Исторические аспекты понятия должностного лица в российском уголовном законодательстве



Ни один состав преступления как в настоящее время, так и прошедшие годы, не мыслим без такого его обязательного элемента как субъект преступления. Преступления, отнесенные законодателем к главе 30 УК РФ, принято называть должностными. И это справедливо, ведь такие общественно опасные деяния посягают на нормальную деятельность аппарата власти и совершаются должностными лицами. Однако стоит отметить, что законодатель нигде не дает и напрямую не использует термина «должностные преступления». Тем не менее исторически проблему данной категории преступлений в нашей стране можно проследить еще со времен Древней Руси, когда князья делегировали часть своих управленческих полномочий военачальникам, тем самым начав процесс развития и расширения системы государственного управления [1, с. 7].

Прослеживая историю, нужно отметить, что в повседневной жизни имеет место ситуация, при которой общественные отношения развиваются столь быстро, что законодатель не успевает своевременно отреагировать и создать новую норму права для регулирования нового порядка. То же самое произошло и с понятием «должностное лицо», а, вернее, с его сущностью, которая с течением времени претерпела кардинальные изменения. Не всегда рассматриваемое понятие соответствовало его фактическому пониманию. Причиной тому можно назвать, прежде всего, такие политические и социально-экономические преобразования в обществе, как появление новых субъектов правоотношений, органов местного самоуправления. Закрепленный в тексте закона термин должен являть собой не просто нормативно закрепленную оболочку общественных отношений, но, в первую очередь, соответствовать требованиям действительности. Поэтому неудивительны изменения, произошедшие с исследуемым понятием «должностное лицо» с течением времени.

Первые упоминания о должностных преступлениях датируются еще записями в архивах Древнего Вавилона [2, с. 30]. В отечественной же истории становления понятия «должностное лицо» можно выделить следующие этапы:

1. до второй половины XIX в. наблюдается отсутствие в уголовном законодательстве какого-либо общего понятия «должностного лица» как субъекта должностных преступлений. Окончательное решение о степени вины и наличии в деянии лица квалифицирующих признаков полностью отдавалось на усмотрение суду, поэтому существовала возможность при одних и тех же обстоятельствах выносить различные решения. Однако предпринимаются первые попытки дать доктринальное определение указанному понятию.
2. 1885–1922 гг. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1885 г. хотя и определяло круг преступного поведения и устанавливало уголовную ответственность за совершение преступления, но устанавливало предельно расширительное толкование понятия «должностное лицо», приравненного к понятию «служащий». Так, Р. Гоувальт просто перечислил всех служащих царской государственной службы, являющихся, по его мнению, должностными лицами [3, с. 44–46]. В основу был положен материальный признак — материальная ответственность лица за вверенное ему общественное или государственное имущество. Таким образом, должностным признавалось всякое лицо, которое пользуясь занимаемой должностью могло посягнуть на наиболее значимые общественные отношения, затрагивающие интересы государственной власти.

В Уголовном Уложении 1903 г. законодателем были предприняты попытки ограничить круг лиц, признаваемых «служащими», за счет выделения признаков лица как специального субъекта преступлений против государственной и общественной службы и определения исчерпывающего перечня. Российское уголовное законодательство указывало на необходимость признания лица представителем власти: «лицо, несущее обязанности по службе государственной или общественной», где представитель власти — это лицо, предписания которого являются обязательными для граждан, учреждений, предприятий или организаций. Функции представителей власти могли быть различными, но компетенция предполагалась единая — полномочия властного характера, при осуществлении указанных функций служащими обязанности должны быть возложены на них в установленном законом порядке («лицо, несущее обязанности» или «исполняющее временно»). К ним относились: должностные лица, полицейские стражи, иные стражи или служители; лица сельского или мещанского управления.

Таким образом, в статьях Уголовного Уложения 1903 г. должностные лица определялись как лица, постоянно или временно осуществляющие управленческие функции в качестве представителей власти, несущих государственную или общественную службу;

3. 1922–1949 гг. — впервые произошло законодательное закрепление понятия должностного лица как специального субъекта. Изначально в УК РСФСР 1922 г. под ними понимались «лица, занимающие постоянные или временные должности в каком-либо государственном (советском) учреждении или предприятии, а также в организации или объединении, имеющем по закону определенные права, обязанности и полномочия в осуществлении хозяйственных, просветительных и других общегосударственных задач». Таким образом, акцент законодатель ставил на таких критериях, как занятие должности именно в государственном учреждении, предприятии, организации либо объединении, а также осуществление общегосударственных задач.

