В истории языкознания известно много случаев, когда задолго до появления термина, означающего то или иное явление, само явление становилось объектом наблюдения и предметом ожесточенных дискуссий ученых. Представления о языковом знаке, его сущности, способе существования и механизме развития изменялись вместе с изменением представлений человека об окружающем мире, своем месте в этом мире и о мире внутри себя.
Проблемы, подобные стоящей перед нами, М.А. Розов сравнивает с улыбкой Чеширского Кота, которая обладала свойством долго оставаться в воздухе, когда кот уже исчезал. Обычно выражение «улыбка без кота» относят к описанию «чистой математики», имея в виду степень абстракции: «… в лице улыбки знаменитого Кота мы имеет действие или состояние, лишенное субстанции, пример характеристики объекта без самого объекта. Мы привыкли, что это возможно в абстракции, но не в рамках эмпирической реальности. В эмпирии характеристика без объекта – то же самое, что и круглый квадрат! А между тем, любое слово языка демонстрирует нам аналогичный парадокс» [7, с.17].
Для того чтобы идея асимметричного дуализма лингвистического знака сформировалась и получила статус способа бытия семиотического объекта, необходима была длительная эволюция лингвистической мысли: от восприятия слова как имени вещи до рассмотрения слова как языкового знака, живого, развивающегося, вступающего в различные виды отношений, являющегося частью системы, в свою очередь живой и развивающейся.
Впервые продуманную теорию происхождения имен мы находим в диалоге Платона «Кратил». Один из героев диалога – Сократ – является сторонником происхождения имен «по установлению». Платоновский Сократ полемизирует со сторонниками подражательной теории. Факт существования полисемии и синонимии используется философами античности лишь как аргумент в пользу произвольности наименований. Интересно, что через две тысячи лет Соссюр возвел произвольность знака в принцип, а асимметрию назвал следствием этой произвольности.
Средневековой науке мы обязаны представлением о дуализме языкового знака. Если в античности мир воспринимается как данность, а язык – как набор имен, то для средневекового монотеистичного сознания мир – это акт божественного творения, а язык – результат человеческого творчества. Личностное, человеческое выходит на первый план при осмыслении языка как уникального достояния человечества. Понимание природы языкового знака определялось пониманием природы языка. Если язык – это деятельность, некое творческое движение, то и каждый языковой знак порождается той же творческой деятельностью. Аргументация в пользу дуализма языкового знака выстраивается на основе аналогии с устройством человека, в котором признается сопряжение души и тела (Немесий Эмесский, Григорий Нисский и др.).
Переход от философии языка к собственно лингвистическим теориям произошел в XII-XVIII вв. Противостояние рационалистов, последователей Декарта, авторов «Логики» и «Грамматики» Пор-Рояля, и сенсуалистов (Ф.Бэкона, Т.Гоббса, Дж.Локка и Э.Б. де Кондильяка) породило два представления о языке. Представляя язык как форму мысли, рационалисты отметили стремление к гармонии (симметрии) и одновременно наличие асимметрии в языковом знаке. Определяя язык как деятельность, сенсуалисты утвердили динамичный характер языковых знаков и их способность к развитию.
Языкознание XIX века осуществило синтез представлений о языке как форме, деятельности и системе. Гумбольдт на первый план выдвигает деятельностное, генетическое начало в языке. Порождение языка он считает синтетическим процессом, в котором создается взаимопроникновение не только материи и формы, но и обеих форм, внутренней и внешней: «Соединение звуковой формы с внутренними законами языка образует завершение языка, и высшая степень этого завершения основывается на том, что такое соединение, происходящее всегда в одновременных актах языкотворческого духа, приводит к полному взаимопроникновению обоих этих элементов» [2, с.103-104]. Обращает на себя внимание выражение «акт языкотворческого духа». В нем, как в фокусе, сходятся представления Гумбольдта о языке.
