Процессы усовершенствования механизма правового регулирования на современном этапе предполагают концептуальный анализ основных правоположений и проверку их соответствия закономерностям, характерным для правовой системы. Кроме того, существующая потребность в гармонизации отраслевого законодательства с нормами Конституции Российской Федерации и складывающимися общественными отношениями обусловливает необходимость подробного анализа законодательных норм, в том числе и в рамках уголовного права. В обеспечении соблюдения законности в борьбе с преступностью одним из важнейших факторов является правильная квалификация преступлений. Только она позволяет дать ответ на вопрос: какое общественно опасное деяние было совершено, и какое наказание должно быть назначено? [4]
Правоприменительная практика свидетельствует о том, что преступное деяние характеризуется весьма сложной внутренней структурой.
Правоприменительным органам приходится сталкиваться с ситуациями, когда в поведении виновного имеются признаки двух или более преступных деяний. Однако в одних случаях содеянное необходимо квалифицировать по нескольким статьям уголовного закона, в других случаях содеянное охватывается одной уголовно-правовой нормой.
Понятие составного преступления не предусматривается ни одной правовой нормой Уголовного кодекса Российской Федерации. В науке уголовного права принято считать, что составное преступление слагается из нескольких разнородных деяний, каждое из которых в отдельности заключает в себе состав самостоятельного преступления, но которые в силу их внутреннего единства рассматриваются как одно преступление. Преступления, объединенные в двуобъектном (многообъектном) составе, тесно связаны единством места, времени, целью совершения деяния. Также следует отметить, что преступления, входящие в структуру составного преступления, могут привести к ряду разнородных последствий, но в рамках единой формы вины.
Эффективность уголовной политики зависит в первую очередь от того, насколько объективно возможно выявить тенденции и закономерности развития преступности, особенно ее наиболее общественно опасных форм и видов [7]. Данное положение приобретает особую значимость на фоне глобальной тенденции увеличения количества преступных посягательств и усиления степени их способности причинять вред охраняемым уголовным законодательством общественным отношениям, а также имеющихся недостатков формирования и реализации отечественной уголовной политики.
Представляется интересным провести анализ некоторых основных закономерностей уголовно-правовой политики противодействия такому виду криминальной активности, как организованная преступность, и соотнести его результаты с наиболее перспективными, на наш взгляд, возможностями научно обоснованного прогнозирования результатов борьбы с данным видом преступной деятельности. Представляется, что такой подход может способствовать поиску наиболее эффективных форм и методов организации противодействия криминальной активности, особенно с акцентом на профилактические мероприятия.
Организованная преступность выбрана в рассматриваемом качестве отнюдь не случайно. Обозначим лишь несколько основных причин.
Во-первых, это повышенный уровень общественной опасности, имманентно присущий данному виду преступности. Потенциал причинения вреда правоохраняемым интересам является для организованной преступности одной из системообразующих и целеполагающих характеристик. Далее, что касается латентности организованной преступности, то, по нашему мнению, цифры официальной уголовной статистики не показывают даже общих тенденций, характеризующих рассматриваемый вид преступного поведения. При этом представителями организованного криминалитета используются не только различные способы сокрытия следов преступной деятельности с целью уклонения от уголовной ответственности, но и современные приемы формирования информпреступности для облегчения усилий по достижению преступного результата. Одновременно крайне разнородный характер проявлений организованной преступности весьма затрудняет экспертную оценку уровня латентности данного вида преступности. Так, например, различия в коэффициентах латентности криминальной экономической деятельности и организованных проявлений преступного насилия, особенно террористической направленности, могут составлять тысячи и даже сотни тысяч раз. Еще одним фактором, усиливающим потенциальную опасность организованной преступности, является ее существенная ресурсообеспеченность. В распоряжении криминальных структур находятся не только значительные финансовые и имущественные активы, но и информационные и технологические ресурсы, которые позволяют использовать в преступной деятельности практически все научно-технические и технологические достижения. Одновременно представители криминальных структур могут выступать в роли потенциальных инвесторов, что открывает перед ними широкие возможности, особенно в среде развивающихся экономик [9].
