В данной научной статье анализируется проблема правового понимания специфики владения в гражданском праве России, анализируются существующие доктринальные подходы к определению сущности владения.
Ключевые слова: владение, право собственности, давностное владение, правомочия собственника.
Норма статьи 209 действующей редакции Гражданского Кодекса Российской Федерации закрепляет известную триаду правомочий собственника: владение, пользование и распоряжение. Классическая цивилистическая триада правомочий собственника не является новеллой современного российского законодательства. Твердую почву закона содержание права собственности, представленное тремя элементами, обрело еще в эпоху известного государственного деятеля М. М. Сперанского в Своде законов Российской империи [4, с.105].
Однако, легальной дефиниции каждого из правомочий в современном гражданском законодательстве, не содержится. На уровне официального толкования норм права Пленумом Верховного Суда РФ также не дается определения элементам, составляющим содержание права собственности. В юридической науке принято считать, что распоряжение представляет собой правомочие собственника, которое дает возможность определения юридической природы имущества, в том числе, предрешать вопрос о совершении в отношении его юридически значимых действий (например, сделок по отчуждению такого имущества). Под пользованием принято понимать употребление имущества для удовлетворения своих целей, извлечение из него каких-либо полезных качеств в свою пользу (хрестоматийным примером является проживание собственника со своей семье в жилом доме, иллюстрирующее реализацию права пользования указанным жилым помещением). А вот с понятием владения в содержании права собственности ситуация не так однозначна.
Немецкий философ XVIII века И. Кант в своем известном труде «Критика практического разума» отождествляет владение с пользованием, отмечая, что владение это есть «субъективное условие возможности пользоваться вообще». Позиция этого философа сводится к признанию неразрывной взаимосвязи между пользованием и владением.
Интересным представляется понимание владения А. П. Куницына, который связывает владение с правом собственника обеспечивать разнообразными способами и средствами защиту своего имущества, его сохранность [1, с.50].
И правоприменительная практика, и цивилистическая наука признают двойственную юридическую природу владения. С одной стороны, это одно из правомочий собственника, позволяющее иметь непосредственный контроль за имуществом, содержать в своем реальном обладании. С другой стороны, владение представляет собой общий элемент, характерный для любого вещного права, поскольку выражается в обладании (фактическом) вещью. Соответственно, юридическая наука признает дуализм понятия владения, это одновременно и вещное право и одно из правомочий права собственности. Разграничение понятия владения в гражданском праве отмечал и В. А. Плетнев, выделяя владение как особое вещное право, как фактического владение, под которым понималось наличие неправового основания, и владение как одноименное правомочие в праве собственности [5, с.37–40]. Анализируя гражданское законодательство, мы видим, что на законодательном уровне закреплено понимание владения как правомочия собственника. Однако, нормы о виндикации, то есть об истребовании своего имущества из чужого и незаконного владения, позволяют говорить о наличии понимания законодателем владения и как особого вещного права, хотя и прямо не обозначенного в законе.
Исследуя феномен владения в гражданском праве России, мы наблюдаем дифференциацию его понимания на несколько частей.
Во-первых, имеющее твердую законодательную базу, не вызывающее никаких сомнений является понимание владения как одного из правомочий собственника. Рассмотрение сущности владения в таком русле позволяет констатировать невозможность выделения владения как самостоятельного вещного права, его понимание обозначается как элементу другого правоотношения (имеется в виду правоотношение собственности). Действительно эта теория имеет вполне логическое обоснование, поскольку без правомочия владения не представляется возможным реализация права собственности в целом. Сложно представить наличие права собственности у лица, который не имеет фактического обладания над имуществом. Очень верно по этому поводу высказался Р. фон Иеринг, сравнив право собственности с фруктовым деревом, а владение — с лестницей, которая необходима для собирания плодов [3, с.111]. Перенося эти отношения в плоскость гражданского права, мы смел можем утверждать о том, что без владения (как без лестницы) невозможно в полной мере реализовать право собственности (как и собрать плоды с фруктового дерева).
Во-вторых, под владением понимается и фактическое обладание вещью. То есть можно говорить о том, что это понимание выходит за рамки правового поля. Юридическим фундаментом этой теории служит римская конструкция владения. Римские юристы считали, что владение являлось фактическим отношением, предшествующим собственности как юридическому отношению. Римское понимание владения как фактического, физического обладания вещью находит отражение и в российской цивилистической науке. Русский правовед XIX столетия К. П. Победоносцев также подчеркивал, что если провести историческое исследование конструкции владения, то мы убедимся в том, что оно действительно предшествует праву собственности. Он отмечал существование владения в качестве фактического отношения лишь до появления между людьми отношений юридического характера, таким образом, мнение Победоносцева К. П. о фактическом характере владения обосновывалось отсутствием юридического отношения собственности. Соответственно, с его появлением владение «составляет нераздельную часть его (права собственности), становится признаком духовной связи человека с имуществом» [6]. Таким образом, мы видим преемственность традиции римского понимания владения как фактического отношения, как первоосновы для собственности в отечественной цивилистической мысли.
