В статье рассматривается процесс становления и развития юридической ответственности за мошенничество: от древнего Рима до 18 века. Основой исследования выступают источники российского права XVI-XX вв., а также взгляды отечественных и зарубежных правоведов.
Ключевые слова: мошенничество, деликт против собственности, карманная кража, обман, злоупотребление доверием
Для понимания современной ситуации в сфере проявления такого преступления как мошенничество, выявления тенденций его развития необходимо дать ретроспективный анализ мошенничества.
Реализация принципа историзма — это уважение к прошлому, которое подразумевает отыскание и адекватное восприятие его ценностей. Претворение в жизнь данного принципа позволяет раскрыть тенденции исторического процесса, сформулировать рекомендации практического характера. Ведь как писал лорд Г. Болингброк, «история — это философия, которая учит нас с помощью примеров» [1, с. 11].
Как считали древнеримские юристы, любое преступление совершается или путём насилия, или путём обмана. Данные способы преступлений охватили различные сферы общественной жизни, включая имущественную, и в течение уже многих веков являются двумя самыми часто встречающимися способами и формами преступного поведения [2]. При всём том, в римском праве основной деликт против собственности — furtum (воровство) расходился в современном понимании и с кражей, и с мошенничеством, и с присвоением. Его содержание было объемнее: это был деликт против имущественных прав вообще.
Отличительной чертой мошенничества являются два альтернативных способа совершения указанного преступления, а именно — обман и злоупотребление доверием.
Обман как способ завладения имуществом был известен еще законодателям Древнего Рима, которые четко определяли мошенничество, дифференцировали его на виды. Dolus, обман, мошенничество вошел в ряд деликтов со времени введения претором и известным юристом Аквилием Галлом в 66 г. до н. э. инфамирующего иска, который был направлен на простое возмещение причиненного обманом вреда [3, с. 316]. Порой для избежания инфамирующих последствий этого иска, иск инфамирующий заменялся простым actio in factum (иском, основанным на описании фактических взаимоотношений сторон).
По причине недостаточной определенности понятия инфамирующего иска под это понятие подводили довольно разнообразные отношения, и данный вид иска зачастую использовался юристами в случаях, когда затруднительно было подобрать другой подходящий иск [3, с. 317]. Таким образом, мошеннический обман в данный период времени хоть и определялся как самостоятельный вид обмана, но не отличался при квалификации от иных преступлений, совершаемых в какой-либо мере с помощью обмана. Следовательно, мошенничество на данной стадии еще в полной мере не образует автономно существующего деяния.
В Русском государстве мошенничество как самостоятельный вид преступления появляется гораздо позже. Мошенничество — это преступление цивилизованное, которое возникло в ряду наказуемых деяний лишь при существенном развитии экономического оборота. Указанные посягательства зарождаются и получают распространение по мере развития договорных отношений, экономическую основу которых составляют общественное разделение труда, господство обмена и товарно-денежных отношений, развитие торговли [4, с. 9].
Первое закрепление корыстного злоупотребления доверием, которое каралось в уголовном порядке, находим в ст. 47 Пространной редакции Русской Правды (XI–XII вв.), где говорилось, что «человек, который обманом получил деньги и пытался скрыться в другой земле, не может пользоваться доверием, так же, как и вор [5, с. 69]. Понятие мошенничества отсутствовало в данном законодательном акте, что свидетельствует лишь о первоначальном этапе понимания данного преступления российскими законодателями.
Дальнейшее закрепление мошенничества в качестве преступления датируется 1550 годом. Именно в этом году Судебник Ивана Грозного впервые в ст. 58 затронул понятие мошенничества, способом совершения которого и до настоящего времени остается обман.
Преимущественно, в этот период противоправными признавались и наказывались обманы в долговых отношениях, торговые обманы в качестве и количестве продаваемых товаров, скоморошество, игра в карты, лодыги, шахматы, лжесвидетельство и другое [2].
Профессор И. Я. Фойницкий считал, что Судебник 1550 года под мошенничеством понимает не современное значение этого понятия, а карманную кражу. Ведь этимологически понятие «мошенничество» образуется от слова «мошна», что на старорусском языке означает «карман, сумка для денег». Под мошенничеством подразумевалась ловкая кража из такой сумки [6, с. 178]. Следовательно, обман использовался для облегчения совершения «татьбы — кражи», т. е. и в данном правовом акте обман как способ совершения мошенничества не приобретает самостоятельного значения.
Следует также учитывать, что законодатель того времени не мог сразу просто так установить общие начала наказуемого обмана, так как таким изменением он открыл бы «широкое поле для ябедничества и доносительства, которое было бы чрезвычайно опасно ввиду неокрепших ещё в судах разумных состязательных процессуальных принципов, да и ход исторического развития не позволял этого сделать» [7, с. 54].
Позднее ответственность за мошенничество была установлена Соборным уложением 1649 года. Состав мошенничества был закреплен в данном нормативном акте, однако способ совершения раскрыт не был. Понятие его автоматически понималось таким же, как в Судебнике 1550 г. Здесь значительно усилено наказание за совершение этого преступления, впервые появляется за это деяние наказание в виде лишения свободы [8, с. 91].
18 век привнёс в историю русского уголовного права два направления относительно признания обмана уголовно-наказуемым деянием: а) обман охватывается мошенничеством как общее понятие; б) в уголовном законодательстве существуют самостоятельные случаи обмана ввиду их исторического происхождения.