УК РСФСР 1926 г. была предпринята попытка еще улучшить юридическую технику рассматриваемого понятия. Однако признаки должностного лица претерпели незначительные изменения. Определение стало выглядеть следующим образом: согласно примечанию к ст. 109 под должностными лицами понимались лица, занимающие постоянные или временные должности в государственном (советском) учреждении, предприятии, а равно в организации или объединении, на которые возложены законом определенные обязанности, права и полномочия в осуществлении хозяйственных, административных, профессиональных или других общегосударственных задач. Однако включение законодателем такого признака как «выполнение лицом профессиональных задач» вновь неоправданно расширило круг попадаемых под такое определение лиц. Фактически любое лицо, даже рядовой работник, мог быть отнесен к должностному лицу. Таким образом, привлекать к уголовной ответственности за должностные преступления было возможно даже лиц, не наделенных властными полномочиями. Однако тот, кто не наделен никакой властью, совершенно очевидно, не может ни злоупотребить ею, ни ее превысить. По мнению В. А. Лобырева, такая ситуация привела к необоснованному расширению границ объекта, охватывающего такие общественные отношения, которые возникли вне деятельности органов государственной власти [4, с. 22].

Таким образом, на данном этапе становления понятия «должностное лицо» наблюдается противоборство расширительного и ограничительного толкований в развитии рассматриваемого понятия;

4. 1949-начало 90-х гг. XX в. — просматривается принципиальная победа ограничительной тенденции. Происходит сужение перечня функций от общегосударственных до административно-хозяйственных и организационно-распорядительных. Таким образом, большинство правоведов выделяло категорию должностных лиц, исходя из характера выполняемых ими функций, входящих в круг их полномочий. В качестве второго критерия, определяющего сущность должностного лица, законом выделялось место его службы.

УК РСФСР 1960 г. в примечании к ст. 170 определил, что «под должностным лицом понимаются лица, постоянно или временно осуществляющие функции представителей власти, а также занимающие постоянно или временно в государственных или общественных учреждениях, организациях или на предприятиях должности, связанные с выполнением организационно-распорядительных или административно-хозяйственных обязанностей, или выполняющие такие обязанности в указанных учреждениях, организациях и на предприятиях по специальному полномочию».

Благодаря этому определению, из круга лиц, признаваемых должностными, можно было исключить тех, кто просто выполнял профессиональные задачи (рабочих, врачей, сторожей и т. д.), т. е. отграничить указанных лиц от иных категорий служащих. Однако законодатель не раскрыл содержание самих осуществляемых функций, поэтому на практике возникли проблемы с верной квалификацией.

Основным признаком представителя власти, как выделенной категории должностных лиц, признавалось наличие у лица властных полномочий по отношению к лицам, не находящимся от него в служебном подчинении;

5. с начала 90-х гг. XX в. — начало процесса переосмысления данного понятия с учетом коренных изменений законодательства о государственной службе [4, с. 67]. В конечном счете разъяснения Пленума Верховного Суда СССР 1990 г. позволили получить единообразное понимание субъекта должностных преступлений, в т. ч. представителя власти, а также содержания его обязанностей.

По мнению А. В. Бриллиантова и Е. Ю. Четвертаковой, с 1996 г. к дефиниции должностного лица могли быть отнесены только служащие, представляющие государственную или муниципальную власть и осуществляющие в пределах своей компетенции управленческие или властные функции [1, с. 35].

Несомненно, каждое последующее определение «должностного лица», дававшегося законодателем, является более точным и совершенным, чем предыдущее. Однако и в настоящее время понятие все еще претерпевает изменения. В данном законодателем в ст. 285 УК РФ определении дана общая характеристика должностного лица, из которой можно выделить несколько групп признаков, позволяющих отнести лицо к должностному:

1. характер выполняемых лицом функций (полномочий и обязанностей);
2. правовое основание наделения его этими функциями;
3. принадлежность (характеристика) тех органов, учреждений, в которых трудится лицо.

Таким образом, в соответствии с примечанием к ст. 285 УК РФ субъектами преступлений главы 30 могут быть:

1. лица, которые в первую очередь постоянно, временно или по специальному полномочию осуществляют функции представителя власти;
2. лица, которые постоянно, временно или по специальному полномочию выполняют организационно-распорядительные, административно-хозяйственные функции в перечисленных уголовным законом местах.

С признанием существования в нашей стране частной собственности, неслучайным стало указание законодателем в примечании к ст. 285 УК РФ мест служебной деятельности должностных лиц. Действительно, впервые определение места служебной деятельности, как одного из критериев отнесения или не отнесения лица к должностным, стало необходимым с признанием в России частной собственности. Именно этот критерий позволяет при квалификации преступлений разграничить должностное лицо с лицом, выполняющим управленческие функции в коммерческой или иной организации. Стоит отметить, что к последним новеллам российского уголовного закона можно отнести дополнение примечания 1 к ст. 285 УК РФ и расширение законодателем мест, в которых должностные лица могут выполнять свои функции. Указанное новшество можно объяснить с точки зрения расширения круга лиц, обладающими признаками, рассмотренными выше. Ведь действительно такие лица частично действуют, принимают некоторые решения (в т. ч. и материальные) от лица государства. Таким образом, например, при злоупотреблении полномочиями лицом, работающим на государственном предприятии, страдает в первую очередь авторитет государства перед лицом различных хозяйствующих субъектов и граждан, что в свою очередь влечет необходимость рассмотрения подобного преступного деяния в рамках главы 30 УК РФ.

