Законодатель расположил состав мошенничества в сфере предпринимательской деятельности в главе 21 раздела VIII УК РФ «Преступления в сфере экономики». Следовательно, согласно логике законодателя, под родовым объектом предпринимательского мошенничества следует понимать отношения в сфере экономики.
Результатом дифференциации уголовной ответственности за мошенничество в зависимости от сферы общественной деятельности явилась конкретизация круга потерпевших от некоторых специальных видов мошеннического посягательства. Например, при мошенничестве, предусмотренном ст. 159.1 УК РФ, виновный посягает на имущество юридических лиц, а при мошенничестве, предусмотренном ст. 159.2 УК РФ, — на государственное или муниципальное имущество. Ранее уже отмечалось, что обязательным признаком преступления, предусмотренного чч. 5–7 ст. 159 УК РФ, является совершение в сфере предпринимательской деятельности. Данный признак устанавливает пределы действия чч. 5–7 ст. 159 УК РФ, т. к. в настоящее время эти нормы применяются только при посягательстве на имущество (или право на имущество), принадлежащее либо индивидуальному предпринимателю, либо коммерческой организации. Поскольку круг специальных потерпевших является критерием определения понятия «сфера предпринимательской деятельности» (в уголовно — правовом понимании), данное обстоятельство также сужает непосредственный объект уголовно-правовой охраны чч. 5–7 ст. 159 УК РФ.
В действительности деятельность по извлечению прибыли может осуществляться при заключении договоров не только с коммерческими организациями и индивидуальными предпринимателями, но и с иными организациями, основная деятельность которых не направлена на извлечение прибыли, а также с физическими лицами, не зарегистрированными в качестве индивидуальных предпринимателей. На это ранее непосредственно указывалось и Верховным Судом РФ, и Конституционным Судом РФ [4]. Такой подход основан на действующем гражданском законодательстве, которое определяет существенные признаки предпринимательской деятельности (ч. 1 ст. 2 ГК РФ), следовательно, и сферы общественной жизни, в рамках которой она осуществляется.
Несмотря на это, некоторыми практическими работниками в период действия ст. 159.4 УК РФ высказывалось мнение об ограниченном толковании круга потерпевших от мошенничества в сфере предпринимательской деятельности. Например, предлагалось не квалифицировать как предпринимательское мошенничество те деяния, результатом которых стало завладение денежными средствами граждан, не осуществляющих предпринимательскую деятельность. Обоснованием такого предложения был подход, согласно которому потерпевшей стороной от мошенничества в сфере предпринимательской деятельности может быть только фактический участник предпринимательских отношений. Так, отменяя постановление суда первой инстанции и возвращая дело прокурору, суд апелляционной инстанции указал, что действия виновного не были связаны с неисполнением договора и совершены не в сфере предпринимательской деятельности, а были направлены на хищение денежных средств у граждан [5].
Такого рода правоприменительная практика верна, т. к. продиктована общественной необходимостью, и впоследствии была воспринята законодателем при конструировании новой нормы, предусматривающей ответственность за мошенничество в сфере предпринимательской деятельности (чч. 5–7 ст. 159 УК РФ). По мнению законодателя, потерпевшими (равно как и субъектами преступления) от предпринимательского мошенничества являются только те лица, которые включены в ту область экономических отношений, в рамках которых они существуют при одинаковых условиях риска. Так, в примечании 4 ст. 159 УК РФ закреплено: «Действие частей 5–7 настоящей статьи распространяется на случаи преднамеренного неисполнения договорных обязательств в сфере предпринимательской деятельности, когда сторонами договора являются индивидуальные предприниматели и (или) коммерческие организации».
