательство, его нужно сопоставить не с некой объективной действительностью, а с другими реально существующими доказательствами по делу. Соответственно, неопровергнутость доказательства другими доказательствами позволяет судить о его достоверности. Подобное решение поставленной задачи мне представляется вполне обоснованным, особенно учитывая принципиальное законодательное положение о том, что доказательства оцениваются судом по внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в деле доказательств (ч. 1 ст. 17 УПК РФ). Конечно, такой путь познания позволяет суду приступить к решению вопроса о достоверности доказательства только тогда, когда в судебном заседании уже исследовано достаточное количество других доказательств. В этом случае работает логический закон достаточного основания, в силу которого всякое утверждение может быть признано соответствующим действительности только тогда, когда оно имеет достаточное основание. Как в свое время писал В. Д. Арсеньев, нельзя решать вопрос о достоверности каждого отдельно взятого доказательства, а также недопустимо делать окончательные выводы об искомых по делу обстоятельствах на основе изолированной оценки отдельных доказательств [2, с. 148].
Таким образом, можно сказать, что доказательствами по уголовному делу могут являться фактические данные, которые получены из законного источника и имеют отношение к обстоятельствам, подлежащим установлению по любому уголовному делу. Данная формула имеет действительное практическое значение, с ее помощью можно определить доказательственную важность каждого материала, находящегося в уголовном деле; и отсутствие одного из признаков, перечисленных в этой формуле, будет говорить о том, что определенный материал, будь то документ или предмет, доказательством не является.
Отсутствие в законе определения понятий относимости, допустимости, достоверности и достаточности дает основание для порождения разных мнений в правовой литературе по вопросу содержания данных категорий. Отсутствует единство в их трактовке среди дознавателей и следователей, что также создает некоторые трудности. Достаточно споров в науке и на практике ведется по вопросу доказательственного значения материалов, которые были получены до возбуждения уголовного дела, и доказательств, которые были представлены защитником. Все перечисленные проблемы нуждаются в изучении, уточнении и переосмыслении.
Литература:
- Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 05 марта 2004 № 1 «О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» // БВС РФ. 2004. № 5.
- Аверин А. В. Истина и судебная достоверность (постановка проблемы). СПб., 2007.
- Арсеньев В. Д. Вопросы общей теории судебных доказательств. М., 1964.
- Борзов В. М., Костовская Н. В. Некоторые проблемные вопросы оценки доказательств судом // Мировой судья. 2012. № 11.
- Золотых В. В. Проверка допустимости доказательств в уголовном процессе. Ростов н/Д, 1999;
- Кипнис Н. М. Допустимость доказательств в уголовном судопроизводстве. М., 1995.
- Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный) / Г. Д. Агамов, Р. Х. Батхиев, Т. А. Боголюбова [и др.]; под ред. А. Я. Сухарева. 2-е изд., перераб. М.: НОРМА, 2013.
- Лобанов А. Оценка защитником допустимости доказательств // Законность. 1996. № 6.
- Михайловская И. Б. Настольная книга судьи по доказыванию в уголовном процессе. М., 2008.
- Мухин И. И. Объективная истина и некоторые вопросы оценки судебных доказательств при осуществлении правосудия. Л., 1971.
- Овсянников И. В. Проблема достоверности доказательств в доказательственном праве России // Современное право. 2004. № 7.
- Орлов Ю. К. Основы теории доказательств в уголовном процессе: Научно-практическое пособие. М., 2000.
- Савицкий В. М. Перед судом присяжных: виновен или не виновен? М., 1995.
- Архив Екатеринбургского гарнизонного военного суда 2003 г. // URL: http://egvs.svd.sudrf.ru/
