К вопросу о богословии и мировоззрении евангельских христиан и баптистов Башкирии в 20-е годы ХХ века

Евангельское христианство, или баптизм, - течение позднего протестантизма, появившееся в начале XVII века в Европе. Во второй половине XIX века его представители появились и в России. В то время оно было представлено двумя общероссийскими  конфессиональными структурами: Союзом баптистов и Союзом евангельских христиан. В Башкирии было 5 общин евангельских христиан (Уфа, община Бирского района, община села Шаровка Белебеевского района, село Давлеканово, Волыно-Киевская община бывшего Златоустовского уезда) и 6 общин баптистов (Скимская Архангельского района, Балтийская Иглинского, Алко-Ивановская община Белебеевского района, Старонадеждинская Нуримановского района, община Николаевского сельсовета архангельского района, Новиковская община Стерлитамакского района). Общая численность доходила до 2000 человек [18, с.10]. Период 20-х годов ХХ века для евангельских христиан баптистов послужил переломным моментом во всей истории, когда стремительно поменялись все государственные устои, и на просторах нашей страны вместо  Российской Империи сложилось тоталитарное атеистическое государство в лице Советского Союза, крайне враждебного  ко всем религиям.

Баптизм разделяет общехристианские доктрины о Боге, основанные на Священном Писании. Визитной карточкой баптизма, как исторического, культурного, религиозного явления, отличающей его в многообразном мире христианских конфессий являются так называемые семь принципов баптизма, впервые сформулированные на Всемирном конгрессе баптистов в Лондоне в 1905 году. Они гласят:

1.        Книги Священного Писания в канонической редакции - единственный и непогрешимый авторитет;

2.       Церковь должна состоять из духовно возрожденных людей;

3.       Заповеди Иисуса Христа о Крещении и Вечере Господней (причастии) преподаются только уверовавшим в Иисуса Христа;

4.       Независимость поместных церквей в духовных и практических вопросах;

5.       Всеобщее священство верующих, отсутствие деления членов церкви на духовенство и мирян;

6.       Свобода совести как неотъемлемое право каждого человека;

7.       Отделение Церкви от Государства [13, с.13].

Несмотря на доступность и обилие источников (официальные вероучения и др.), вопрос о богословии баптистов и о том, как оно проявлялось в жизни конкретных людей - один из самых сложных вопросов в истории баптизма. В историографии эта тема освещена недостаточно. Работы советского периода  (Ф.М. Путинцев, Л.С. Лялина, А.И. Клибанов, Л.Н. Митрохин и т.д.) [8,11,12,16] страдают тенденциозностью и поверхностным отражением вопроса. Своей методологической целью они ставят дать обоснование мировоззренческой несостоятельности баптизма в условиях советской действительности. Официальная баптистская «История евангельских христиан-баптистов в СССР» также не может нас удовлетворить, поскольку крайне скупо в идеологически выдержанном стиле описывает  в основном внешние религиозные формы (обзор вероучений, музыкальное служение, издательство и т.д.), не затрагивая сути жизненного мира баптистов [7].

В 90-е годы по этому вопросу происходит некоторый пересмотр позиций. Л.Н. Митрохин в своей переизданной в 1997 году работе «Баптизм: история и современность» пытается представить мировоззрение баптистов как самостоятельную культурную систему. Он признает, что объективно судить о баптизме только по вероучительным документам нельзя. Они преломляются в конкретных условиях жизни людей и образуют особые моральные, мировоззренческие характеристики. [13] Исследованию этих характеристик баптистов в области их отношения к науке, вере, Библии, морали Митрохин посвящает главу в своей указанной работе.

На наш взгляд, вершиной исследования богословия российского баптизма является статья пастора славянской эмигрантской церкви в США «Слово благодати» А.А. Коломийцева «Компромисс в теологическом развитии Русского Евангельского движения» [18]. Его работа является  попыткой не просто констатации баптистских доктрин, а их оценки и влияния  на историю. В своей оценке мы будем придерживаться методологических основ этой позиции.

