Утопия является главной темой в романе «Чевенгур» и в повести «Котлован» А. Платонова. В двух вышеуказанных произведениях повествуется о попытке достижения рая на земле. Но данная попытка не увенчалась успехом. В настоящем исследовании мы будем рассказывать о попытке достижения рая в двух вышеуказанных произведениях А. Платонова. Вначале мы будем анализировать тему утопии в романе «Чевенгур».
Роман А.Платонова «Чевенгур» является антиутопией. Роман повествует о создании коммуны в городе «Чевенгур» для того, чтобы основывать коммунизм в нем. Чевенгурское общество состоялось только из одиннадцати членов. Поэтому Чепурный как председатель «Чевенгура» попросил Прокофия привести много людей, для того чтобы поддерживать коммунизм в Чевенгуре, и чтобы стать его населением. Прокофий долго искал, и не мог привести никого кроме бродяг. Кстати, в романе бродяги были названы прочими. Беда в данных прочих заключается в том, что они не имеют никаких связей к революции, или к коммунизму, поэтому Чепурный не был доволен такими прочими:
«Чепурный ожидал в Чевенгуре сплоченных героев будущего, а увидел людей, идущих не поступью, а своим шагом, увидел нигде не встречавшихся ему товарищей — людей без выдающейся классовой наружности и без революционного достоинства, — это были какие–то безымянные прочие, живущие без всякого значения, без гордости и отдельно от приближающегося всемирного торжества» [1, с.306].
Вышеуказанные прочие не могут участвовать в достижении коммунизма и остальных мечтаний большевиков. Как можно строить новую коммунистическую страну с помощью подобных людей? Дело не ограничилось этим. Прочие были не русскими. В связи с этим Чепурный сказал: «Какой же ты нас пролетариат доставил, скажи, пожалуйста? — обратился он к Прокофию. — Это же одно сомнение, и они нерусские» [1, с.311].
Когда происходила Октябрьская революция, у Захара Павловича и Александра Дванова рождалась надежда на счастье. Поэтому они отправились в город записаться в самую серьезную партию, в которой все было ясно и верно на словах. «Нигде ему точно не сказали про тот день, когда наступит земное блаженство. Одни отвечали, что счастье — это сложное изделие и не в нем цель человека, а в исторических законах. А другие говорили, что счастье состоит в сплошной борьбе, которая будет длиться вечно» [1, с. 64,65].
Ни одна партия обещала достигать блаженства в будущее. Они только стремились убедить массы участвовать в классовой борьбе только для того, чтобы реализовать цели председателей партии. Ни одна партия не думала о благе простого русского гражданина. Некоторые партии стремились эксплуатировать людей. Они хотели, чтобы люди работали без жалования, но Захар Павлович отверг подобные партии. Он сказал: «Вот это так! — резонно удивлялся Захар Павлович. — Значит, работай без жалованья. Тогда это не партия, а эксплуатация» [1, с. 65].
Другая партия думала, что тот, кто ищет счастья, является жадным человеком: «В следующей партии сказали, что человек настолько великолепное и жадное существо, что даже странно думать о насыщении его счастьем — это был бы конец света» [1, с. 65].
После Октябрьской революции люди переживали от ее следствий, но они ждали хорошего будущего: «Десять или более безымянных людей сидели на полу и надеялись на поезд, который их увезет в лучшее место. Они без жалобы переживали мучения революции и терпеливо бродили по степной России в поисках хлеба и спасения» [1, с. 71].
Октябрьская революция вспыхнула для улучшения жизни бедных людей. Но их жизнь не улучшилась. Познакомимся с состоянием бедных людей и их детей из следующей цитаты: «Поганки встретил Дванова и не ласково — он скучал от бедности. Дети его за годы голода постарели и, как большие, думали только о добыче хлеба. Две девочки походили уже на баб: они носили длинные материны юбки, кофты, имели шпильки в волосах и сплетничали» [1, с. 94].
Партия распространяла своих представителей для того, чтобы рассказать народу о блаженстве, которое ждет их, а на самом деле, как указал Александр Дванов все стало хуже: «Что же зря пропадает лучшая земля? Целая революция шла из–за земли, вам ее дали, а она почти не рожает. Теперь ее пришлым поселенцам будут отдавать — те верхом на нее сядут. Нароют колодцев, заведут на суходолах хутора — земля и разродится. А вы только в гости ездите в степь» [1, с. 97].
