При принятии Конституции в 1993 году РФ взято направление, связанное с построением правового и социального государства, как это показано в статьях 1, 2 и 7 Основ конституционного строя. Право на жизнь и охрану здоровья относят к численности главных, неотчуждаемых прав и свобод индивида, которые подлежат защите.
Актуальность исследования обусловлена тем, что успешное функционирование правового и социального государства находится в зависимости от качественной составляющей регулирования и практики по применению правовых институтов, призванных полностью реализовывать декларируемое основанием конституционного строя и права.
Становление данных правовых институтов не может произойти одномоментно. Необходимо вмешательство законодателя, которому требуется регулировать прозрачное и единое для всей страны правило по реализации основных прав. Отсутствующее регулирование не позволит всем реализовать конституционные права, а также может создать проблемы правовой определенности. Таким образом, будет подорван конституционный принцип равенства населения перед законом и судом [1]. На данный момент существует немало вопросов относительно реализации прав граждан на практике, я бы хотела обратить внимание на одну из них, а именно на сложности возмещения компенсации морального вреда.
В особенности остро это проявлено тогда, когда затрагивают правовые институты, где участвует много лиц. Это и институт по возмещению вреда гражданам действиями, которые нарушают его личные неимущественные права либо посягают на принадлежащее человеку нематериальное благо. Число данных потерпевших существенно в любой категории причиненного вреда.
На основании официальных данных ГИБДД, за 8 месяцев 2017 года в РФ при дорожно-транспортных происшествия погибли около 16 тысяч человек. В Министерстве труда и социальной защиты за 9 месяцев 2016 года отмечен 3731 случай производственного травматизма с тяжелыми последствиями. С точки зрения Следственного комитета в первой половине 2016 года в данный орган РФ поступили 2 516 сообщений о преступлениях, которые были связаны с врачебными ошибками и неправильным оказанием медицинской помощи. В 2016 году из 352 человек, которые погибли из-за врачебной ошибки и неправильного оказания медицинской помощи — 142 — дети [4, c.188]. В общем количестве большинство граждан обратились за компенсацией морального вреда в суд.
При учете степени социального значение, законодатель ответственно относится к защите интересов данной категории населения. Гражданским кодексом РФ и иными нормативными актами регламентируется почти каждый аспект правоотношений потерпевших с причинителями вреда, в том, что связано с возмещением причиненного вреда. Это позволяет каждый год десяткам тысяч населения плодотворно реализовывать такое право.
Но на данном этапе не регулируется институт по возмещению морального вреда. Закрепив в статье 151 ГК РФ право на компенсацию гражданину морального вреда (компенсация физического и нравственного страданий, причинённых действием, нарушающим его личные неимущественные права либо посягающим на принадлежащее человеку нематериальное благо, другие случаи, предусмотренные законодательно) законодатель оставил на усмотрение суда принятие решений о его присуждении, обговаривая, что «суд может» возлагать на причинителя вреда обязанности данной компенсации [2].
Здесь суду предоставляется дискретное полномочие в присуждении компенсации морального вреда, и обозначается, что данную компенсацию осуществляют в денежной форме, законодатель устанавливает только общий ряд принципов с целью определения ее размерности.
Таким образом, суд поставлен перед задачей делать это самостоятельно на основании общего и специального положений ГК РФ и при учете представленного доказательства. Критерии по определению размеров денежной компенсации морального вреда представлены ниже:
– характер причиненных потерпевшему физического и нравственного страданий, который оценивается при учете фактических обстоятельств, когда причинили моральный вред, и индивидуальных особенностей потерпевшего;
– степень вины причинителя вреда в случае, когда вина — основание по возмещению вреда;
– требование разумности;
– требование справедливости [2].
На примере можно сравнить два дела, когда компенсация морального вреда рассчитывалась на указанных принципах: по решению Никулинского районного суда г. Москвы компенсация морального вреда составила 5 тыс. руб. за вред здоровью, причиненный ДТП, — нетрудоспособность потерпевшего длительное время. По решению Савеловского районного суда г. Москвы размер компенсации по делу о защите чести и достоинства составил 500 тыс. руб. На мой взгляд, критерии для определения размера компенсации являются относительными, в связи с чем и решения судей бывают недостаточно обоснованными. Понимание смысла справедливости, разумности субъективны. Однако другого ориентира ни сегодняшнее законодательство, ни официально обобщенная судебная практика не имеет. Таким образом, это ставит и заявителя, и суд перед проблемами в определении размера заявляемых к компенсации и присуждаемых сумм морального вреда.
Особенно это связано с последними двумя критериями — требования разумности и справедливости. Если из обстоятельств конкретного дела судья и стороны могут относительно объективно судить о характере конкретного страдания и степени вины, то разумность и справедливость понимают как стороны, так и конкретный судья по-разному. Такие критерии носят субъективный характер. Критерии с целью общего подхода к определению разумности и справедливости отсутствуют.
Так как принцип независимости судьи предполагает его право на свое мнение в толковании правовой нормы и оценке обстоятельств дела, такая неопределенность в норме открыла возможности для неравномерной практики назначения денежных компенсаций морального вреда, а также для правовой неопределенности.
Также, на основе анализа правоприменительной практики заметим, что при отсутствии соответствующей правовой традиции, суд не утруждает себя подробной мотивацией при назначении тех или иных размеров морального вреда, ограничившись только цитированием критериев ГК РФ, без их корреляции в отношении конкретных дел в части применения требования по разумности и справедливости.
Это подорвало легитимность судебного решения по данным делам, потому что поставило под сомнение обоснованность судебного решения — безусловное требование [3]. В мотивировочной части решения суда должно указываться каждое обстоятельство в деле, установленное в судебном порядке, доказательство, на котором основан вывод суда, и довод, по которому судом отвергаются обстоятельства. В решении по присуждению компенсации морального вреда такого довода не содержится в той части, где суд применяет требование разумности и справедливости.
На основании вышесказанного, отечественное правоприменение, которое имеет в собственной основе традиции позитивизма и объективного подхода, затрагивает существенные проблемы применения принципов не только не находящих какого-либо, даже рамочного, объективного критерия, но даже не поддержанного доктринальным разъяснением правоведа. [5] Таким образом, есть реальная угроза конституционным требованиям правовой определенности и равенству перед законом и судом.
Литература:
- Конституция РФ (принята всенародным голосованием 12.12.1993) (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 № 6-ФКЗ, от 30.12.2008 № 7-ФКЗ, от 05.02.2014 № 2-ФКЗ). // Собрание законодательства РФ. — 14.04.2014. — № 15. — ст. 1691.
- Гражданский кодекс РФ от 30.11.1994 № 51-ФЗ (ред. от 29.12.2017).// Собрание законодательства РФ, 05.12.1994, № 32, ст.3301.
- Гражданский процессуальный кодекс РФ от 14.11.2002 № 138-ФЗ (ред. от 28.12.2017).// Собрание законодательства РФ, 18.11.2002, № 46, ст.4532.
- Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 20.12.1994 N 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда»
- Маросина В. В. Компенсация морального вреда по российскому законодательству // Молодой ученый. — 2018. — № 2. — С. 188–190.
- Табунщиков А. Т. Институт компенсации морального вреда в российском гражданском праве. / Под ред. д-ра юрид. наук С. В. Тычинина.//2017–124 с.
- Тихомирова Л. В., Тихомиров М. Ю., Компенсация морального вреда, 2011.
