Права человека – это высшая ценность, признаваемая как отдельными государствами, так и всеми государствами на международном уровне. Государства стремятся обеспечить реализацию и защиту прав каждого человека, будь это преступник или потерпевший, психически здоровая личность или человек, страдающий заболеванием психики. Но сегодня происходит нарушение прав пострадавшего человека в одной из областей уголовных и уголовно-процессуальных отношений вследствие несовершенства законодательства – в сфере принудительных мер медицинского характера. Пострадавшие личности не могут реализовать свои права в уголовном и гражданском процессе, не имеют возможности осуществить самозащиту. Ущемление их прав может возникнуть при расследовании уголовных дел в отношении душевнобольных. Это связано с тем, что потерпевшими в Российской Федерации являются исключительно личности, пострадавшие от преступлений, но граждане могут пострадать и от общественно-опасных деяний, запрещенных уголовных законом, совершенных невменяемыми субъектами. Их статус как потерпевших, а также их правомочия как жертвы противозаконного деяния, не установлены.
В процессе рассмотрения уголовных дел о применении к личностям принудительного лечения также возникает немало проблематичных вопросов в обеспечении и защите прав самого психически нездорового человека, который преступил закон, но совершил это безвиновно в силу состояния невменяемости, в связи с тем, что Уголовно-процессуальный закон также не прописал права такого субъекта. Это обстоятельство указывает на пробел в законодательстве, так как права составляют существенную часть статуса участников уголовного судопроизводства.
Данный факт полностью подтвердил Конституционный суд РФ в постановлении от 20 ноября 2007 года №13-П, указав, что такому гражданину, как подозреваемому и обвиняемому по уголовному делу, предъявляется совершение запрещенного УК РФ деяния, поэтому, хотя оно и не привлекается к уголовной ответственности, ему должны обеспечиваться равные с другими лицами, в отношении которых осуществляется преследование, процессуальные права. Тем более, что, как следует из УПК Российской Федерации, до получения результатов судебно-психиатрической экспертизы человек, который был ей подвергнут, по своему статусу являлся обвиняемым или подозреваемым. Таким образом, он уже обладал соответствующими процессуальными правами вышеуказанных субъектов. В связи с этим, 20 ноября 2007 года Конституционный Суд РФ постановил: признать не соответствующими Конституции РФ 8 статей УПК РФ, регулирующих производство о применении принудительных мер, так как их положения не позволяют лицам, в отношении которых осуществляется производство о применении недобровольного лечения, лично знакомиться с материалами уголовного дела, участвовать в судебном заседании при его рассмотрении, заявлять ходатайства, инициировать рассмотрение вопроса об изменении и прекращении применения указанных мер и обжаловать принятые по делу решения [1].
Данное правило было воспринято российским законодателем из постановления Европейского суда по правам человека от 20.10.2005 по делу «Романов против России» [2, С.3]. Поводом к рассмотрению дела стала жалоба гражданина Российской Федерации на то, что он, как лицо, которому были назначены принудительные меры медицинского характера, не имеет право обжаловать решение суда о применении, продлении недобровольного лечения, не имеет возможности инициировать рассмотрение вопроса о его прекращении и неправомерно лишен права на самостоятельное обращение в суд за защитой своих прав.
Предписания Конституционного суда сразу были реализованы судами РФ на практике. Так, в Определении Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда РФ от 25.12.07 года №18-О07-57 было сказано: лицо, в отношении которого ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера, должно обеспечиваться равными процессуальными правами с подозреваемыми, обвиняемыми. Поэтому Верховный суд отменил решение нижестоящего суда о применении принудительной меры как незаконное, необоснованное и несправедливое, поскольку постановлением судьи Краснодарского краевого суда от 6.09.07 года в отношении П. без его участия и без выяснения возможности его участия в судебном заседании была назначена повторная экспертиза, после назначения экспертизы рассмотрение дела было продолжено без участия П. и без решения о дальнейшей судьбе дела в отношении него[3, С.16].
Таким образом, действующее законодательство, проявляя человечность, заботу, уважение, наделило психически нездоровых граждан, преступивших закон, широким кругом прав, но на наш взгляд, некоторыми правами их наделять нецелесообразно, поскольку в силу своего психического состояния они не могут понимать их смысл, пользоваться ими и осознавать правовые последствия, возникающие в результате их использования. Кроме того, закрепив права психически нездоровых личностей, законодатель не усмотрел необходимости в одновременном регламентировании прав жертв их преступных деяний, что является неприемлемым в современном правовом государстве, закрепляющем равенство прав и свобод человека и гражданина, их соблюдение и защиту. По нашему мнению, наличествующая проблема является огромным пробелом в ныне действующем законодательстве. Данная ситуация диктует необходимость корректировки Российского законодательства.
