В соответствии с правовой позицией Верховного Суда РФ, изложенной в п.1 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» оценивая действия сторон как добросовестные или недобросовестные, следует исходить из поведения, ожидаемого от любого участника гражданского оборота, учитывающего права и законные интересы другой стороны, содействующего ей, в том числе в получении необходимой информации.
Поведение одной из сторон может быть признано недобросовестным не только при наличии обоснованного заявления другой стороны, но и по инициативе суда, если усматривается очевидное отклонение действий участника гражданского оборота от добросовестного поведения. В этом случае суд при рассмотрении дела выносит на обсуждение обстоятельства, явно свидетельствующие о таком недобросовестном поведении, даже если стороны на них не ссылались (статья 56 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).
Если будет установлено недобросовестное поведение одной из сторон, суд в зависимости от обстоятельств дела и с учетом характера и последствий такого поведения отказывает в защите принадлежащего ей права полностью или частично, а также применяет иные меры, обеспечивающие защиту интересов добросовестной стороны или третьих лиц от недобросовестного поведения другой стороны (пункт 2 статьи 10 Гражданского кодекса РФ), например, признает условие, которому недобросовестно воспрепятствовала или содействовала эта сторона соответственно наступившим или ненаступившим (пункт 3 статьи 157 Гражданского кодекса РФ); указывает, что заявление такой стороны о недействительности сделки не имеет правового значения (пункт 5 статьи 166 Гражданского кодекса РФ).
Частью 3 ст.17 Конституции РФ установлено, что осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц.
Согласно пункту 2 статьи 1 Гражданского кодекса РФ граждане (физические лица) и юридические лица приобретают и осуществляют свои гражданские права своей волей и в своем интересе. Они свободны в установлении своих прав и обязанностей на основе договора и в определении любых не противоречащих законодательству условий договора.
Статьей пункта 1 статьи 10 названного кодекса установлена недопустимость действий граждан и юридических лиц исключительно с намерением причинить вред другому лицу, а также злоупотребление правом в иных формах.
В силу пункта 3 статьи 10 в случаях, когда закон ставит защиту гражданских прав в зависимость от того, осуществлялись ли эти права разумно и добросовестно, разумность действий и добросовестность участников гражданских правоотношений предполагаются.
По смыслу вышеприведенных норм, добросовестным поведением является поведение, ожидаемое от любого участника гражданского оборота, учитывающего права и законные интересы другой стороны, содействующего ей, в том числе в получении необходимой информации.
Под злоупотреблением правом понимается поведение управомоченного лица по осуществлению принадлежащего ему права, сопряженное с нарушением установленных в статье 10 Гражданского кодекса Российской Федерации пределов осуществления гражданских прав, осуществляемое с незаконной целью или незаконными средствами, нарушающее при этом права и законные интересы других лиц и причиняющее им вред или создающее для этого условия.
Под злоупотреблением субъективным правом следует понимать любые негативные последствия, явившиеся прямым или косвенным результатом осуществления субъективного права.
Одной из форм негативных последствий является материальный вред, под которым понимается всякое умаление материального блага. Сюда могут быть включены уменьшение или утрата дохода, необходимость новых расходов.
В частности, злоупотребление правом может выражаться в отчуждении имущества с целью предотвращения возможного обращения на него взыскания.
По своей правовой природе злоупотребление правом является нарушением запрета, установленного в статье 10 Гражданского кодекса Российской Федерации, в связи с чем злоупотребление правом, допущенное при совершении сделок, влечет ничтожность этих сделок, как не соответствующих закону (статьи 10 и 168 Гражданского кодекса Российской Федерации).
Если обратиться к Семейному кодексу РФ, в нем понятие «добросовестный» супруг используется в ст.30 о последствиях признания недействительным брака.
Однако это не означает, что семейное законодательство больше не оценивает действия участников правоотношений с точки зрения добросовестности.
Так, в статьях 65,96,97,127,153 Семейного кодекса РФ используется термин «надлежащее выполнение обязанностей» (родителями, воспитанниками, падчерицами и пасынками, опекунами (попечителями)).
На наш взгляд надлежащее поведение (исполнение обязанностей) это добросовестное, ожидаемое, основанное на законе поведение, а его антиподом является противоправное поведение или злоупотребление правом.