Александр Афанасьевич Потебня развивает учение Гумбольдта о языке как деятельности и образующем органе мысли, о его творческом характере, о противоречивом единстве в языке субъективного и объективного, индивидуального и социального начала. Интересующую нас асимметрию формы и значения Потебня объясняет самой сущностью внутренней формы, показывающей, «как представляется человеку его собственная мысль. Этим только можно объяснить, почему в одном и том же языке может быть много слов для обозначения одного и того же предмета, и, наоборот, одно слово совершенно согласно с требованиями языка может обозначать предметы разнородные» [цит. по 3, с.231]. Таким образом, развивая понятие внутренней формы, Потебня не просто констатировал, но и объяснил асимметрию между означающим и означаемым.
Синтезирующие лингвистические концепции XIX века создали представление о языке как о живой, развивающейся, самостоятельной системе знаков, служащей средством оформления и формирования мысли и важнейшим средством общения и понимания. Органичный синтез системного, исторического и семиотического подходов позволил выделить языковой знак в самостоятельный семиологический объект, в котором воплощается диалектическое единство субъективного и объективного, индивидуального и социального, психического и физического, чувственного и рационального.
Следующим шагом в развитии теории языка стал взлет к высшим ступеням абстракции, к проблеме способа бытия семиотических объектов. В отличие от своих предшественников Ф. де Соссюр пытается освободить язык от каких бы то ни было признаков материальности, субстанциональности. Языковой знак, по Соссюру, есть «двусторонняя психическая сущность» [8, с.371], объединяющая «означаемое» и «означающее». Связь между компонентами произвольна, и этот принцип «подчиняет себе всю лингвистику языка; последствия его неисчислимы» [8, с.372].
Изменчивость языкового знака Соссюр обозначает как «сдвиг между означающим и означаемым»: «Язык по природе своей бессилен обороняться против факторов, постоянно передвигающих взаимоотношения означающего и означаемого. В этом одно из следствий произвольности знака» [8, с.378]. Логика Соссюра, при всей небесспорности его рассуждений, очевидна: язык – самостоятельный семиотический объект, развивающийся по собственным законам; языковой знак произволен – из этого следует, что «оба элемента, объединенных в знаке, живут совершенно в небывалой степени обособленно и сто язык изменяется, или, вернее, эволюционирует, под воздействием всех сил, могущих повлиять либо на звуки, либо на смысл. Эта эволюция происходит всегда и неуклонно; нет примера языка, который был бы свободен от нее» [8, с.379].
В рамках интересующей нас проблемы Соссюр продвинулся дальше своих предшественников: он не только констатировал явление асимметрии означающего и означаемого, но при помощи асимметрии объяснил развитие, эволюцию языка.
Кристаллизация идеи асимметричного дуализма языкового знака произошла в работе С.О.Карцевского «Об асимметричном дуализме лингвистического знака», начинающейся тезисом: «Знак и значение не покрывают друг друга полностью. Их границы не совпадают во всех точках: один и тот же знак имеет несколько функций, одно и то же значение выражается несколькими знаками. Всякий знак является потенциально «омонимом» и «синонимом» одновременно, т.е. он образован скрещением этих двух рядов мыслительных явлений» [4, с.85].
В отличие от Соссюра, видевшего причину этого явления в произвольности языкового знака, Карцевский рассматривает асимметрию как способ существования языковой системы: «Будучи семиологическим механизмом, язык движется между двумя полюсами, которые можно определить как общее и отдельное (индивидуальное), абстрактное и конкретное» [4, с.85].