Рассматриваемый вид криминальной активности характеризуется постоянным поиском новых форм и методов совершения преступлений, в том числе с использованием современных технологий и привлечением специалистов соответствующего профиля. Национальные границы являются для организованной преступности не сдерживающим, а скорее стимулирующим фактором, поскольку существенно снижают оперативность правоохранительного контроля и при этом не создают особых трудностей в реализации преступных замыслов. Такого рода подход способствует не только уходу конкретных криминальных групп от мер государственного контроля, но и расширению спектра организованного преступного влияния.
Транснациональный характер организованной преступности выступает в качестве криминогенного фактора еще и потому, что, несмотря на в основе своей единые подходы, применяемые для определения понятия организованной преступности, до настоящего времени мировое сообщество не выработало ее унифицированного определения. Такое положение, безусловно, затрудняет проведение необходимых межгосударственных правовых процедур по делам об организованной преступной деятельности.
Еще одним тревожным моментом является то, что количество совершенных (зарегистрированных) преступлений превышает число выявленных лиц, их совершивших, и эта тенденция усиливается. Такое положение в вопросах противодействия организованной преступности свидетельствует о значительном снижении времени правоохранительной реакции на проявления организованной криминальной активности.
Для преодоления сложившегося положения, особенно в условиях отсутствия подразделений правоохранительных органов, специализирующихся на борьбе с организованной преступностью, необходимо выстраивать соответствующую систему мер противодействия, имеющую в числе прочего и профилактическую направленность, основанную на научно обоснованном прогнозе рассматриваемого негативного социально-правового явления.
Одним из условий совершенствования и обеспечения эффективного функционирования системы борьбы с организованной преступностью должна являться стабильная конструкция уголовно-правовых запретов в данной сфере при наличии комплекса сил и средств, позволяющих оперативно реагировать на организованные преступные деяния, законодательно закрепленного в рамках соответствующей государственной программы или ее самостоятельного раздела. Для сопровождения программных мероприятий предлагается проводить непрерывный мониторинг преступности на базе создаваемых на договорной основе научно-практических центров, формируемых силами заинтересованных подразделений правоохранительных органов и ведущих научных учреждений [8]. Указанные мероприятия целесообразно проводить в рамках национальной стратегии противодействия организованной преступности, утверждаемой указом Президента РФ. Также данная стратегия может исполнять роль «дорожной карты» взаимоувязанных и научно обоснованных шагов, направленных на формирование приоритета профилактических мер в рассматриваемой области правоохранительной деятельности.
Наряду с федеральным уровнем управления должен активно использоваться региональный уровень организации и контроля. Так, на федеральном уровне целесообразно решать вопросы законодательного обеспечения, перспективного и межведомственного планирования, контроля и ресурсного снабжения. Региональный уровень предоставляет больше возможностей для оперативного управления выделенными силами и средствами, организации и реализации практических мероприятий, а также получения исходной информации.
Представляется, что сочетание научно обоснованных методов планирования практических мероприятий в сочетании с гибкой системой оперативного планирования и стабильными уголовно-правовыми запретами позволяет не только повысить эффективность противодействия организованной преступности, но и значительно расширить спектр и действенность профилактического воздействия. Одним из способов борьбы с пробелами в уголовно-процессуальном праве является их восполнение высшими судебными органами. И если на стадии выявления пробелов участвует максимально широкий круг субъектов, то уже на этапе восполнения в данной сфере функционируют лишь Верховный и Конституционный Суды Российской Федерации. Это связано с тем, что данная возможность является исключительной прерогативой, позволяющей вышеуказанным органам выносить решения, имеющие весьма своеобразный характер, обладающие как нормативным, так и прецедентным свойством одновременно [6].
Реформирование отечественного уголовно-процессуального законодательства предполагает совершенствование основных понятий уголовно-процессуального права. Очень часто от правильного понимания сущности того или иного термина зависит законность принятия процессуального решения или производства следственного действия, реализации прав и свобод участников уголовного судопроизводства.