Существующими проблемами в сфере правового положения, обеспечения и защиты прав психически больного человека занимаются многие специалисты. Так, необходимость предоставления этому участнику процесса конкретных прав может быть объяснена, с точки зрения П. А. Колмакова, следующими положениями. Рассматриваемое лицо является полноправным участником уголовного судопроизводства, имеющим свой интерес в деле, а, как известно, субъективными правами обладают все участники судопроизводства, независимо от их правового положения. Кроме того, с момента установления факта психического расстройства во время совершения общественно опасного деяния или до вынесения судом соответствующего постановления это лицо практически лишено возможности отстаивать законные интересы, если в самом законе не определены правила его возможного поведения. Он предлагает собственную разработку их прав[4, С.86]: 1)знать, совершение какого общественно-опасного деяния ему инкриминируется; 2) получать копию постановления о прекращении уголовного дела или направлении уголовного дела в суд для применения принудительной меры медицинского характера; 3) представлять доказательства; 4) заявлять ходатайства и отводы; 5) давать показания и объяснения по обстоятельствам дела; 6) пользоваться помощью переводчика бесплатно; 7) иметь защитника и другие правомочия. Полагаем, что представленная им редакция прав является обоснованной и детально разработанной.
Вместе с тем, мы хотим добавить, что равными процессуальными правами должны быть наделены и потерпевшие в данных делах, о чем мы подробно указывали выше в данной работе. В законодательстве должен быть закреплен их статус как стороны, противоположной стороне защиты в уголовном деле, иначе пострадавшие граждане останутся вне охраны государства, не буду иметь возможности защитить свои права.
Некоторые исследователи считают целесообразным распространить на психически нездоровых субъектов все права, которыми обладают обвиняемые и подсудимые в уголовном деле, и предлагают закрепить в Уголовно-процессуальном кодексе РФ положение о том, что они обладают всеми правомочиями указанных лиц.
Не соглашаясь с данной точкой зрения, мы полагаем, что в связи с особенностями правового положения душевнобольных граждан в уголовном, гражданском процессе, спецификой их личности, круг прав и обязанностей должен быть сходным, но не идентичным объему прав и обязанностей виновных лиц, представших перед законом и судом. Несомненно, основополагающие права, которыми наиболее часто пользуются подозреваемые, обвиняемые, подсудимые должны быть сохранены за психически неполноценными гражданами, хотя многие из них могут не понимать их правовой смысл, социальное, юридическое значение. В тоже время, рассматривая данную проблему с позиции защиты социума и его обеспечения его безопасности, считаем предоставление им некоторых прав излишним и необоснованным, например, права на амнистию, помилование.
Таким образом, вопрос о наделении психически больных граждан широким кругом прав должен рассматриваться с особой тщательностью. Наделяя их правомочиями, законодателю следует проанализировать последствия закрепления какого-либо права за ними для общества, не забывая о том, что пострадать от них может любой человек, и его права впоследствии будет сложно восстановить. Вместе с тем, пострадавшего от душевнобольного человека всецело надлежит защитить и для этого закрепить его права. Следует отметить, что жертвы противоправных поступков таких людей в полной мере обладают правами потерпевших от преступлений, совершенных умственно полноценными гражданами. В отличие от невменяемых, чей статус, а значит и права, имеют специфику в уголовном судопроизводстве вследствие их психического состояния, их специфичность не носит самостоятельного характера. Она производна от особенностей причинителя вреда и обусловлена лишь тем, что ущерб им причиняется не обычным преступником, а особым субъектом уголовного процесса – душевнобольным гражданином.
