В статье рассмотрена динамика развития представлений о предмете хищения в рамках исторического развития общества и государства. Несомненно, что изучение данного вопроса всегда было актуально в связи с распространенностью данного вида преступления до сих пор, а также изменением и развитием экономической системы общества, увеличением способов, видов, предметов и т. д. хищения. Мы обязательно должны учитывать опыт предыдущих поколений правоведов, чувствовать и отслеживать тенденции развития правовой мысли о предмете хищения, чтобы не повторять прежних ошибок, но и не забывать прежнего положительного опыта. В этом и состоит важность исторического подхода к любому исследованию, в том числе правового.
Прежде чем приступать к исследованию термина «предмет хищения», стоит уделить внимание и понятию самого «хищения», так как между ними существует неоспоримая взаимосвязь.
Правовая наука не сразу пришла к термину «хищения», начиная с истоков государственности законодатель использовал различные термины, такие как «кража», «воровство», «похищение», «татьба». И во все времена не существовало закрепленного понятия «предмета хищения», чаще всего лишь разрозненные статьи могли сказать, на какие объекты социальной действительности было возможно преступное посягательство.
В целом правовая наука и законодательство сделали большой шаг вперед. Ведь на начальном этапе представления о самом хищении, о его объекте, предмете характеризовались большой степенью казуистичности.
Ф. Л. Морошкин писал, что «русская первоначальная юриспруденция есть собственно юриспруденция дъяческая. Дьяк или клерк — сие таинственное, дивное существо в истории законодательств» [1, с. 214]. И правда прослеживается тенденция, что долгое время юриспруденция носила скорее прикладной характер.
Российское уголовное право в своей официальной части начинается с Русской Правды — памятника законодательства XI-XII веков. Краткая редакция Русской Правды не содержала систему преступлений против собственности. Однако уже в этом документе различается тяжесть ответственности в зависимости от предмета преступного посягательства. Особо ценными предметами в то время считались холопы (которые не были субъектами права, а вещами своих господ [2, с. 44]), кони и другой скот. [3, с. 10] Что было продиктовано экономическим, социальным укладами того времени.
Среди предметов хищения чаще всего встречается движимое имущество (ладья, сено и т. д.), в том числе и живое имущество (конь, вол, чужая собака, ястреб и т. д.).
Насчет недвижимости в Русской правде сказано лишь в рамках помещения, где происходит кража (ст. 29).
Соборное Уложение 1649 г. трактует предметы собственности следующим образом: к ним относятся и хлеб, и сено в поле, рыба в чужом пруду или садке (XXI, ст. 89, 90). [3, с.17]
В Артикулах Воинских 1715 г. впервые появляется термин «преступление». Артикулы заменяют им характерные для Соборного Уложения и последующих законов статей термины «воровство», «вор», которые использовались для обозначения любого уголовно наказуемого деяния и лица, совершившего данное деяние. [4, с.320] Данный акт характеризуется большим количеством составов преступлений и ответственность дифференцировалась как по месту совершения хищения, и по предмету. «Кто украдет что из намету или палубов, в поле или походе, и в том будет пойман, оному отрезать уши и нос» — (арт. 188). «Кто церкви или иные святые месса покрадет или оных что насильно отъимет, також и тех, которые в обоз, крепости и городы всякой провиант привозят, оный имеет быть лишен живота, и тело его на колесо положено» (арт. 186). [3, с. 23]
Можно сделать вывод, что в то время отсутствовало обобщенное представление о понятии предмета хищения и его признаках. И нормы были направлены не на охрану хозяйственной сферы, в связи с другим построением экономических отношений в государстве.
Примерно до XIX века отсутствовало обобщенное представление о понятии предмета хищения и его признаках. И нормы были направлены не на охрану хозяйственной сферы, в связи с другим построением экономических отношений в государстве. Хозяйственные отношения стали охраняться лишь с XIX века. Государство начало всё активнее вмешиваться в экономическую среду общества. И. А. Клепицкий подчеркивал, что «древние и средневековые нормы о преступлениях, которые современным исследователем могут быть восприняты как хозяйственные, в действительности были направлены на охрану частных прав (напр., прав кредиторов), религиозных ценностей, благосостояния населения, но никак не хозяйственных отношений в их комплексе». И с данным утверждением нельзя не согласиться.