Копенкин и Дванов пришли к персонажу романа Федору Достоевскому, и все они разговаривали о социализме и о том, что нужно его построить как можно быстро, так как они боялись угрозы капитализма:
«– Советская Россия, — убеждал Достоевского Дванов, — похожа на молодую березку, на которую кидается коза капитализма» [1, с. 131].
Достоевский разговаривал о социализме, как о простом деле, не о новом серьезном политическом режиме. И видел в нем идеальное человеческое общество. Вот как размышляет автор об этом: «Достоевский думал о социализме как об обществе хороших людей. Вещей и сооружений он не знал. Дванов его сразу понял» [1, с. 132].
Мечта социализма вполне господствовала над персонажем романа Достоевским. Ему кажется, что при социализме все будет прекрасно, даже сама природа:
«Достоевский обрадовался: он окончательно увидел социализм. Это голубое, немного влажное небо, питающееся дыханием кормовых трав. Ветер коллективно чуть ворошит сытые озера угодий, жизнь настолько счастлива, что — бесшумна. Осталось установить только советский смысл жизни» [1, с. 133].
У другого персонажа романа Недоделанного, который был кулаком другое представление о социализме и предвидел положение через пять лет. Об этом он сказал: «– По–моему, годов через пять выше куры скота ни у кого не будет. Кому ж охота маток телить для соседа? Да и нынешний–то скот, не доживая веку, подохнет. У того же Петьки мой рысак первым ляжет — человек сроду лошадь не видал, а кроме кольев, у него кормов нету!» [1, с. 137]
Октябрьская революция произошла для того, чтобы сделать жизнь бедных людей лучше. Но это не случилась, и жизнь усложнялась. Сам Копенкин признал, что цель коммуны “Дружба бедняка” — усложнение жизни:
«Нынче Копенкин начал с подхода, что цель коммуны “Дружба бедняка” — усложнение жизни, в целях создания запутанности дел и отпора всею сложностью притаившегося кулака». [1, с. 145].
Копенкин также предложил одно предложение с целью усложнять жизнь людей:
«А потому, — поскорее закончил Копенкин, чтобы не забыть конкретного предложения, — а потому я предлагаю созывать общие собрания коммуны не через день, а каждодневно и даже дважды в сутки: во–первых, для усложнения общей жизни, а во–вторых, чтобы текущие события не утекли напрасно куда-нибудь без всякого внимания» [1, с. 146].
Мы думаем, что данное предложение представляет собой крах утопии, о которой массы мечтали. О крахе утопии указывают слова персонажа романа Кузница, когда рассказал Дванову о причине его ненависти к советской власти. Персонаж сказал: «Мудреное дело: землю отдали, а хлеб до последнего зерна отбираете: да подавись ты сам такой землей! Мужику от земли один горизонт остается. Кого вы обманываете — то?» [1, с. 171]
Слова Кузнеца разоблачили пороки советской власти, которая объявила, что она работает в пользу бедных крестьян. Но в действительности она принесла бедность и нищету массам. Дванов как представитель партии старался оправдать политику Советского Союза, но тогда ответил Кузнец: «Десятая часть народа– либо дураки, либо бродяги, сукины дети, они сроду не работали по-крестьянски — за кем хошь пойдут. Был бы царь — и для него нашлась бы ичейка у нас. И в партии у вас такие же негодящие люди. Ты говоришь — хлеб для революции! Дурень ты, народ ведь умирает — кому же твоя революция останется? А война, говорят, вся пошла» [1, с. 171].
Кузнец пояснил, что Октябрьская революция не обеспечила хлеб народу. Голод увеличился после Октябрьской революции, и воина внесла свой вклад в ожесточении голода. Кузнец также указал на то, что председатели партии эксплуатируют народ и занимаются только лозунгами. Приводим еще одну ситуацию, которая показывает положение простого народа в советской действительности:
«Одна старушка вошла в лавку и долго оглядывала помещение. Голова ее дрожала от страсти, усиленной голодом, сдерживающие центры ослабли. Старушка подошла к приказчику и протянула ему карточку, зашитую на прорехах суровыми нитками. Приказчик дал ей ломоть пропеченного хлеба на обратную дорогу, покрывая грехи военного коммунизма» [1, с. 185,186].