Согласно правила ст.4 Семейного кодекса РФ к имущественным и личным неимущественным отношениям между членами семьи, не урегулированным семейным законодательством (статья 3 настоящего Кодекса), применяется гражданское законодательство постольку, поскольку это не противоречит существу семейных отношений.
Означает ли это, что термин «добросовестность» или его антипод «злоупотребление правом» нельзя применять к имущественным отношениям между супругами, возникающими при разделе их общего имущества в период брака или после его прекращения?
Так, согласно п.15 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 05 ноября 1998 № 15 (ред. от 06 февраля 2007) «О применении судами законодательства при рассмотрении дел о расторжении брака», раздел общего имущества супругов производится по правилам, установленным ст. ст. 38, 39 Семейного кодекса РФ и ст. 254 Гражданского кодекса РФ.
Для установления наличия или отсутствия злоупотребления участниками гражданско-правовых отношений своими правами при совершении сделок необходимо исследование и оценка конкретных действий и поведения этих лиц с позиции возможных негативных последствий для этих отношений, для прав и законных интересов иных граждан и юридических лиц.
Таким образом, к семейным правоотношениям, связанным с разделом общего имущества супругов применяется в том числе гражданское законодательство, следовательно, анализ поведения участников семейных правоотношений с точки зрения добросовестности является важным для объективного рассмотрения и разрешения дела.
Из изученной нами судебной практики Тюменских судов усматривается, что суды принимают меры к защите прав добросовестного супруга в делах о разделе совместного имущества супругов, когда искусственно увеличивая свою долю при разделе имущества, один из супругов просит разделить долги, которые возникли из договоров займов с близкими родственниками накануне расторжения брака.
Так, разрешая апелляционную жалобу ответчика (дело № 33–3924/2016) суд апелляционной инстанции исходил из того, что о разделе общих долгов перед кредитными организациями заявил ответчик во встречном иске, которым не представлено доказательств того, что кредитные средства были потрачены на нужды семьи.
В силу п. 1 ст. 39 Семейного кодекса РФ при разделе общего имущества супругов и определении долей в этом имуществе доли супругов признаются равными, если иное не предусмотрено договором между супругами. Общие долги супругов при разделе общего имущества супругов распределяются между супругами пропорционально присужденным им долям (п. 3 указанной статьи).
Пунктом 2 ст. 35 Семейного кодекса РФ, пунктом 2 статьи 253 Гражданского кодекса РФ установлена презумпция согласия супруга на действия другого супруга по распоряжению общим имуществом.
Однако положения о том, что такое согласие предполагается также в случае возникновения у одного из супругов долговых обязательств перед третьими лицами, действующее законодательство не содержит.
Напротив, в силу пункта 1 статьи 45 Семейного кодекса РФ, предусматривающего, что по обязательствам одного из супругов взыскание может быть обращено лишь на имущество этого супруга, допускается существование у каждого из супругов собственных обязательств. При этом согласно пункту 3 статьи 308 Гражданского кодекса Российской Федерации обязательство не создает обязанностей для иных лиц, не участвующих в нем в качестве сторон (для третьих лиц).
Следовательно, в случае заключения одним из супругов договора займа или совершения иной сделки, связанной с возникновением долга, такой долг может быть признан общим лишь при наличии обстоятельств, вытекающих из пункта 2 статьи 45 Семейного кодекса Российской Федерации, бремя доказывания которых лежит на стороне, претендующей на распределение долга. Указанная позиция согласуется с п.3 Обзора судебной практики Верховного Суда Российской Федерации № 1 (2016).
Исходя из положений приведенных выше правовых норм для распределения долга в соответствии с пунктом 3 статьи 39 Семейного кодекса РФ обязательство должно являться общим, то есть возникнуть по инициативе обоих супругов в интересах семьи, либо являться обязательством одного из супругов, по которому все полученное было использовано на нужды семьи.
Юридически значимым обстоятельством по данному делу является выяснение вопроса о том, были ли потрачены денежные средства, полученные ответчиком по кредитным договорам на нужды семьи.
В соответствии с частью 2 статьи 56 ГПК РФ суд определяет, какие обстоятельства имеют значение для дела, какой стороне надлежит их доказывать, выносит обстоятельства на обсуждение, даже если стороны на какие-либо из них не ссылались.