Надо отметить, что евангельские церкви России достаточно уникальны в своем происхождении и развитии. Возникнув на почве русского православия, евангельское движение в России унаследовало определенные элементы восточно-православного мышления, присущего русскому народу в целом. Кроме того, важным фактором этого развития было сильное преследование, которое евангельские церкви переживали  со дня основания до совсем недавнего времени.

Одна из особенностей славянских народов заключается в их типично восточной тенденции направленной к жизни «по духу, а не по букве". Русские не привыкли доверять написанным законам. На протяжении многих столетий высшим законом в России была суверенная воля ее государя. Внутреннее неприятие и недоверие к законам, выраженным на бумаге, может быть отнесено к списку характеристик русской души. Наблюдая, как власть имущие манипулируют законом, используя его для оправдания своих действий, русский народ выразил своё отношение к закону в поговорке: «закон это дышло, куда повернул, туда и вышло». Как правило, закон воспринимается как список неработающих принципов, которые не могут быть гарантом справедливости в каждом отдельном случае.

В большой степени подобное отношение можно объяснить результатом тысячелетнего влияния Русской Православной церкви на формирование русского характера. Русская Православная церковь никогда не уделяла серьезного внимания систематической теологии, преуменьшая роль рационального мышления и превозношая личный или коллективный опыт и чувственное, литургическое переживание как основной источник истины. В итоге, в большой степени, возникновение русской Евангельской Церкви было скорее результатом реакции на нарушение элементарных принципов христианского образа жизни внутри Русской Православной церкви. Пьянство и моральная развращённость священников, безжизненная форма богослужения, религиозный формализм и мёртвая традиция привели определённую группу населения России к поиску живой веры. Теологическая несостоятельность православия играла в этом процессе второстепенную роль. И. П. Плетт приводит одну из первых формулировок принципов Евангельской веры, составленную знаменитым русским проповедником Иваном Рябошапкой в 1870 году [15, с.82]. Этот документ начинается с отрицания пьянства и воровства и заканчивается отрицанием православных праздников. Наиболее «теологическим» в этих принципах веры было отвержение детокрещения, практикуемого Русской православной церковью, а также отвержение таинства исповедания. Всё остальное касалось каких-либо аспектов практики христианской жизни, а не её теологии. Невостребованность ясно выраженных принципов веры в русском Евангельском движении может быть прослежена на протяжении всех лет его существования.

Это подтверждает и Л.Н. Митрохин писав: «всей российской обстановкой жанр серьезных теологических исследований был изначально противопоказан баптистским идеологам» [13, с.434]. Постоянные преследования обусловили то, что русские баптисты имели очень мало человеческих, организационных ресурсов, чтобы сформировать свой богословский фундамент.

Несмотря на то, что баптисты были достаточно преданны своим убеждениям, они не смогли избежать определенных проблем в своей истории. Одной из черт менталитета российских баптистов, доставшихся в наследство от русского характера в целом, была склонность к компромиссам, то есть убежденность, что в определенной критической ситуации вполне допустимо руководствоваться  не декларированными постулатами веры, а прагматическими соображениями ради достижения какой-то высокой цели. Наибольшее выражение это эта черта имеет в истории баптизма в 40-60–е годы, когда баптистское руководство отказалось от библейской демократической структуры Всесоюзного Совета Евангельских Христиан Баптистов (ВСЕХБ) ради возможности законно функционировать.

Появление Союза баптистов и Союза евангельских христиан связано с двумя разными путями евангельской «христианизации» Российской империи.