Языковая система находится в постоянном движении, развитии, «находится одновременно и в социальной массе и во времени» [8, с.378]. «Нет ничего более сложного», – откровенно замечает Соссюр. Его ученик и последователь идет дальше. Во-первых, он подробно описывает механизм асимметричного развития знака, во-вторых, говорит об универсальности этого явления, пронизывающего все уровни языковой системы. Но, главное, именно асимметричный дуализм, по мнению Карцевского, является движущей силой эволюции языка: «Обозначающее (звучание) и обозначаемое (функция) постоянно скользят по «наклонной плоскости реальности». Каждое «выходит» из рамок, назначенных для него партнером: обозначающее стремится к тому, чтобы выразить себя иными средствами, нежели его собственный знак. Они асимметричны; будучи парными, они оказываются в состоянии неустойчивого равновесия. Именно благодаря этому асимметричному дуализму структуры знаков лингвистическая система может эволюционировать» [4, с.90].
Идея асимметричного дуализма языкового знака получила интересное продолжение и развитие в работах современных фразеологов: В.Л. Архангельского, В.Н. Телия, В.Г. Гака, Н.Ф. Алефиренко, Е.И. Дибровой и др.
В.Г. Гак считает, что «фразеологизмы обязаны своим появлением общей асимметрии языкового знака» [1, с.7]. Он рассматривает два вида асимметрии: асимметрию в синтагматическом плане, полюсами которой являются аналитизм и синтетизм, и асимметрию в парадигматическом плане, создающую переносные значения, омонимы и синонимы. «Если синтагматическая асимметрия создает приводит к функциональной (грамматической) транспозиции, то парадигматическая асимметрия приводит к семантической транспозиции (к сдвигу в значении языкового элемента)» [1, с.9].
Гак приводит следующую схему:
Симметрия – слово в прямом значении
Парадигматическая асимметрия Синтагматическая асимметрия –
- слово в переносном значении аналитическое сочетание
Парадигматическая и синтагматическая
асимметрия – фразеологическая единица
Синтагматическая асимметрия дает фразеологизму аналитизм (неоднословность), парадигматическая – переносное значение (косвенную номинацию). В этом и заключается, по Гаку, специфика фразеологизма как номинативной единицы: «Особенностью фразеологизмов как номинативной единицы, лежащей в плане косвенной номинации, является совмещение обоих типов асимметрии» [1, с.9].
Вслед за Соссюром и Карцевским Гак утверждает, что «асимметрия языкового знака, общее несовпадение плана выражения и плана содержания, представляет собой не результат «несовершенного устройства» языка, но неизбежное и необходимое явление, без которого натуральный человеческий язык не мог бы нормально функционировать и развиваться» [1, с.7].
Объяснение появления фразеологизмов в результате асимметрии языкового знака позволяет фразеологам определить статус фразеологической единицы: если асимметрия – «неизбежное и необходимое явление», а фразеологизм – результат этого явления, то «фразеологические единицы – не «роскошь», «избыточность» или «прихоть» языка, но представляют собой языковую универсалию, специфический тип языкового знака, неизбежно появляющийся в языках самых различных систем» [1, с.5].
Своеобразным является проявление асимметричного дуализма внутри фразеологической системы языка. Фразеологизм – специфический языковой знак, фразеологическое значение всегда мотивировано: «Именно оно включает в себя в качестве tertium comparationis тот образ, который выражает означающее. Этот образ указывает не только на то, что значение производно от него, но и принимает живое участие в указании на действительность (если, конечно, образ воспринимается языковым сознанием)» [9, с.84].
Устойчивые сравнения (УС) – особые единицы фразеологической системы. Их структура очень прозрачна: элемент А – объект сравнения (обычно не включается в структуру компаративного фразеологизма), элемент В – образ сравнения; элемент С – основание сравнения, tertium comparationis (то, что в других фразеологизмах является внутренней формой). В сравнении необходимым элементом структуры также является средство, указывающее на акт сравнения(как, словно, точно, будто и под.). Метафора в таком средстве не нуждается, она представляет собой только выражение элемента В. В отличие от метафорических фразеологизмов, в устойчивых сравнениях происходит не полное отождествление, а частичное субъективное уподобление элемента А элементу В (ср. как с цепи сорвался – с цепи сорвался, как кровь с молоком – кровь с молоком, как мокрая курица – мокрая курица).