Решение законодателя сузить круг потерпевших от предпринимательского мошенничества (чч. 5–7 ст. 159 УК РФ) за счет исключения из этого перечня граждан, не обладающих статусом хозяйствующего субъекта, основано на сложившихся общественно-экономических реалиях. Чрезмерная гибкость ст. 159 УК РФ (до принятия Федерального закона от 29 ноября 2012 № 207-ФЗ и Федерального закона от 03 июля 2016 № 323-ФЗ) и ранее действовавшей ст. 159.4 УК РФ не позволяла обеспечить надлежащую уголовно — правовую охрану некоторых отношений собственности. В частности, реализация гражданам, не являющимся субъектами предпринимательской деятельности, строящихся квартир по договорам участия в долевом строительстве нередко квалифицировалось судами по ст. 159.4 УК РФ, когда данные договоры преднамеренно не исполнялись [6]. В тех случаях, когда при завладении денежными средствами граждан ущерб, причинный им, не превышал одного миллиона пятисот тысяч рублей, деяние подлежало квалификации по ч. 1 ст. 159.4 УК РФ (преступление небольшой тяжести), за которое судами крайне редко назначалось наказание в виде реального лишения свободы. Причинение более крупного ущерба также не гарантировало наказания виновного. Известны случаи, когда в результате длительности доследственных проверок к моменту возбуждения уголовного дела либо его направления в суд срок давности привлечения к уголовной ответственности истекал, поэтому при согласии обвиняемого дело подлежало прекращению.[1]
Кроме того, обычные граждане, вступающие в гражданско-правовые отношения с предпринимателями, преследуют цель удовлетворить личные (бытовые) потребности [7], тогда как предприниматели стремятся получить доход. Это обстоятельство подчеркивает существенное отличие правового статуса потребителя от правового статуса предпринимателя, что нашло отражение в гражданском и административном законодательстве. Например, из ч. 3 ст. 401 ГК РФ следует, что лицо, не исполнившее или ненадлежащим образом исполнившее обязательство при осуществлении предпринимательской деятельности, несет ответственность независимо от вины, т. е. если не докажет, что надлежащее исполнение оказалось невозможным вследствие непреодолимой силы; Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях предусматривает ответственность за обман потребителей (ст. 14.7); особую роль в защите прав потребителей играет Закон РФ от 7 февраля 1992 № 2300–1 «О защите прав потребителей». Обозначенная особенность сама по себе является веским основанием для существования различных подходов к уголовно-правовой охране отношений собственности в зависимости от сферы общественной деятельности. Поэтому следует согласиться с верным замечанием А. В. Голиковой, которая отметила, что «потребитель изначально находится в несколько «подчиненной» позиции и, оплачивая товар, услугу или работу, достоверно не знает, что получит (и получит ли) в результате. Полной информацией обладает лишь предприниматель» [1].
При характеристике пострадавшего от предпринимательского мошенничества следует обратить внимание на то, что потерпевшим (обманутым) от данного преступления может быть соответствующее физическое лицо, обладающее статусом индивидуального предпринимателя, или коммерческая организация, тогда как сам договор, которым прикрывается данный вид мошенничества, не обязательно должен быть заключен со стороны потерпевшего самим собственником (владельцем) похищенного имущества, т. е. индивидуальным предпринимателем или коммерческой организацией в лице члена органа управления. Такой договор также может быть подписан лицом, официально представляющим данных субъектов предпринимательской детальности и наделенным полномочием принимать решение о передаче имущества или права на имущество.
Таким образом, учитывая, что мошенничество, предусмотренное чч. 5–7 ст. 159 УК РФ, совершается в сфере предпринимательской деятельности, содержательное наполнение которой устанавливается посредством межотраслевого анализа действующего (регулятивного и охранительного) законодательства, что существенно ограничивает объект уголовно-правовой охраны данного преступления в сравнении с объектом общего состава мошенничества, основной непосредственный объект предпринимательского мошенничества следует определить как отношения собственности той или иной конкретной ее формы, определяемой принадлежностью похищенного имущества и ограниченной сферой исполнения договорных обязательств при осуществлении предпринимательской деятельности.
Придерживаясь подхода, согласно которому объект преступления рассматривается через призму общественных отношений, считаю анализ объекта преступления, предусмотренного чч. 5–7 ст. 159 УК РФ, неполным без рассмотрения вопроса о его предмете.
Традиционно под предметом преступления понимаются вещи материального мира [2], воздействуя на которые виновный причиняет вред (или создает угрозу причинения вреда) охраняемым уголовным законом общественным отношениям. Отсюда, как отметил В. Я. Таций, установление предмета преступления облегчает поиск тех общественных отношений, которым был причинен ущерб совершенным преступлением. Этим и определяется существенная значимость данного признака состава преступления для верной квалификации содеянного [3].