Богословский портрет Союза баптистов связан с «континентальным» баптизмом, сформировавшимся в Германии в середине XIX века. Лидером его был Иоганн Онкен (1800-1884), организовавший в Европе  миссионерскую сеть, которая была очень эффективной. Баптистские церкви были организованы во всех уголках Европы. Центром подготовки служителей стала, организованная  в 1881 году, Гамбургская семинария. В ней учились многие лидеры российского баптизма [20, с.5]. К баптистской богословской традиции принадлежали Балтийская и Скимская общины. Как уже отмечалось, основу этих общин составляли латышские переселенцы из Курляндской губернии. Курляндская губерния из-за соседства с Пруссией (центром движения Онкена) находилась под сильнейшим баптистским влиянием [10, с 145-146]. Латышские баптисты были выходцами из лютеранства. Обе общины входили в Волго-Камский союз баптистов. Один из лидеров Скимской общины Петр Оттович Авотин получил богословское образование в Москве на Библейских курсах.

В качестве своих принципов веры баптисты приняли вероучение немецких баптистов под редакцией И. Онкена. В 1906 году его издал лидер Союза баптистов В.Г. Павлов, в 1928 году переиздал Н.В. Одинцов. Эти доктрины веры следовали традиции «частных баптистов» в вопросе спасения и очень принципиальными в вопросе автономности поместной церкви. «Этим лицам дарована жизнь вечная во Христе Иисусе, и в то же время предопределены все средства, которые должны привести их к вере во Христа, к святости и наконец, к вечному блаженству. Такое определение Божие неизменно и утверждено навеки, так что те, которых оно касается, - избранные, не могут быть похищены из рук Христовых, но силою Божией соблюдаются в вере и любви ко Христу, пока не сделаются сонаследниками Его славы» [6, с. 424].

Появление первых общин евангельских христиан в России связано с проповедью англичанина лорда Г. Редстока в высших кругах Петербурга. Евангельский союз образовался в 1907 году и возглавлялся И.С. Прохановым. Основные доктрины веры евангельских христиан были изложены в «Вероучении евангельских христиан», изданном И.С. Прохановым в 1910 году. Эти доктрины следовали традиции «общих баптистов». «Благодать Божия предлагается Богом всем людям, а не только предопределенным к вечному спасению. Предопределение Божие одних к вечному спасению, а других – к вечному осуждению основывается на «предузнании», на предвидении того, примут ли они призыв или нет. Благодать Божия не стесняет свободы человека, не действует на нее непреодолимо и не исключает деятельного участия человека в том, что в нем совершается через нее» [6, с. 444]. К такой богословской традиции принадлежали Уфимская, Давлекановская, Шаровская, Волыно-Киевская, Бирская общины.

Непосредственную связь с Петербургским центром евангельского христианства нам удалось проследить только в истории Шаровской общины. Община появилась в результате усилий некоей помещицы Екатерины Ивановны Кончиной, впоследствии уехавшей в Петербург к дочери. К тому же в 1912 году пресвитер общины Даниил Степанович Ольшанский был обвинен в «совращении в пашковщину православных селян села Шаровки» [19, с.16-17]. «Пашковщиной» тогда называли именно петербургский вариант евангельского христианства по имени видного деятеля В.А.Пашкова.

Определенные сомнения возникают при богословской идентификации Бирской общины из-за того, что все ее основатели приняли евангельское христианство в немецком плену. Германия, как мы знаем, центр распространения баптизма. В то же время, история Бирской общины свидетельствует о тесных контактах с Уфимской общиной (ее представители, например, участвовали на III съезде Евангельских христиан в Уфе).  Уфа же была тогда центром евангельского христианства в Башкирии, поскольку пресвитер Уфимской общины Павел Николаевич Качинский был представителем Всероссийского Союза Евангельских христиан по Уралу. С другой стороны, было бы неверно утверждать, что баптисты и евангельские христиане не имели контактов. Подтверждается, что баптистские и евангельские лидеры были знакомы, часто посещали друг друга.

