В данной статье рассмотрено одно из основных оценочных мнений историков и исследователей о персоне Г. А. Гапона и его роли в событиях, разворачивавшихся в первой декаде января 1905 года, а также представлены результаты проведенного исследования (ретроспективный и корреляционный методы) о взаимосвязи действий Гапона и партии социалистов-революционеров и развитии первой революции.
Большинство исторических дискуссионных вопросов не имеет объективных и достоверных объяснений в современной историографии. Важнейшим блоком таких вопросов является проблема определения влияния исторической личности на ход некоторых известных явлений или событий. Так, на сегодняшний день историческим сообществом не было сформировано единого, однозначного заключения по вопросу роли Георгия Аполлоновича (Александровича) Гапона в событиях 9 января 1905 года. Разнообразие точек зрения по данной теме объясняется, как наличием множества неодинаковых подходов к изучению проблемы (субъективных идеологических, политических, религиозных и методологических подходов), так и недостатком информации о личности самого общественного деятеля и о событиях, происходивших в течение нескольких дней до начала шествия крестьян 9 января 1905 года.
В реалиях современного общества история является одной из основных наук, исполняющих футурологическую и гносеологическую функции. Информационный век требует полной объективности и ресурсообеспеченности. Первая русская революция стала важнейшей вехой Российской истории 20 века, изменившей уклад жизни всего государства. Поэтому для оптимизации просветительской функции, а также для создания ясной оценки, как Гапона (и его принадлежности к одной из противоборствующих сторон), так и революции, сейчас особенно важно разобраться в ходе событий и, что не мало важно, понять роль известных исторических личностей того времени.
Началом Первой русской революции принято считать 9 января 1905 года. Этот день также известен в российской и зарубежной историографии, как «кровавое воскресенье». Для того, чтобы понять характер случившегося, необходимо разобраться в предпосылках и ходе данного события.
В конце декабря 1904 года с Путиловского завода были уволены 4 человека, которые состояли в рабочей организации «Собрание русских фабрично-заводских рабочих г. Санкт-Петербурга». Первоначально, никто, даже сам руководитель организации — Г. А. Гапон, не предали этому серьезного значения. Однако вскоре, согласно воспоминаниям приближенных Гапона, руководитель «Собрания» не только воспринял этот инцидент, как вызов всей организации, но и начал созидать бурную деятельность по разворачиванию всеобщей заводской стачки. Изначально, главной задачей забастовки являлось добиться экономических и социальных уступок от руководства завода, но, когда переговоры провалились в ход событий вмешались третьи силы. С 3 по 6 января 1905 года происходит бурное и повсеместное нарастание недовольства рабочих в Петербурге. Стачка, которая еще недавно сковывала лишь один Путиловский завод, стала угрожать всему складному функционированию всего города. Власть «Собрания» и популярность Гапона неуклонно росли. Организация вышеупомянутого священника стала центром общественно-социальной жизни рабочих Петербурга. Активный приток членов, а также открытые действия отделов «Собрания» обусловлены прежде всего несколькими причинами: отсутствием контроля со стороны властей, ухудшающейся экономической обстановкой и, самое главное, нагнетанием атмосферы политических партий, собраний. Функционировавшие на тот момент партии большевиков и социал-демократов стремились всеми силами направить толпу в революционное русло, велась партийная агитация. Однако эти партии оказались просто не готовы к такому бурному росту числа непрекращающихся забастовок, собраний, выступлений. Революционеры всеми силами боролись против гапоновщины и бессмысленных забастовок, которые несло за собой движение. Сумбурная, сугубо пропагандистская и местами радикальная политика (выступающие не шли на уступки, переговоры с руководствами крупных и малых предприятий упирались в несостоятельность требований рабочих) грозила разрушить всю сеть агитационной деятельности партий Петербурга. Народные массы шли за «собранием», а сам Гапон «летал» от одного митинга к другому. Все же, с третьего по четвертое января революционные организации решили попытаться использовать всеобщую забастовку в своих целях.
Но любые попытки переориентировать, увлечь рабочих на революционный путь провалились. Представители организаций хоть и проникали на собрания, но не могли противостоять подстрекательской власти отделов.
Из воспоминаний П. М. Рутенберга: «Под явно организованным влиянием рабочие с первых дней стачки не подпускали к себе «студентов» и «интеллигентов», отказывались от каких бы то ни было «бумажек» их и речей. В некоторых «отделах» заподозренные в качестве интеллигентов или распространителей прокламаций, немедленно изгонялись и часто избивались. Зачинщиками являлись сыщики, бывавшие в большом количестве на собраниях. Они увлекали за собой серую толпу рабочих, насторожившуюся, нервно-приподнятую, опасавшуюся неожиданного подвоха, удара в спину, крушения последних ее надежд.