Предусмотрев специальный состав мошенничества в сфере предпринимательской деятельности в чч. 5–7 ст. 159 УК РФ, законодатель тем самым обеспечил экономию нормативного материала уголовно-правовой статьи и освободил себя от необходимости перечислять все признаки общего состава мошенничества (ч. 1 ст. 159 УК РФ), ограничившись указанием только на отличительные признаки (неисполнение договорных обязательств, сфера предпринимательской деятельности и др.). Таким образом, предпринимательское мошенничество может быть совершено как в форме хищения имущества, так и в форме приобретения права на чужое имущество, что, в свою очередь, предопределяет вопрос о предмете данного преступного посягательства, которым может выступать чужое имущество или право на чужое имущество.
Существование особой сферы, в рамках которой совершается мошенничество, предусмотренное чч. 5–7 ст. 159 УК РФ, позволяет предположить, что предмет такого преступления имеет отличия от предмета общего состава мошенничества.
Следует подчеркнуть, что предметом мошенничества в сфере предпринимательской деятельности является имущество (или право на имущество), принадлежащее лицу, осуществляющему предпринимательскую деятельность. Это означает, что без данного блага невозможно достижение тех целей, ради которых осуществляет свою деятельность тот или иной хозяйствующий субъект. Похищение имущества предпринимателя или незаконное приобретение права на него создает опасность для существования появившихся в современных условиях предпринимательских структур, тем более что они рассматриваются как важный государственный инструмент в проведении общественных преобразований и обеспечении экономической безопасности России.
Такой взгляд на понимание предмета мошенничества в сфере предпринимательской деятельности позволяет прийти к выводу о существенной значимости данного элемента в системе предпринимательских отношений. Более того, в данном случае предмет этого специального вида мошенничества строго определен, в качестве него выступает имущество (или право на имущество) лиц, осуществляющих предпринимательскую деятельность (в уголовно-правовом понимании).
Учитывая вышеизложенное, следует констатировать, что предмет мошенничества в сфере предпринимательской деятельности строго определен, под ним понимается имущество (или право на имущество), принадлежащее субъекту предпринимательской деятельности (в уголовно-правовом понимании) и используемое для осуществления такой деятельности. Это качественным образом отличает предмет мошенничества, предусмотренного чч. 5–7 ст. 159 УК РФ, от предмета общего состава и других специальных видов мошенничества и позволяет выделить дополнительный критерий при разграничении чч. 5–7 ст. 159 УК РФ со смежными нормами.
Литература:
- Голикова А. В. Мошенничество в сфере предпринимательской деятельности: вариант расшифровки диспозиции // Библиотека уголовного права и криминологии. 2014.
- Шульга А. В. Имущество как предмет преступлений против собственности и его влияние на содержание объекта данных преступлений // Российский следователь. 2012.
- Таций В. Я. Объект и предмет преступления по советскому уголовному праву. Харьков: Вища школа (изд-во при ХГУ), 1988.
- Обзор судебной практики по применению Федерального закона от 29 ноября 2012 г. № 207-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации» и постановления Государственной Думы от 2 июля 2013 г. № 2559–6 ГД «Об объявлении амнистии»;
- Кассационное постановление Президиума Приморского краевого суда от 28.11.2014 по делу № 4У-3299/2014.
- Постановление Президиума Вологодского областного суда от 25.11.2013 по делу № 44-у-111.
- Сергей Полонский, Александр Паперно, Алексей Пронякин признаны виновными в мошенничестве. URL: https://www.mos-gorsud.ru/rs/presnenskij/news/sergej- polonskij-aleksandr-paperno-aleksej-pronyakin-priznany-vinovnymi-v-moshennichestve.
[1] Так, в связи с истечением сроков давности уголовного преследования суд освободил осужденных Сергея Полонского, Александра Паперно, Алексея Пронякина от назначенного наказания (п. 3 ч. 1 ст. 24 УПК РФ) за совершенное ими преступление, предусмотренное ст. 159.4 УК РФ.