С учетом того, что ответчик является заемщиком денежных средств, то именно он должен доказать, что все полученное по кредитным обязательствам было использовано на нужды семьи.
Суд сделал вывод, что поскольку материалы дела не содержат объективных и достоверных доказательств использования заемных денежных средств ответчиком на нужды и в интересах семьи, а также, что другому супругу было известно о заключении указанных договоров, следует отказать в удовлетворении его апелляционной жалобы.
Аналогичным образом разрешала судебная коллегия по гражданским делам Тюменского областного суда апелляционную жалобу ответчика К. по делу № 33–3054/2016. Отменяя принятое Исетским районным судом Тюменской области решение, судебная коллегия указала на несоответствие выводов суда первой инстанции, изложенных в решении суда, обстоятельствам дела. В данном деле истец претендовала на распределение заемных обязательств, и, как уже указано выше, именно на ней лежало бремя доказывания, что все полученное по договору займа было использовано истцом на нужды семьи. Суд первой инстанции неверно распределил бремя доказывания, сославшись на то, что денежные средства, взятые истцом в долг, получены в период брака, а доказательств использования заемных средств не на нужны семьи ответчиком представлено не было.
Как правило, злоупотребление правами встречается и у супругов перед кредиторами, которых они не ставили в известность о заключении брачного договора или соглашения о разделе имущества. В этом случае суды защищали права добросовестных лиц.
Разрешая апелляционную жалобу истца С. на решение Калининского районного суда города Тюмени от 5 октября 2016 года (дело № 33–8151/2016), судебная коллегия по гражданским делам Тюменского областного суда отменила решение суда первой инстанции в части отказа в удовлетворении исковых требований С. к супругам Р. о выделе доли, признании права собственности.
Из материалов дела следует, что между супругами Р. Н. и Р. Е. с 1988 по 2006 зарегистрирован брак,
Р.Н. является должником С. по вступившим в законную силу судебным постановлениям, общий размер долга Р. перед кредитором С. составляет по указанным судебным постановлениям 2 800 000 руб. Районным отделом судебных приставов Ленинского АО г.Тюмени в отношении должника Р. Н. возбуждены исполнительные производства в пользу взыскателя С., с 2006 выплат по исполнительным производствам не производилось.
15 ноября 2004 между супругами Р. Н. и Р. Е. заключен брачный договор, удостоверенный нотариусом Тюменского нотариального округа, в соответствии с условиями которого стороны определили, что нажитое ими в браке общее совместное имущество нежилое помещение и транспортное средство, являются исключительной собственностью супруги Р. Е.
Стороны договорились также, что недвижимое имущество, а также доли в долевом участии в строительстве объектов путем финансирования, будут регистрироваться в течении брака только на имя того из супругов, на чье имя оформлен договор. В отношении такого имущества будет действовать режим раздельной собственности.
После прекращения брака в 2016 между Р. Е. и Р. Н. заключено соглашение о разделе совместно нажитого имущества в простой письменной форме.
В соответствии с условиями указанного соглашения, стороны определили в том числе, что совместно нажитая супругами в период брака общая совместная пятикомнатная квартира переходит в личную собственность супруги. Стороны отошли от начала равенства долей супругов в общем имуществе без обязанности возместить компенсацию за переданное имущество.
Отказывая истцу в удовлетворении его требований о признании указанного соглашения недействительным, суд первой инстанции исходил из того, что оно является ничтожным, так как должно быть нотариально удостоверено. Вместе с тем, существенного значения для рассмотрения спора это не имеет, поскольку между супругами заключен в надлежащей форме брачный договор, определяющий судьбу спорной квартиры как единоличного имущества Р. Е.
Судебная коллегия не согласилась с выводами суда, так как на момент подписания сторонами указанного соглашения действительно действовала редакция ч.2 ст.38 Семейного кодекса РФ, согласно которой общее имущество супругов может быть разделено между супругами по их соглашению. По желанию супругов их соглашение о разделе общего имущества может быть нотариально удостоверено.
Редакция закона, на которую сослался суд, изменена 30.12.2015. Таким образом, вывод суда о несоблюдении нотариальной формы соглашения о разделе совместно нажитого имущества от 08.07.2015 является ошибочным и подлежал исключению из мотивировочной части решения суда.