Только вмешательство сознательной, развитой части рабочих предупреждало бессмысленное пролитие крови, отвлечение неожиданно скопившейся революционной силы в наиболее желательную для правительства сторону — сторону погрома интеллигенции». [1, с.9]
Народ слепо шел за руководством «Собрания», не понимая, что его обманывают, не представляя, что ждет его впереди. Осознавало ли руководство самого «Собрания» и сам Гапон, что они являются лишь орудием в руках развязывания слепой бойни? В этом нам еще предстоит разобраться. Так, на протяжении долгих, но сумбурных нескольких дней ни одна действующая партия не получила комментариев о сотрудничестве от Гапона.
Из воспоминай большевика Д. Д. Гиммера: «Видно было, и в этом надо сознаться, что Гапон дал нам мат». [2, с. 3]
Сейчас становится ясно, что сотрудничество с «собранием» с самого начала велось, фактически, партией эсеров. Партия социалистов-революционеров выступила третьей направляющей силой. Именно эсеры первыми расценили Путиловскую забастовку рабочих, как шанс для скорой и единовременной эскалации конфликта по рабочему и правовому вопросам. Именно в этот момент начинается активная пропагандистская, антимонархистская деятельность отдела партии в Петербурге. Необходимо объяснить, однако почему вывод о взаимодействии эсеров и Гапона был сделан так уверенно. Согласно воспоминаниям ближайшего соратника эсера П. М. Рутенберга, последний всегда старался «направить» Гапона по уже предначертанному ему руслу действий. Это эсерское влияние заключалось, как в изменениях курса «Собрания» (от умеренных требований и выступлений, к агрессивным бастам и бескомпромиссных, однобоких требований), так и в принятии важнейших решений (статьи «Петиции рабочих Санкт-Петербурга для подачи царю Николаю II»). «Тень» эсеров прослеживается достаточно четко. Так, в беседе своим со своим другом М. К. Парадовским Рутенберг откровенно изъясняет положение Гапона на «шахматной доске»: «Гапон — это пешка, и весь вопрос, кто эту пешку двигает?». [3, с. 17] Также, по некоторым данным знакомство Е. Азефа с Гапоном началось задолго до бегства священника заграницу. Так или иначе, факт остается фактом, некоторая третья сила расчетливой рукой вела «Собрание» к Шествию рабочих 9 января 1905 года.
К 5–7 января гапоновская организация полностью овладела народными массами. Более того, в самой организации, к тому времени насчитывавшей около 20 тысяч членов, появились новые «должностные лица», которые занимались разработкой противоправительственных и подстрекательских тезисов и воззваний и их внедрением в агитационные программы отделов. Газеты не работали. Члены гапоновской организации днем и вечером ходили по улицам и рассказывали обычным людям о готовящимся «вершении правосудия над чиновниками и супостатами». Руководство «Собраний», совместно с «должностными лицами» седьмого января провели совместное собрание, на котором полностью утвердили ход готовящегося мероприятия и, самое главное новые требования народной петиции. Предчувствуя возможные столкновения с правительственными силами, восьмого января Гапон послал два письма: одно самодержцу Николаю II и второе министру внутренних дел П. Д. Святополк-Мирскому.
Из письма к Царю: «<…> Если ты, колеблясь душой, не покажешься народу и если прольется неповинная кровь, то порвется та нравственная связь, которая до сих пор еще существует между тобой и твоим народом. Доверие, которое он питает к тебе, навсегда исчезнет <…>». [4, с. 13]
В данном отрывке необходимо обратить внимание на пророческое указание Гапона о потери нравственной связи народа с Царем. Кровавое воскресенье действительно разрешило взаимоотношения населения и самодержца в самую худшую сторону. Помимо данного отрывка, задуматься заставляет тот факт, что будучи священником Гапон, несмотря на возможность вооруженного столкновения и огромных потерь, не пытается каким-либо образом предотвратить кровопролитие, а даже наоборот, ставит Царя и своих соратников перед неотвратимым фактом. Что можно заключить о Гапоне, как о служителе церкви? И откуда вообще подобные революционные радикальные взгляды у священнослужителя? Разумеется, как уже было сказано выше, некоторые радикальные взгляды были навязаны ему «должностными лицами» и эсеровскими подстрекателями, однако можно ли сказать, что эта решимость и жертвенность была продиктована также и верой в Бога? Вывод об этом нам еще предстоит сделать.