Когда мы говорим о том, что баптисты и евангельские христиане – это две разные деноминации, подразумевается, что степень различия между ними совсем другая, нежели, например, между православием и католицизмом. Оба направления были проявлением одного евангельского движения в России. Их история была раздельной только до периода сталинских репрессий. В современном союзе евангельских христиан-баптистов раздельное прошлое никак себя не проявляет.

Для нас имеет смысл разделять два направления в связи с тем, что в 20–е годы между ними были определенные разногласия на богословской почве. По мнению А.А. Коломийцева, деятельность Союза баптистов была характеризована более серьезным вниманием к доктринальной ясности  и чистоте. В то время как русские баптисты были не менее активны в миссионерской деятельности, чем их братья из евангельских христиан, они были гораздо более осторожны к каким-либо формам экуменического сотрудничества в своем служении. Так, в 1923 году баптисты неодобрительно отнеслись к попытке лидера евангельских христиан Ивана Степановича Проханова сблизиться с Православной церковью [17, с.77]. С 1917 по 1926 году у евангельских христиан состоялось 7 общероссийских съездов.  На каждом из них одним из ключевых вопросов был вопрос о единстве. Из повествования А.И. Мицкевича видно, что каждый раз единодушия не было  по инициативе баптистов [14, с.182,186,193,201,202,241]. Это вполне объяснимо в свете их большей доктринальной принципиальности.

По вопросу взаимоотношений баптистов с евангельскими христианами Уфимской губернии мы располагаем пока одним свидетельством. В 1936 году арестованный член Совета церкви Волыно – Киевской общины Степан Филлипович Чубатов, отвечая на вопрос о том, в каких отношениях был пресвитер Волыно-Киевской общины Андрей Семенович Вождаев с Александром Шалашовым (баптистским проповедником и пресвитером Старо - Надеждинской общины баптистов), сказал следующее. «Связь между ними была, посещали друг друга, но между ними были трения на почве того, что Вождаев Андрей – «евангелист», а Шалашов Александр – баптист. На этой почве они между собой частенько дискутировали, но к чему все это приводило, я сказать не могу» [1, л.151].

Тем не менее, обоим евангельским направлениям была свойственна особая приверженность Библии. В 1925 году в газете Красная Башкирия была опубликована заметка о ходе антирелигиозного диспута, организованного местными властями, на котором присутствовали православный священник и баптист. За атеистической иронией в ней весьма ясно предстает превосходящая компетентность баптиста: «Недоверие хлынуло в самую толщу толпы, и тогда поднялся баптист и заговорил. Объяснил все…никуда Каин не уходил, только сердцем. Хорошо опровергал попов, серьезно. Всем понравилось, а понять, кто понял, кто нет. После выступления баптиста настроение переменилось, стали шутить» [9, с.2].

В докладе партийного актива Белебеевского кантона о проведении антирелигиозного диспута в 1923 году было сказано: «диспут, который прошел  в городе, заинтересовал массы. Массы ругали своих попов за непосещение диспута, говоря «бобтисты  и то защищали свою религию, а попы оставили диспут, позор и т.д.» (орфография сохранена)» [4, л.2].

Одной из особенностей баптизма того времени была коллегиальная структура управления церквями. Это было выражением четвертого и пятого принципов баптизма. Скимская, Балтийская, Шаровская, Волыно-Киевская общины управлялись советами пресвитеров. После сталинских репрессий, в связи с образованием ВСЕХБ  управление в евангельских церквях будет единоличным.

Надо также отметить, что в 20 – е годы все евангельские церкви Башкирии (за исключением молодой Бирской) имели опытный, с многолетним стажем служения, пресвитериат. Почти все пресвитера стали верующими еще в первое десятилетие ХХ века.

Весьма интересно проследить, как советские власти идентифицировали убеждения баптистов. Понятно, что их оценки делаются через призму классового подхода. Приводим несколько цитат.