Прозрачная структура УС позволяет очень наглядно проследить проявления асимметричного дуализма языкового знака внутри фразеологической системы: несинонимическая замена элемента С (основания сравнения) при тождестве элемента В порождает многозначность УС; замена элемента В (образа сравнения) при тождестве элемента С рождает синонимы.
«Словарь устойчивых сравнений русского языка» В.М. Огольцева, группирующий УС по принципу единства образа, практически в каждой словарной статье наглядно иллюстрирует проявления асимметрии УС:
АНГЕЛ
КАК (СЛОВНО, ТОЧНО) АНГЕЛ (АНГЕЛОЧЕК). Мн.
Син.1: красивый(ая) как амур, как картинка, как кукла, как писаный(ая), как херувим,[херувимчик].
1: красивый(ая), миловидный(ая), прекрасный(ая), прелестный(ая). О ребенке, девушке, молодой женщине.
Син.2: невинный(ая) как агнец, как голубь, как младенец; чисткак стеклышко.
2: чистый(ая), невинный(ая), безгрешный(ая).
БЕС
КАК (СЛОВНО, ТОЧНО) БЕС. Мн.
Син.1: вертеться, крутиться как волчок, как вьюн, как на иголках, как сорока на колу, как черт, как на шарнирах, как на шиле, как юла.
1: вертеться, крутиться, метаться. Быть чрезмерно подвижным. О человеке.
Син.2: мудрый как змий, как Соломон.
2: умный.
Син.3: хитрый, коварный как змей (змея), хитрый как лиса.
3: хитрый, лукавый.
Син.4: ловкий как кошка, как обезьяна.
4: ловкий, изворотливый.
Таким образом, в системе мотивированных языковых знаков, коими являются фразеологизмы, тоже наблюдается асимметрия. Это доказывает, что асимметричный дуализм не является следствием произвольности языкового знака, как считал Соссюр.
На наш взгляд, проявление асимметричного дуализма лингвистического знака на всех уровнях языковой системы, в том числе в системе фразеологии, позволяет закрепить за ним статус способа бытия семиотического объекта.
Асимметричный дуализм лингвистического знака проделал путь от роли аргумента в споре до статуса способа бытия семиотического объекта.
Возвращаясь к метафоре, с которой начиналась работа, мы можем сказать, что улыбка отделилась от Чеширского Кота и ищет новых хозяев, а Кот, как у Киплинга, продолжает гулять сам по себе.
Литература:
- Гак В.Г. Фразеологические единицы в свете асимметрии языкового знака//
- Труды СамГУ. Новая серия, вып. № 277. Вопросы фразеологии VII – Самарканд, 1976.
- Гумбольдт В. О различии строения человеческих языков и его влиянии на духовное развитие человеческого рода// Звегинцев В.А. История языкознания XIX веков в очерках и извлечениях. Ч.1. – М., 1964.
- Зубкова Л.Г. Общая теория языка в развитии. – М.: Изд-во РУДН, 2002.
- Карцевский С.О. Об асимметричном дуализме лингвистического знака//
- Звегинцев В.А. История языкознания XIX-XX веков в очерках и извлечениях. Ч.2. – М., 1965.
- Огольцев В.М. Словарь устойчивых сравнений русского языка. – М.: Русские словари, АСТ, Астрель, 2001.
- Потебня А.А. Мысль и язык. Извлечения.// Звегинцев В.А. История языкознания вочерках и извлечениях.Ч.1 – М., 1964.
- Розов М.А. Теория социальных эстафет и проблемы эпистемологии. – Смоленск, 2006.
- Соссюр Ф. де. Заметки по общей лингвистике.// Звегинцев В.А. История языкознания XIX-XX веков в очерках и извлечениях. Ч.1. – М., 1964.
- Телия В.Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. – М., 1996.