Таким образом, мы полагаем, что их правомочия аналогичны правам любого лица, признанного потерпевшим по уголовному делу. Пострадавшие в деле о применении принудительных медицинских мер наравне с потерпевшими от преступлений вправе: 1) знать, совершение какого общественно-опасного деяния инкриминируется невменяемому, 2) отказаться свидетельствовать против самого себя, своего супруга (своей супруги) и других близких родственников, а при согласии дать показания они должны быть предупреждены о том, что их показания могут быть использованы в качестве доказательств по уголовному делу, в том числе и в случае последующего отказа от этих показаний, 3) представлять доказательства, заявлять ходатайства и отводы, 4) давать показания на родном языке или языке, которым они владеют, 5) иметь представителя, участвовать с разрешения следователя или дознавателя в следственных действиях, производимых по его ходатайству либо ходатайству его представителя, знакомиться с протоколами следственных действий, произведенных с их участием, и подавать на них замечания, 6) участвовать в судебном разбирательстве уголовного дела в судах первой, второй и надзорной инстанций, 7) выступать в судебных прениях, поддерживать обвинение, 8) знакомиться с протоколом судебного заседания и подавать на него замечания, 9) знакомиться по окончании предварительного расследования со всеми материалами уголовного дела, 11) осуществлять иные полномочия (например обжаловать постановление о применении принудительной меры медицинского характера).
В этой связи мы приходим к выводу, что в целях защиты и соблюдения их законных интересов в действующее законодательство необходимо внести поправки, закрепляющие права жертв, пострадавших от душевнобольных лиц. Поскольку, как нами отмечено выше, их права аналогичны правам потерпевших от преступлений, законодательство, на наш взгляд, нуждается во внесении дополнения – пункта 11 в ст. 42 Уголовно-процессуального кодекса РФ, а не отдельной статьи, что позволит избежать существование излишних норм в законе, содержания которых повторяются и одновременно даст возможность человеку на признание потерпевшим и осуществление им определенных прав в качестве такого субъекта.
Кроме того, лица, пострадавшие от общественно-опасных деяний невменяемых, как и потерпевшие, не должны уклоняться от явки по вызову дознавателя, следователя и в суд, давать заведомо ложные показания или отказываться от дачи показаний, разглашать данные предварительного расследования, если они были об этом заранее предупреждены.При неявке по вызову без уважительных причин они могут быть подвергнуты приводу. За отказ от дачи показаний и за дачу заведомо ложных показаний потерпевшие от общественно-опасного деяния невменяемого должны, как и лица, которым вред причинен в результате совершения преступления, нести ответственность в соответствии со статьями 307 и 308 Уголовного кодекса Российской Федерации. То есть, они должны иметь не только права, но и обязанности, которые несут потерпевшие в уголовном процессе.
Таким образом, мы предлагаем внести в ст. 42 Уголовно-процессуального кодекса РФ дополнение - п.11, в котором указать, что «лица, пострадавшие от общественно-опасных деяний лиц, в отношении которых ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера, признаются потерпевшими, обладают всеми правами и несут обязанности, предусмотренные настоящей статьей». Определение в законе их статуса будет гарантировать получение ими дополнительной возможности реально защитить свои права.
В связи с тем, что в законе не поставлен акцент на пострадавшем человеке в сфере принудительных мер медицинского характера и его правах, на практике может произойти ущемление и нарушение их прав. К примеру, поскольку статус потерпевшего в деле о применении принудительного лечения не закреплен, и не прописаны его правомочия, суды неправильно считают возможным рассматривать уголовные дела без их участия.
Докажем это примерами из практики. Судьей Московского областного суда 13 апреля 2004 г. Ш. освобожден от уголовной ответственности за совершение в состоянии невменяемости общественно опасных деяний, предусмотренных пп. "а", "д", "к" ч. 2 ст. 105, п. "а" ч. 3 ст. 111, ч. 2 ст. 167 УК РФ, с применением принудительных мер медицинского характера в виде принудительного лечения в психиатрическом стационаре специализированного типа с интенсивным наблюдением. В кассационной жалобе потерпевший Т. просил отменить постановление, мотивируя это тем, что дело рассмотрено в его отсутствие. По его словам, он находился под стражей, суду об этом было известно, однако его явка в судебное заседание не была обеспечена и он лишился возможности реализовать свои права потерпевшего, кроме того, суд без достаточных оснований огласил его показания, которые он давал на предварительном следствии, и затем сослался на них в постановлении. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ 2 декабря 2004 г. постановление отменила, дело направила на новое рассмотрение по следующим основаниям. Согласно ст. 441 УПК РФ рассмотрение уголовного дела, по которому ставится вопрос о применении принудительных мер медицинского характера, производится в общем порядке с изъятиями, предусмотренными главой 51 УПК РФ. Указанная глава не исключает участия потерпевшего в рассмотрении уголовного дела. Между тем суд, располагая сведениями о том, что потерпевший Т. находится в следственном изоляторе под стражей по другому уголовному делу в качестве подсудимого, не принял мер к его доставке в судебное заседание, лишив возможности принимать участие в рассмотрении дела. Приведенные нарушения явились основанием для отмены решения, так как в судебном заседании потерпевший вправе заявлять отводы суду и другим участникам процесса, заявлять ходатайства, давать показания. Несоблюдение этого требования закона лишало суд права ссылаться в постановлении на показания потерпевшего Т., которые он давал на предварительном следствии, поэтому Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ отменила постановление судьи Московского областного суда в отношении Ш. и направила дело на новое рассмотрение[5]. Аналогичные примеры имеются в практике областных судов[6].