Из Директивы ЦК ВКП (б) за подписью В. Молотова от 5.09.1924 года: «Необходимо иметь также в виду, что в ряде мест при наметившемся понижении авторитета духовенства наблюдается рост сектантского движения, которому зачастую присущ кулацко-политический налет, враждебный пролетарской диктатуре» [3, л.90].

Из отчета в Наркомюст РСФСР «Сведения о религиозных сектах Аша – Балашовской, Бромской, Архангельской волостей  Уфимского уезда» [5, л.53,104,149].

 

Таблица 8. Данные отчетов НКЮ РСФСР о мировоззрении баптистов Аша – Балашовской, Бромской, Архангельской волостей  Уфимского уезда(соответствуют Скимской и Волыно-Киевской общинам)

 

Можно видеть, что представление об учении баптистов было довольно смутное. В понимании советских чиновников евангельская вера отвращала от трудовой деятельности (п.8). По вопросу об отношении баптистов к Советской власти единая позиция не определилась. Это можно объяснить тем, что с одной стороны баптистские верующие оппозиционной деятельности правительству  никогда не вели, а, наоборот, учили подчиняться высшим властям, что не давало поводов подозревать их в политической неблагонадежности. С другой стороны, само публичное исповедание евангельской веры вступало в конфликт с официальной классово – атеистической идеологией (п.5,8).

Неоднозначное мнение также было по вопросу о допустимости военной службы (п.9). В этом случае оно объясняется неоднозначностью позиции самих баптистов в 20-е годы. Традиционно, евангельские христиане и баптисты признавали военную службу по защите Отечества как христианский долг. Это было закреплено в опубликованных вероучениях. «Мы признаем воинскую повинность, как оброк, но имеем общение с теми, кто иначе мыслит в этом вопросе» (Из Вероучения евангельских христиан, составленного И.С. Прохановым в 1910 году) [6, с.455]. «Мы веруем, что правительство, которое и при Новом завете не напрасно носит меч, имеет право  и обязанность по Божьему закону наказывать делающих зло и употреблять меч в защиту граждан. А посему мы считаем себя обязанными нести, когда потребует от нас этого правительство, военную службу…» (Из Исповедания веры христиан-баптистов, изданного Ф.П. Павловым в 1906 году) [6, с.433]. Во время Первой мировой войны баптисты исправно несли службу и воевали на фронтах, несмотря на подозрительное отношение к ним как носителям «германской» веры. Массовый отказ баптистов от несения службы начался во время гражданской войны. Это было связано с тем, что в сути гражданская война – вооруженная борьба политических группировок за власть. Это очень ясно было понято всеми. Баптисты, естественно, как граждане государства со своим, библейски обусловленным мировоззренческим базисом имели определенное мнение по поводу политического устройства страны. В определенных ситуациях они это мнение выражали в различных документах. Однако, традиционно баптисты вообще не участвовали  в политической деятельности по достижению своих  идеалов, не говоря уже о вооруженном способе ее ведения. Когда И.С. Проханов под знаменем Союза евангельских христиан создал христианскую демократическую партию «Воскресение», это было оценено весьма неоднозначно. Поэтому, чтобы победившая радикально-атеистическая большевистская партия стала восприниматься в сознании верующих не как узурпировавшая на время власть группировка, а как законно, по «Божьему определению» существующая власть, должно было пройти определенное время. Это был непростой процесс. Признание военной службы в Красной армии начинается только в 1923 году на съездах евангельских христиан и баптистов под мощным давлением ОГПУ. Оно растянулось на несколько лет.

По поводу отношения к собственности мнение вполне определенное – баптисты тяготеют к частной индивидуальной собственности, не чуждаются кооперации и торговли.

В целом, баптисты не могли рассчитывать на благоприятное отношение к себе Советской власти. Относительное спокойствие в отношении к баптистам объясняется тем, что большевики были еще заняты другими врагами.