Ответа на письма не последовало. С восьмого января начинается подготовка с шествию. Работа отделов усиливается. Речи Гапона становятся все более пламенными и подстрекательскими. В воззваниях Гапона и его приближенных впервые начинают появляться высказывания о планах об убийстве самого царя.
Из воспоминаний Н. М. Варнашева: «Я стоял на столе. За спиною на стене висел царский портрет. Считаясь с публикою, я очень осторожно подходил к выводу, «что царь должен принять, что мы пойдем к нему, как дети к отцу. Но... если бы случилось, что не примет, встретит свинцом…» — и вдруг почти весь зал заревел: «Как смеешь? что делаешь»!.. В первый момент я думал, что это относится ко мне, но услышав шум сзади, обернулся. Оказалось, что одна горячая голова сорвала царский портрет со стены, который упал на пол». [5, с. 181]
Стоит также обратить внимание на текст и значение петиции рабочих и жителей Петербурга. Состоявшая первоначально в основном из базовых экономических требований, она состояла из трех частей:
- Меры против невежества и бесправия русского народа
- Меры против нищеты народной
- Меры против гнета капитала над трудом [6]
Властям и людям близко незнакомым с политикой и устройством организации Гапона действительно казалось, что данная прокламация была направлена сугубо на защиту интересов русского народа. Ведь в ней подлежали решению важнейшие разногласия рабочего вопроса, вопросов социальных и экономических тяжб городского населения: учреждение всеобщего и обязательного бесплатного образования для всех, установление равенства всех перед законом, отмена косвенных налогов (их замена более современным и менее обременительным прямым подоходным налогом), отмена выкупных платежей и дешевые кредиты, постепенная передача земли народу, 8ми часовой рабочий день и другие. Видно, что данный документ состоял по большей части из экономических и социальных требований, вытекающих из основных правовых норм. Необходимо отметить, что большинство указанных в петиции требований являлись вопросами для первейшего решения в высших органах власти. Содержащая эти благородные и необходимые требования петиция все же являлась революционной провокацией. В последний момент поддерживаемая народом петиция (только с экономическими требованиями) была заменена на иную прокламацию, которая содержала как и изначальные условия по рабочему вопросу, так и добавленные руководством «Собраний» политические требования. Стоит ли говорить, что большинство из новых требований больше не были направлены на защиту обычного населения? Революционеры стремились вместе с уже заранее утвержденными условиями протащить побочные, по большей части экстремистские требования общегосударственных реформ, реформ политического управления, созыва Учредительного собрания и выборов в его состав. Все положения документа, принятые рабочими, были перенесены в конец. Мало кто понимал суть этой политической провокации: революционеры пытались руками рабочих и жителей Петербурга предъявить ультиматум нежелательному монархическому правительству.
Вечером восьмого января 1905 года проводятся последние собрания, последние приготовления перед шествием. Самые активные гапоновские агитаторы ходят по улицам и зазывают всех на шествие. Среди обычного люда стоит невероятное возбуждение: для них это больше праздник, чем революционная забастовка. Все верят, что завтра Царь примет петицию, выйдет к своему униженному и оскорбленному народу и выдаст всех злодеев-чиновников.
По настоящим официальным данным девятого января 1905 года, во время шествия народа с петицией к царю погибло 96 человек, в том числе женщины и дети. Еще 333 человека были ранены. Мероприятие, которое изначально носило провокационный характер, обернулось большим количеством жертв среди мирного населения служащих. Петиция, которая была составлена совместно с фабричными рабочими была сфальсифицирована и подана, как продукт всеобщего согласия. Гапон, сам являясь провокатором, стал орудием «расшатывания» обстановки в стране в руках эсеров. Шествие с самого начала являлось немирным. Сам священник Гапон приказал разграбить церковь, чтобы «предать демонстрации религиозный характер». Затем «батюшка», за которым шли народные массы и которому люди доверяли, с криками, мотивирующими стоять и умирать (“Прямо идти к Нарвской заставе или окольными путями?” — спросили меня. “Прямо к заставе, мужайтесь, или смерть или свобода,” — крикнул я. В ответ раздалось громовое “ура”.) бросался вперед, зная, что столкновения с солдатами неизбежны. [7, с. 29]
В какой-то момент в сразу нескольких местах по всему Петербургу из толп восставших начали стрелять неизвестные люди. Солдатам, которые лишь следили за порядком и справедливо призывали восставших разойтись, был отдан приказ стрелять в ответ.