В результате производится излишняя долгая работа по делу, возникают многочисленные случаи обжалования судебных решений, судебные прецеденты, появления которых можно было бы избежать принятием дополнения в ст. 42 УПК РФ. Поэтому исследования, проводимые нами, и нововведения, предлагаемые автором, играют большую роль в практической деятельности – помогут устранить имеющие проблемы в области защиты потерпевших.В дополнение к исследуемому вопросу заметим, что пользование некоторыми правами потерпевшими затруднено не только в стадии рассмотрения дела, но и на следующих этапах производства по уголовному делу, что является очевидным нарушением прав человека, и также требует изменения других норм УПК РФ.
Проанализировав одну из областей уголовного и уголовно-процессуального права с позиции соблюдения, охраны и защиты прав и свобод человека и гражданина – сферу применения принудительных мер медицинского характера, мы приходим к выводу, что нормы, посвященные психически больным гражданам, гуманны и в некоторой степени мягки по отношению к ним. Данная ситуация с положительной стороны характеризует состояние современного уголовного законодательства, но она одновременно также раскрывает его существенные недостатки, показывая, что потерпевшие, как участники уголовного процесса в деле о применении принудительного лечения, не защищаются должным образом Российским законодательством. По этой причине в настоящее время может иметь место нарушение, ущемление их прав, что несовместимо с политическим, общесоциальным значением уголовного судопроизводства в современной России, предназначение которое состоит в защите каждого: и человека, преступившего закон, и жертвы противоправного деяния.
Неразрешенные вопросы, имеющиеся в области принудительных мер медицинского характера и заключающиеся в неопределенности правового статуса душевнобольного лица и человека, пострадавшего от него, влекут проблемы для жертв деяний психически нездоровых субъектов. В связи с этим, нерешенные вопросы требуют законодательного урегулирования, а также компетентности субъектов правоприменительной деятельности, поскольку законы несовершенны, но, применяя их, уполномоченные лица должны, несмотря на существующие недостатки, стараться защитить и не нарушить права всех и каждого. Таким образом, требуется реализация комплекса мер по совершенствованию всего правового механизма обеспечения прав и свобод человека: как на законотворческом уровне, так и на стадии правоприменения.
Принудительные меры медицинского характера как и наказание, являются необходимым и важным средством уголовно-правового воздействия на правонарушителей, мерой, призванной урегулировать общественные отношения, восстановить положение, существовавшее до нарушения одной личностью прав другой. От совершенствования норм в области принудительного лечения, а также от их соблюдения, правильного применения и надлежащего исполнения зависит эффективность решения задач не только уголовного закона, но и Российского законодательства в целом, развитие всей сферы прав и свобод человека и гражданина и правозащитных механизмов современного государства.
Библиографический список:
1. Постановление Конституционного суда РФ от 20.11.2007 № 13-П «По делу о проверке конституционности ряда положений статей 402, 433, 437, 438, 439, 441, 444 и 445 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан С.Г. Абламского, О.Б. Лобашовой и В.К. Матвеева». Российская газета, 2007. 28 ноября. № 266(4529).
2. Постановление Европейского суда по правам человека по делу «Романов против России» от 20.10.2005 г. // Бюллетень Европейского суда по правам человека, 2006. №4. С. 3-5
3. Определение СК по уголовным делам ВС РФ от 25.12.2007 г. №18-О07-57 // Бюллетень ВС РФ, 2008. №8. С.16
4. Колмаков П. А. Возвращаясь к вопросу о процессуальных правах лица, в отношении которого ведется дело о применении принудительных мер медицинского характера // «Черные дыры» в Российском законодательстве, 2005. №2. С. 86
5. Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 2 декабря 2004 г. N 4-О04-152. Текст документа размещен на официальном сайте Верховного Суда РФ в Internet (http://www.supcourt.ru).
6. Постановление Президиума Ивановского облсуда от 29.02.2008 N 44у-17/08. Текст документа размещен на официальном сайте Ивановского областного суда (http://www.oblsud.ivanovo.ru).