Согласно пункту 1 статьи 33 Семейного кодекса РФ законным режимом имущества супругов является режим их совместной собственности.
В соответствии с нормами семейного законодательства изменение правового режима общего имущества супругов возможно на основании заключенного между ними брачного договора (статьи 41, 42 Семейного кодекса Российской Федерации), соглашения о разделе имущества (пункт 2 статьи 38 Семейного кодекса Российской Федерации), соглашения о признании имущества одного из супругов общей совместной или общей долевой собственностью (статья 37 Семейного кодекса Российской Федерации).
Пунктом 1 статьи 7 Семейного кодекса Российской Федерации предусмотрено, что граждане по своему усмотрению распоряжаются принадлежащими им правами, вытекающими из семейных отношений (семейными правами), в том числе правом на защиту этих прав, если иное не установлено Кодексом.
Таким образом, супруги вправе по своему усмотрению изменить режим общей совместной собственности имущества, нажитого в браке (или его части), как на основании брачного договора, так и на основании любого иного соглашения (договора), не противоречащего нормам действующего законодательства.
В соответствии со ст.421 Гражданского кодекса РФ стороны договора — вольны определять свои права и обязанности так, как считают нужным, если их воля не нарушает важные принципы права и конституционные ценности, а также баланс интересов сторон.
Так, указание в соглашении о том, что спорная квартира принадлежат единственно супруге Р. Е., и оно передается ей без всякой компенсации, нарушает принцип равенства долей супругов, согласно которому в случае, если одному из супругов передается имущество, стоимость которого превышает причитающуюся ему долю, другому супругу может быть присуждена соответствующая денежная или иная компенсация (ч.3 ст.28 Семейного кодекса РФ в редакции, действующей на момент заключения соглашения).
Таким образом, условия упомянутого соглашения не соответствуют требованиям семейного и гражданского законодательства, составлены в нарушение ст.38,39 Семейного кодекса РФ, в них не определены доли супругов в общем имуществе и не определен размер компенсации.
По мнению суда апелляционной инстанции, неуведомление должником своего кредитора о заключении брачного договора или соглашения о разделе совместно нажитого имущества в простой письменной форме не влечет признания его недействительным, а в силу положений ст.255,256 Гражданского кодекса РФ предполагает наступление иных правовых последствий, а именно выдел доли супруга-должника, которая причиталась бы ему при разделе общего имущества супругов, для обращения на нее взыскания независимо от содержания брачного договора.
В силу п.1 ст.46 Семейного кодекса РФ супруг обязан уведомлять своего кредитора (кредиторов) о заключении, об изменении или о расторжении брачного договора. При невыполнении этой обязанности супруг отвечает по своим обязательствам независимо от содержания брачного договора.
Согласно условий брачного договора, заключенного между супругами Р. и удостоверенного нотариусом, каждый из супругов обязан уведомлять своих кредиторов о заключении, изменении или расторжении брачного договора. При заключении брачного договора стороны указали, что содержание ст.256 Гражданского кодекса РФ, ст.40–44,46 Семейного кодекса РФ им известно.
Таким образом, действия супругов Р., не известивших своего кредитора С. о заключении брачного договора, направлено на злоупотребление правом, что суд первой инстанции не учел при принятии решения.
Заключая указанное соглашение супруги преследовали цель отличную от цели, обычно преследуемой при совершении соответствующего вида сделок, то есть действия должника Р. Н. не были добросовестными, а значит, с учетом положений ст.10 Гражданского кодекса РФ, суд обоснованно применил меры, обеспечивающие защиту интересов добросовестной стороны, то есть признал условия соглашения о разделе совместно нажитого имущества супругов от 08.07.2015, брачного договора от 05.11.2004 не наступившими (п.1 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса РФ»).
Таким образом, несмотря на то, что семейное законодательство использует термин «добросовестность» не столь широко, суды при рассмотрении имущественных споров супругов часто оценивают действия участников правоотношений с точки зрения добросовестности или злоупотребления правами, так как принцип доступности судебной защиты вместе с гражданско-правовыми средствами защиты становится все чаще орудием для злоупотребления правом. Законодательству и правоприменительной деятельности следует выработать меры противодействия фактам злоупотребления правом.