Из доклада генерал-майора Рудаковского начальнику 1-й Гвардейской дивизии генералу А. Е. Зальцу: «<…> был тяжело ранен рабочим помощник пристава Петергофского участка поручик Жолткевич, а околоточный надзиратель убит. Толпа при приближении эскадрона раздалась по сторонам, а затем с ее стороны были произведены 2 выстрела из револьвера, не причинившие никакого вреда никому из людей эскадрона и задевших только гриву лошади. Кроме того, одним из рабочих был нанесен удар крестом взводному унтер-офицеру». [8]
Жертвы этой антиполитической подстрекательской акции обусловлены прежде всего стихийностью, необузданностью выступления и террористической направленностью взглядов лидеров выступавших. Впоследствии уже вне пределов России Гапона однажды спросили: «Ну, отче Георгий, теперь мы одни и бояться, что сор из избы вынесут, нечего, да и дело-то прошлое. Вы знаете, как много говорили о событии 9 января и как часто можно было слышать суждение, что, прими Государь депутацию честь-честью, выслушай депутатов ласково, все обошлось бы по-хорошему. Ну, как вы полагаете, о. Георгий, что было бы, если бы Государь вышел к народу?» На что священник незамедлительно ответил: «Убили бы в полминут, полсекунд!". [9, с.1] После разгона шествия Гапон осознал, что его подставили. За мирное шествие, обернувшееся кровопролитием, за жертвы и вероломный обман народа всю ответственность нес он. Главный борец за свободу, главный поборник справедливости, священник поправший все церковные обеты в ужасе бежал из страны.
14 января 1905 года с осуждением беспорядков выступил Святейший Синод: «Вот уже скоро год, как Россия ведет с язычниками кровопролитную войну за свое историческое призвание насадительницы христианского просвещения на Дальнем Востоке … Но вот, новое испытание Божие, горе — горшее первого посетило наше возлюбленное отечество …
Преступные подстрекатели простых рабочих людей, имея в своей среде недостойного священнослужителя, дерзновенно поправшего святые обеты и ныне подлежащего суду Церкви, не устыдились дать в руки обманутым ими рабочим насильственно взятые из часовни честный крест, святые иконы и хоругви, дабы, под охраною чтимых верующими святынь, вернее вести их к беспорядку, а иных и на погибель.
Труженики земли Русской, люди рабочие! Трудитесь по заповеди Господней в поте лица своего, памятуя, что нетрудящийся недостоин и пропитания. Берегитесь ваших ложных советников … они суть пособники или наемники злого врага, ищущего разорения земли Русской». [10, с. 179]
Заграницей Гапон всеми силами пытался «обелить» свою репутацию, раскрывая других революционеров и двойных агентов. В это время народное восстание переросло в революцию и имя Гапона стало нарицательным. Он стал символом первой русской революции. По возвращении в Россию Гапон был разоблачен и вскоре убит эсерами в своём доме в Озерках. Непосредственное участие в убийстве некогда «символа русской революции» принимали и революционер-провокатор П. М. Рутенберг, некогда направивший Гапона на руководство шествием и главный радикальный эсерский ставленник О. Азеф.
Георгий Гапон навсегда останется в истории как человек, который вероломно разжег пламя народной ненависти к царю. Священник, от которого отказалась сама Церковь, несложившийся революционер — подстрекатель, которого затем предали его же единомышленники. Он стал человеком, из-за которого разрушилась устойчивая система государственного управления, социальная система раздробилась и почва для готовящихся демократических реформ оказалась непригодна. Многие участники той провокаторского мероприятия вскоре разобрались с характером акции, однако революционный механизм был уже запущен.
Литература:
- Рутенберг П. М. Убийство Гапона. — 1-е изд. — Л.: Былое, 1925. — 152 с.
- Гиммер Д. Д. 9-е января 1905 года в Спб. Воспоминания. — Л.: Былое, 1925. — № 1. — 93 с.
- Платонов О. А. История русского народа в XX веке. — М.: Родник, 1997. — 404 с.
- Г. А. Гапон. Письмо к царю Николаю II // Священника Георгия Гапона ко всему крестьянскому люду воззвание. — 1905 г.
- М. Варнашёв. От начала до конца с гапоновской организацией // Историко-революционный сборник. — Л., 1924. — Т. 1. 112с.
- Петиция рабочих Санкт-Петербурга для подачи царю Николаю II. — 1905 г.
- Гапон Г. История моей жизни. — М.: Книга, 1926. — 64 с.
- Доклад начальника Нарвско-Коломенского района генерал-майора Рудаковского начальнику 1-й Гвардейской дивизии генералу А. Е. Зальцу 9 января 1905 года. — 1905 г.
- Максимов А. Признание Гапона. — М.: Двуглавый Орел, 1930. — 1785 с.
- Послание Святейшего Правительствующего Синода от 14 января 1905 года // 9 января. Сборник под ред. А. А. Шилова. — М.-Л., 1925. — 255 с.