Следует отметить, что, выражая в сжатом виде знание о предмете, любое понятие позволяет определить не только сущность, но и основные характерные свойства этого правового явления. М. С. Строгович отмечал, что в понятии фиксируются существенные признаки вещей и явлений объективной действительности.
Как показывает анализ, наибольшее влияние на уголовно-процессуальную деятельность в большей мере оказывают понятия «обеспечение», «охрана», «защита», «помощь». Все указанные понятия имеют некоторую лексическую и смысловую близость, составляя основу конституционных прав человека и гражданина. В то же время, признавая личность, ее права и свободы в качестве основного объекта, они качественно различаются между собой по своей цели и содержанию, так как представляют собой различные аспекты осуществления прав человека и гражданина. В уголовно-процессуальном законодательстве указанные термины широко применяются для обозначения или разъяснения соответствующих принципов, целей и задач того или иного вида деятельности, обязанностей и ответственности различных субъектов правоотношений. Вместе с тем разграничить эти понятия до сих пор представляется проблематичным.
Так, в ст. 6 УПК РФ в качестве назначения уголовного судопроизводства определяются: 1) защита прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений; 2) защита личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод. То есть защита прав и законных интересов, во-первых, является основной целью деятельности всех участников уголовного процесса, независимо от того, какие уголовно-процессуальные функции они выполняют. Во-вторых, связана с деятельностью по восстановлению прав, возмещению вреда как у лиц, пострадавших в результате преступления, так и у лиц, подвергшихся незаконному и необоснованному ограничению прав и свобод, обвинению, осуждению. Как отмечается в юридической литературе, такой подход свидетельствует об узаконенном праве на ошибку со стороны органа дознания, дознавателя, следователя, суда в отношении лиц, подвергнувшихся уголовному преследованию.
Действительно, защита прав лиц, пострадавших в результате преступления или злоупотребления властью, связанная с возмещением причиненного противоправным деянием вреда, является основной целью уголовного судопроизводства. Совершение общественно опасного, противоправного, виновного и наказуемого деяния является основанием для возбуждения уголовного дела, инициирования уголовного преследования и судебного разбирательства. В то же время следует согласиться, что деятельность органов уголовного процесса и иных уполномоченных лиц, направленная на недопущение и предупреждение незаконного и необоснованного ограничения прав и свобод участников уголовного судопроизводства, их обвинения или осуждения, также должна охватываться основной целью уголовного судопроизводства.
Литература:
- Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 № 63-ФЗ (ред. от 19.02.2018) //Собрание законодательства РФ.-17.06.1996.-№ 25.-Ст. 2954,
- Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 № 174-ФЗ (ред. от 31.12.2017) // Собрание законодательства РФ. 2001. № 52 (ч. I). Ст. 4921.
- Васин Ю. Г. О тенденциях уголовно-правовой политики противодействия организованной преступности // Актуальные проблемы российского права. 2017. N 10. С. 131–139.
- Васин Ю. Г. Уголовно-правовая политика: предложения по совершенствованию // Научный вестник Омской академии МВД России. 2015. N 1. С. 8–12
- Зайцева Е. С. Устранение, восполнение и преодоление пробелов в уголовно-процессуальном законодательстве / Е. С. Зайцева, П. В. Козловский // Вестник ОмГУ. Сер.: Право. 2015. N 2 (43). С. 236–239.
- Климов А. А. О понятии «восполнение» пробелов в уголовно-процессуальном праве // Российский следователь. 2017. N 22. С. 14–16.
- Максимов С. В. Новейшая уголовная политика России (1996–2016 гг.): итоги, проблемы, перспективы: Научный доклад. М.: Институт государства и права РАН, 2016. 52 с.
- Проблемы детерминации и предупреждения преступности. Под редакцией профессора А. И. Долговой. М., Российская криминологическая ассоциация, 2017. — 563 с.
- Холопов Г. М. Актуальные проблемы уголовного законодательства о разбое // Образование и наука в современных реалиях: материалы Междунар. науч.–практ. конф. (Чебоксары, 4 июня 2017 г.). В 2 т. Т. 2 / редкол.: О. Н. Широков [и др.] — Чебоксары: ЦНС «Интерактив плюс», 2017. — С. 292–295.