Естественно, что это чувствовали и сами баптисты. Укрепление Советской власти после Гражданской войны и широкое распространение атеистической пропаганды преломлялись в сознании верующих через призму Библии. Это выражалось в росте эсхатологических настроений: в приходе антихриста и последующего утверждении тысячелетнего царства Иисуса Христа. Это делало особенно популярными проповеди о стойкости и верности Иисусу Христу перед лицом грядущих испытаний.

Среди верующих Башкирии ходили такие поэтические произведения:

Душа

Не тоскуй ты душа дорогая,

Не печалься и радостно будь

Жизнь, поверь же, настанет другая

Любит нас ведь Господь. Не забудь.

 

Не забудь, что Христос твой Спаситель

Тебя ради страдал на кресте

Он ведь твой благой искупитель,

Он с тобою всегда и везде. [1, л.151]. (Орфография сохранена).

 

Демас

Демас, покинув поле брани,

Оставил семью христиан,

Перескочил чрез Божьи грани,

Бежит позорно в вражий стан.

 

Демас устал с христовой ратью

Поход воинственный свершать,

Его страшит покорность братьев

За счастье ближних  жизнь отдать

 

А он, какое ему дело,

Что люди гибнут без Христа,

Он утомлен и его тело

Покоя требует и сна… [2, приложение].

Таким образом, мировоззрение баптистов Башкирии в 20-е годы определялось разнообразными факторами. Лишенное формализма и направленное на активное участие в жизни церкви и общества каждого последователя богословие обусловило существование сплоченных, активных в миссионерстве общин. Одновременно сочетание баптистского и евангельского варианта вероучения создавало атмосферу некоторой напряженности между двумя течениями. Вместе с тем, библейски обусловленное мировоззрение баптистов в 20-е годы столкнулось с набиравшей обороты официальной атеистической пропагандой. Будучи достаточно укорененными в своих убеждениях и готовыми публично их отстаивать, баптисты, тем не менее, не избежали определенного влияния со стороны советской пропаганды, которая относилась к ним с нескрываемой неприязнью.

 

Источники и литература:

1.      Архив УФСБ по РБ. ВФ 6531, Т.1.

2.      Архив УФСБ по РБ. ВФ 8991. Т.2. Приложение.

3.      ЦГАОО РБ. Ф 122. Оп.3. Д.122.

4.      ЦГАОО РБ. Ф.122. Оп.2. Д.138.

5.      ЦГИА РБ. Р-251. Оп.1. Д.238.

6.      История баптизма: Сборник. Вып.1. – Одесса, 1996.

7.      История евангельских христиан-баптистов в СССР. – М., 1989.

8.      Клибанов А.И. Религиозное сектантство и современность. - М., 1969.

9.      Красная Башкирия. 31 мая 1925 года. -  № 119.  Загорский М. Сад Эдемский: на диспуте в деревне.

10.  Кристине Анте. Появление баптизма на территории Латвии. // Свобода совести в России: исторический и современный аспекты. - М., 2007.

11.  Лялина Л.С. Баптизм: иллюзии и реальность. - М., 1977.

12.  Митрохин Л.Н. Баптизм. - М., 1966.

13.  Митрохин Л.Н. Баптизм.История и современность. - М., 1997.

14.  Мицкевич А.И. История евангельских христиан-баптистов. - М., 2007.

15.  Плетт И.П. Зарождение церквей ЕХБ. - М., 1994.

16.  Путинцев Ф.М. Политическая роль и тактика сект. - М., 1935.

17.  Савинский С.Н. История евангельских христиан – баптистов Украины, России, Белоруссии. - Часть II (1917-1967). СПб., 2001.

18.  Сайт URL:http://www.slovo.org/dn/Ресурсы/Статьи/tabid/82/EntryID/20/language/ru-RU/Default.aspx

19.  Сергеев Ю.Н. Баптизм в Башкирии. Очерки истории. – Уфа, 1998.

20.  Синичкин А.В. Особенности возникновения и формирования российского баптизма. //Свобода совести в России: исторический и современный аспекты. - М., 2007.