Данная ситуация описывает нам жалкое состояние старушки, которая страдает от сильного голода. Положение при Советской действительности довело людей до нищенства. Роман «Чевенгур» разоблачил еще один порок — отсутствие власти в некоторых деревнях. Вот как жалуются мужики в деревне: «—Нам бы хоть кого-нибудь, — просили крестьяне. — А то мы тут на отшибе живем — сосед соседа задушит. Разве же можно без власти: ветер без начала не подует, а мы без причины живем» [1, с. 175]. Одни деревни страдали от отсутствия власти, и другие страдали от распада власти:
«Властей в Черновке было много, но все рассеялись советская власть тоже распалась сама собой… Черновцы ездили в Калитву, чтобы привезти в председатели незнакомого человека, которого поэтому все бы уважали, что нет инструкций на переселение председателей из чужих мест — выбирайте достойных из своего общества» [1, с. 175].
Председатели в некоторых деревнях перестали действовать, они не чувствуют привязанность по отношению к деревне, так как они не являются ее коренными жителями. Поэтому крестьяне не уважали их, и не выполняли их приказы. Жители в деревнях хотели, чтобы их председатели стали из своего общества. Они хотели достойного честного председателя, который охраняет деревню.
Копенкин прожил в Чевенгуре несколько дней. И там обнаружил, что нет коммунизма в Чевенгуре:
«Одни сутки Копенкин прожил в Чевенгуре обнадеженным, а потом устал от постоя в этом городе, не чувствуя в нем коммунизма; оказывается, Чепурный нисколько не знал вначале, после погребения буржуазии, как жить для счастья, и он уходил для сосредоточенности в дальние луга, чтобы там, в живой траве и одиночестве, предчувствовать Коммунизм» [1, с. 263].
Даже Чепурный, который был очень убежден, что в Чевенгуре существует коммунизм, стал не уверен, что коммунизм существует там. А что будет после коммунизма, или как будет жизнь коммунистов при коммунизме? У жителей Чевенгура не было никаких представлений о жизни при коммунизме, которое может успокаивать большевиков:
«Но зато горе было Чепурному и его редким товарищам — ни в книгах, ни в сказках, нигде коммунизм не был записан понятной песней, которую можно было вспомнить для утешения в опасный час» [1, с. 269].
В своем произведении автор показывает еще один порок советской действительности. Данный порок заключается в том, что представители власти в ревкоме не акцентировали свое внимание на благе массы:
«Слова в Чевенгурском ревкоме произносились без направления к людям, точно слова были личной естественной надобностью оратора, и часто речи не имели ни вопросов, ни предложений, а заключали в себе одно удивленное сомнение, которое служило материалом не для резолюций, а для переживаний участников ревкома» [1, с. 322].
Большевики в Чевнгуре потеряли представление о времени. Персонаж романа Чепурный в Чевенгуре не знал сегодняшнего месяца и числа. Он знал только какое время года, и какой день после наступления коммунизм. Например, лето и пятый день коммунизма. В связи с этим верно отзывалась Н. М. Малыгина: «В «Чевнгуре» в результате осуществления утопии ожидают конца мира. В городе и его ближайших окрестностях останавливается время. Желая начать новое историческое время, в «Чевенгуре» создают особый календарь, который отсчитывает мифическое новое время, наступающее с момента сотворения нового мира» [2, с. 22].
Идея преодоления власти времени у большевиков связана с темой бессмертия. Они думают, что конец истории приведет за собой преодоление власти времени, которое в свою очередь способствует преодолению смерти. В связи с этим справедливо написала Н. М. Малыгина: «Преодоление власти времени означало осуществление мечты о бессмертии. Одно из основных апокалипсических пророчеств, осуществление которого ожидают в «Чевенгуре», — уничтожение смерти. Преодоление смерти было важнейшей чертой религиозного отношения к социализму» [2, с. 22].
В центре коммунизма лежит идея ликвидации смерти. И Чепурный как человек, поддерживающий коммунизм верит, что им можно уничтожить смерть. Поэтому, когда нищенка попросила, чтобы свой больной сын пожил еще одну минуту, Чепурный согласился помочь ей. Но его попытка не увенчалась успехом, и мальчик умер:
«Пока Чепурный помогал мальчику пожить еще одну минуту, Копенкин догадался, что в Чевенгуре нет никакого коммунизма — женщина только что принесла ребенка, а он умер» [1, С. 330].