Анализируя «Уложение о наказаниях уголовных и исправительных» от 1 мая 1846 года, который действовал до Социалистической революции 1917 года, нельзя не обратиться к воззрениям И. Я. Фойницкого по вопросам хищения. Прежде всего, И. Я. Фойницкий предложил выделить посягательства на имущество в единую группу. Он считал, что имущество есть лишь «объект преступных посягательств не само по себе, ...а лишь как конкретный предмет юридического господства человека, как одна из частей его правовой сферы». Изучая мнения этого ученого-правоведа, можно прийти к выводу, что преступная деятельность направлена не против самого права на имущество, а против правовых отношений лица к этому имуществу или его частям. [5, с. 158]
Начало XX века кроме всего прочего ознаменовалось и совершенствованием уголовного законодательства в части хищения. Начала выделяться однородная группа посягательств на чужое имущество: кража, мошенничество, грабеж и разбой, объединенные в Уложениях от 1845 и 1903 года в родовое понятие «похищение» [6, с. 19].
В советской науке существовало мнение, что объектом хищения выступает непосредственный предмет, на который оказывается воздействие, то есть соответствующее имущество. Данная точка зрения принадлежит А. А. Пионтковскому. Однако в преступлениях против собственности имущество выступает лишь как предмет хищения. И отождествлять предмет с объектом — ошибочно [7, с. 312–313]. Объект преступления стоит поминать как общественные отношения, на которые посягает преступник, совершая противоправные действия. Предмет же хищения — это всего лишь вещь, например объект материального мира. Так что их отождествление, по моему мнению, невозможно, ведь таким образом будет нарушено и приведено в состояние хаоса понимание направленности преступного умысла, тяжесть совершенного деяния и т. п.
Советская модель материалистична, современная же, повинуясь техническому, экономическому развитию, уже не воспринимает предмет хищения, как только материальную вещь.
Наиболее частое определение предмета хищения в советский период представляло собой следующее: «предметом преступления, как при краже, так и при других преступлениях против личной собственности, является чужое движимое имущество» [8, с. 10]. Данное определение, уже неактуальное в наши дни, как не обладающее достаточной полнотой, вполне отвечало запросам того времени.
М. Нельфер попытался обосновать, что энергия обладает всеми признаками предмета хищения, [9, с. 48] свои слова он обосновывал зарубежной практикой подкрепив, где в качестве предмета кражи рассматривались различные виды энергии (электрической, тепловой и др.), за пользование которой взимается плата.
Можно сделать заключение, что России законодательство и правовая наука о предмете хищения получила своё наибольшее развитие именно в советский период.
Но лишь на рубеже 90-х годов XX века в России была проведена экономическая реформа, которая полностью перестроила систему хозяйства, построенную на началах социалистической собственности и государственном планировании. Так было положено начало свободного экономического рынка, существующего до сих пор. И данная реформа вызвало как свое следствие и изменения уголовного законодательства, дав новый виток также и развитию уголовно-правовой науки. Однако стоит признать, что в целом в России всё ещё предмет хищения рассматривается по большей части со стороны его овеществленности, если сравнивать с опытом зарубежных стран, где например энергия ещё в XX веке рассматривалась как предмет хищения. Я считаю, что для поддержания развития экономики страны, охраны прав граждан, законодательство должно избавиться от тенденции всеобщего овеществления предмета хищения.
Литература:
- Морошкин Ф. Л. Об участии Московского университета в образовании отечественной юриспруденции // Ученые записки Императорского Московского университета. — 1834. — № 8. — С. 210–215.
- Чернявская Т. А. Русская Правда с комментариями. — Н. Новгород: 1995. — 56 с.
- Устинов В. С. Российское уголовное законодательство об ответственности за преступления против собственности (история и концепция). — Н. Новгород: 1998. — 267 с.
- Маньков А. Г. Российское законодательство XX-XI веков. Т. 4. Законодательство периода становления абсолютизма. — М.: 1986. — 512 с.
- Фойницкий И. Я. Курс уголовного права: Часть Особенная. Посягательства личные и имущественные. — СПб.: 1901. — 446 с.
- Попов И. А. Уголовно-правовые и криминологические аспекты краж в условиях экономической и правовой реформы / Диссертация. — Калининград: 2000. — 263 с.
- Пионтковский А. А., Ромашкин П. С., Чхиквадзе В. М. Курс советского уголовного права: Государственные преступления и преступления против социалистической собственности. В 6-ти томах: Часть особенная. Т. 4. — М.: Наука, 1970. — 432 с.
- Гельфер М. А. Преступления против личной собственности граждан. Учебное пособие. — М.: РИО ВЮЗИ, 1987. — 38 с.
- Гельфер М. О квалификации незаконного пользования электрической и другой энергией // Социалистическая законность. — 1983. — № 8. — С. 48–49.