Доказательством этого является Указ Екатерины II от 3 апреля 1781 г. «О суде и наказании за воровство разных родов и о заведении рабочих домов», в котором вводились три вида корыстных имущественных преступлений: воровство-кража, воровство-мошенничество и воровство-грабёж. Мошенничеством охватывалось:
а. карманная кража на торгах или в многолюдных собраниях;
б. внезапное похищение чужого имущества, рассчитанное на ловкость деятеля, а не на испуг потерпевшего;
в. завладение имуществом посредством обмана.
Бесспорная ценность данного законодательного акта состоит в том, что в нём упоминается, хотя и в качестве альтернативного, такой сущностный признак мошенничества, как обман [9, с. 75].
Постепенно теория нормального благоразумия, согласно которой во всяком обществе встречаются лживые уверения, до того вошедшие в обычай, что им никто не верит, подменяется теорией индивидуального благоразумия, или обязательной личной осмотрительности. Суть последней заключается в том, что обман надлежит связывать с личностью самого обманутого, а не с нравами и обычаями среды, где обман происходил. Иначе обман, от которого можно было бы уберечься при обычной для потерпевшего осмотрительности, не должен быть наказуем [10, с. 23].
Данная теория была предложена немецким учёным-юристом Генером, который предполагал, что требование уголовного наказания за мошенничество, когда обманутому лицу причиняется ущерб вследствие его доверчивости и небрежности к собственным интересам, может быть объяснено лишь смешением начал уголовного права и морали. При формировании данной теории были положены известные формулы древнеримского права: «Законы служат тем, кто бодрствует, а не дремлет»; «Право пишется лишь для бдящих, заботящихся о своих интересах» [10, с. 31].
Важной особенностью имущественного обмана также следует признать смещение корыстной цели в сторону получения виновным имущественной выгоды. При обмане деятельность лица была связана с введением в заблуждение потерпевшего, причём обманщик должен был сам ввести лицо в заблуждение или, по крайней мере, укрепить его в нём. Имущественный ущерб также являлся неотъемлемым признаком наказуемого обмана, однако не всегда и не везде [11, с. 76].
В последующем законодатель стабильно выделяет мошенничество как самостоятельный вид преступления против собственности и детально прописывает отдельные его характеристики. Так, в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. законодатель довольно подробно регулирует состав мошенничества как вид преступного посягательства против собственности. Эти вопросы находят отражение в Разделе двенадцатом «О преступлениях и проступках против собственности частных лиц» в Главе третьей «О похищении чужого имущества» Уложения о наказаниях уголовных и исправительных. Необходимо обратить внимание, что конструкция состава мошенничества в дальнейших, после издания Уложения в 1845 г., редакциях практически не менялась, и, учитывая, что нормы Уголовного уложения 1903г. о преступлениях против собственности так и не было введено в действие, можно констатировать, что состав мошенничества, сформулированный в 1845г., сохранялся до падения империи в 1917 г. [12, с. 68].
Таким образом, исторический опыт развития и становления системы уголовного законодательства показывает, что представления об уголовно-правовом понятии мошенничества неоднократно менялись, образовав ряд научно-теоретических и практических проблем.
На всём протяжении исторического развития изменения в экономической сфере приводили к существенному усложнению имущественных отношений. Расширение сферы жизнедеятельности общества в свете новых социально-экономических условий в России повлекло за собой появление нетрадиционных форм мошенничества, что потребовало их осмысления и совершенствования правоприменительной практики. Делается логичный вывод, что понятие мошенничества — сложное, безусловно требующие научного исследования. Ретроспективный анализ даёт возможность проанализировать истоки этого понятия и выявляет новые возможности для его осмысления.
Литература:
- Болингброк Г. Письма об изучении и пользе истории. М. 1978. — С. 11. [Электронный ресурс] — URL: http://www.twirpx.com/file/907772/.
- Хилюта В. В. Мошенничество в историко-правовом аспекте // Вестник ТИСБИ. 2008. № 2. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.law.edu.ru/doc/document.asp?docID=1299666 (дата обращения: 23.01.2017).
- Покровский И. А. История Римского права. СПб: издательско-торговый дом Летний сад. 1999, 527 с.
- Безверхов А. Г. Имущественные преступления. Самара: Издательство «Самарский университет» 2002. 359 с.
- Российское законодательство X–XX веков: в 9 томах. Т. 1. Законодательство Древней Руси. М., 1984. 432 с.
- Фойницкий И. Я. Мошенничество по русскому праву: Сравнительное исследование. СПб.: Лань, 2014. 549 с. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: https://e.lanbook.com/book/46357.
- Таганцев Н. С. Русское уголовное право: Лекции: Часть общая. В 2 т. Т. 1. М., 1994.
- Упоров И. Первое законодательное закрепление тюремного заключения как наказания в российском праве // Государство и право. 1998. № 9. С. 86–91.
- Кочои С. М. Ответственность за корыстные преступления против собственности. Учебно-практическое пособие / Кочои С. М. — 2-е изд., доп. и перераб. — М., 2000. — 288 c.
- Елисеев С. А. Преступления против собственности по Уголовному уложению 1903 г.// Сибирский юридический вестник. 2001. № 4. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://law.isu.ru/ru/science/vestnik/index. html (дата обращения: 23.01.2017).
- Клепицкий И. А. Мошенничество и правонарушения гражданско-правового характера // Законность. 2012, № 3.
- Лукин В. К., Хуако Х. Ш. Хищение имущества в форме мошенничества в истории России // Вестник КСЭИ. 2015. № 4. С. 68.