Однако стоит отметить, что существующее на данный момент определение должностного лица является одним из наиболее дискуссионных, содержит в себе коллизии и не дает четкого понимания всех его аспектов, что непременно отмечается учеными. Приведем некоторые мнения.

Например, теоретики права выражают необходимость выделения такой категории лиц, которые не являются должностными с точки зрения действующего закона, но выполняют юридически значимые действия. В своих постановлениях Пленум Верховного Суда уже не первое десятилетие признает и выделяет таких лиц, относя их к должностным. Таким образом, практика уже давно ориентирована на то, что организационно-распорядительные функции искусственно расширены. Тем не менее ученые предлагают не только в разъяснениях высшей судебной инстанции, но и законодательно их закрепить, т. е. формулировку определения должностного лица привести в соответствие с реалиями действительности. Было бы логично так изложить понятие, чтобы законодательно было понятно отнесение лиц, выполняющих юридически значимые действия, к числу должностных. Так, например, Н. А. Егорова выделяет две категории функций представителя власти: функции публичной власти и иные публичные функции (например, члены военно-врачебных комиссий — при медицинском освидетельствовании граждан и вынесении заключений; врачи, выдающие листы временной нетрудоспособности; члены ГАК, ГЭК и преподаватели вузов — при выставлении оценок на экзаменах, зачетах, защите курсовых работ и т. п.) [5, с. 46].

Таким образом, необходимо не просто формально учитывать вид службы, в которой представитель власти как специальный субъект осуществляет свою деятельность, но и публичный характер осуществляемых им функций, их прямую или опосредованную связь с функциями самого государства.

Помимо этого, логичным явилось бы распространение акцента на выполняемой лицом функции на все понятие «должностное лицо», а не только на отдельно взятый аспект должностного лица — функцию представителя власти, как это отмечено у Н. А. Егоровой.

Таким образом, практика показывает, что понятие «должностное лицо» «переросло» определение, закрепленное в законе, поэтому вновь назрели предпосылки для законодательных нововведений. Например, государственные и муниципальные служащие, которые не обладают перечисленными признаками должностного лица, а соответственно к таковым не относятся, несут уголовную ответственность по статьям главы 30 УК РФ, но только в специально предусмотренных соответствующими статьями случаях. То есть если лица не обладают ни организационно-распорядительными, ни административно-хозяйственными функциями, то только наличие правовых последствий превращает действия этих лиц в юридически значимые, а полномочия становятся организационно-распорядительными.

Также стоит согласиться с позицией исследователей, которые полагают, что создание унифицированного понятия «должностное лицо» для всех областей права приведет к восполнению пробелов в самом определении и поможет ликвидировать противоречия в законодательстве [6, с. 441]. Изучение же истории становления того или иного понятия во многом помогает исследователям, и законодателям в частности, избежать возможных ошибок в дальнейшем.

Таким образом, проследив историю, можно сделать вывод, что понятие «должностное лицо» трансформировалось в соответствии с изменением общественных отношений, отношений в сфере государственного управления (в т. ч. передачей государством части своих функций иным субъектам права), т. е. с тем, какой круг лиц наделялся, обладал полномочиями действовать от лица государства и соответственно использовать свое положение. Этот круг расширяется и по сей день, следовательно, и само понятие продолжает изменяться.

Литература:

1. Бриллиантов А. В. Должностное лицо в уголовном законодательстве России и зарубежных стран. — М.: Проспект, 2014. — 192 с.
2. Бурлаков А. В. Историко-правовой анализ борьбы с должностными преступлениями // Современное право. — 2005. — № 12. — С. 30–35.
3. Исаев И. А. История государства и права России. — М.: Юристъ, 2008. — 797 с.
4. Лобырев В. А. Субъект должностных преступлений: уголовно-правовой и криминологический аспекты: дис. канд. юрид. наук: 12.00.08 / Лобырев Вячеслав Александрович. — Ростов-на-Дону, 2005. — 186 c.
5. Егорова Н. А. Управленческие функции специального субъекта преступления (уголовный закон, теория, судебная практика) // Уголовное право. — 2007. — № 2. — С. 45–49.
6. Кузнецов А. П. Дефиниция «должностное лицо» в международном праве и российском законодательстве // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке: материалы IX Международной научно-практической конференции 26–27 января 2012 г. — 2012. — № 6. — С. 438–443.