Концепция владения как фактического отношения базируется на отделения владения от юридического понимания, когда данное отношение лишь презюмирует наличия у владельца такого права. Рудоквас А. Д. совершенно справедливо отмечает, что владение с точки зрения действующего закона представляет собой выражение воли лица к присвоению вещи, которое обращено к неопределенному кругу лиц [7, c.13–14].
Своеобразным продолжением данной теории правового понимания владения являются отношения, связанные с приобретательской давностью. В этом аспекте понимания владения господствует конструкция Г. Дернбурга «время возводит в право», то есть через призму института давностного владения обозначается отдельное, самостоятельное понимание владения как юридического феномена, первоначально имеющего чисто фактическую природу, а затем, с течением определенного законодательством времени, наделяется юридическим значением.
Взгляд на владение как на чисто фактическое отношение, физическое господство лица над имуществом преобладает в современной германской правовой литературе. Как отмечает Суханов Е. А., гражданское законодательство Германии хотя и выделяет владение как самостоятельный правовой институт, однако все равно признает его лишь в качестве фактического господства над вещью [8, c.67].
В-третьих, в доктрине существует обоснованная теория понимания владения как вещного права, то есть как самостоятельного юридического отношения. Одним из представителей теории признания владения в качестве вещного права является русский юрист XIX- начала XX столетия Г. Ф. Шершеневич, который приводил несколько основных доводов в пользу рассматриваемой теории [9, c. 152]. Первое, на что он обращает внимание, это на юридическую возможность приобретения и утраты владения, а «факты к этому не способны». Второе, что выделяет в качестве специфической черты владения как вещного самостоятельного права Шершеневич Г. Ф. — факт того, что объектом выступает вещь, а также присутствует абсолютный характер защиты. Действительно, сложно не согласится с положением о том, что абсолютный характер защиты, не зависящий от каких-либо посторонних обстоятельств (например, факта насилия в общении владельца или нарушения общественного порядка и безопасности), не может быть присущ факту, это свойство юридического отношения, чем, собственно, и является владение. С другой стороны, если рассматривать владение в качестве факта, то можно прийти к следующему логическому выводу существования абсолютной защиты — правомочие владения создает владельцу возможность защищать свое обладание вещью.
Проанализировав доктринальные подходы к понимаю владения, а также современное российское законодательство, мы можем констатировать, что в отечественном гражданском праве превалирующим является понимание владения как составного элемента другого правоотношения — права собственности. Обозначение сущностной характеристики владения через призму юридического отношения, то есть в качестве самостоятельного вещного права, как мы эмпирически убедились, находит отражение в правовой доктрине России.
Резюмируя позицию авторов данной статьи, учитывая рассмотренные и проанализированные доктринальные подходы, можно отметить, что владение — это многоаспектный, комплексный правовой феномен, его ни в коем случае не будет справедливым, логически и юридически обоснованным рассматривать с какой-либо одной из его сторон, в который проявляется сущность владения. Полная правовая специфика конструкции владения в праве собственности нашего государства может иметь место только при рассмотрении владения во всех его плоскостях — как юридического отношения в качестве самостоятельного вещного права, как фактического отношения, возникающего до оформления правоотношения собственности, как структурного и неотделимого элемента, входящего в классическую триаду правомочий собственника, выражающую содержание права собственности.
Литература:
- Андреев Ю. Н. Собственность и право собственности: цивилистические аспекты: монография. — Москва: Норма: Инфра-М. — 2018. — 320 с.
- Бабитинская А. И. К вопросу о понятии и сущности владения в гражданском праве России. // Сибирский юридический вестник. — № 1 (60). — 2013. — С. 42–48.
- Иеринг Р. фон. Теория владения. — Спб. — 1895. — С. 111.
- Мозолина В. П. Развитие советского гражданского права на современном этапе. — Москва. — 1986. — 267 с.
- Плетнев В. А. Избранное — М.: Статут, 2016. — 224 с. (Серия «Российские цивилисты Новейшего времени».) — 224 с.
- Победоносцев К. П. Курс гражданского права. Первая часть: Вотчинные права. — Электронный ресурс: http://civil.consultant.ru/elib/books/15/page_30.html#43 (дата обращения — 10.11.2018).
- Рудоквас А. Д. Приобретательная давность и давностное владение: автореф. дис. … д-ра юрид. наук. — СПб., 2012. — 43 с.
- Суханов Е. А. Вещное право: Научно-познавательный очерк. — Москва: Статут. — 2017. — 560 с.
- Шершеневич Г. Ф. Учебник русского гражданского права. — М.,1995. — 556 с.