Копенкин был свидетелем предыдущей ситуации и сказал Чепурному, что мальчик умер, так как его сердце не работает. Чепурный старался уговорить Копенкина, что душа существует в горле, и что мальчик жив. Но Копенкин не мог молча стоять и ему сказал: «Пускай она в горле, — согласился Копенкин, — она идея и жизнь не стережет, она ее тратит; а ты живешь в Чевенгуре, ничего не трудишься и от этого говоришь, что сердце ни при чем: сердце всему человеку батрак, оно — рабочий человек, а вы все эксплуататоры, и у вас нету коммунизма!» [1, с. 331].
Теперь Копенкин объявил свое недовольство Чевенгуром. Он стал уверен, что там нет коммунизма, так как они не в состоянии спасти больного мальчика из смерти. Поэтому Копенкин решил покинуть Чевенгур:
«Копенкин почувствовал бодрость, спутницу дали и надежды; почти с печалью он глядел на Чевенгур, потому что с ним скоро предстоит расстаться навсегда; всем встречным людям и покидаемым селам и городам Копенкин всегда прощал: его несбывшиеся надежды искупались расставанием» [1, с.332].
Смерть сына нищенки является отправной точкой в романе «Чевенгур». Данное событие имело серьезное влияние на персонажей романа, и изменило русло действий в нем. В связи со следствиями смерти сына нищенки, верно заметила В. В. Агеносова: «Эта смерть мальчика, появившегося с матерью в Чевенгуре вместе с прочими, вносит разлад, смятение, как в природный мир, так и в души самых чевенгурцев, заставляя их усомниться в собственном творении, поскольку, несмотря на все усилия, воскресить ребенка хоть на минутку не удается, и, соответственно, тайна смерти оказывается неразгаданной, неподвластной человеку» [3, с. 162].
Пролетариат Чевенгура имеет утопические мечты, одна из этих них это мечта о соединении пролетариата всего мира:
«Здесь Чепурный уже ясно почувствовал, что пролетариат Чевенгура желает интернационала, то есть дальних, туземных и инородных людей, дабы объединиться с ними, чтобы вся земная разноцветная жизнь росла в одном кусте» [1, с. 365].
В конце концов, разрушились планы. С наступлением казаков большинство населения Чевенгура умерло. Тогда Саша чувствовал, что ему не надо родина и стремился утонуть в озере Мутево, как раньше сделал его отец:
«Дванов понудил Пролетарскую силу войти в воду — в поисках той дороги, по которой когда–то прошел отец в любопытстве смерти, а Дванов шел в чувстве стыда жизни перед слабым, забытым телом, остатки которого истомились в могиле, потому что Александр был одно и то же с тем еще не уничтоженным теплящимся следом существования отца» [1, с. 441].
Любопытно, что среди персонажей романа Кузнец был уверен, что народ никогда не примет власть. И таким образом он предвидел крах утопии. Вот он сказал: «Получается, что всегда чудаки над нами командовали, а сам народ никогда власть не принимал» [1, с. 172].
В романе «Чевенгур» все дело и не увенчалось успехом. Чевенгурцы ничего не делают, и сидели дома. Они опирались на солнце для питания. Но наступила зима, и солнце исчезло. Александр Дванов старался обращать солнечный свет в электричество, но не мог. В связи с провалами в Чевенгуре справедливо написал Алексей Варламов:
«Коммунистическое солнце катится к зиме, тела всех куриц давно съедены, попытки создать электричество из солнечного света так же бесплодны, как чевенгурская любовь, и если б не невесть откуда взявшиеся в степи вооруженные люди, которые уничтожили жителей городка в кратком, но яростном бою, коммуну ждала бы не героическая смерть, а куда более жалкая участь» [4, с.162]. Но, в наше время создать электричество из солнечного света стала реальностью.
Повесть «Котлован»
Утопия является одной из главных тем повести «Котлован». Повесть «Котлован» передает нам картину двадцатых и тридцатых годов двадцатого века в истории России. В данный период представители власти стремились всякими способами убедить массы жить с ожиданием достижения рая на земле. Поэтому массы были вынуждены трудиться в крупных национальных проектах с целью реализации лучшего будущего.
Партия в это время ставила народ под контролем. И все должны угодить партию. Народу надо было трудиться для того, чтобы достигать счастья. В связи с отношением партии к народу Михаил Геллер верно писал: «Укрощена стихия, заперто будущее, и вход в него разрешается только в награду за ударный труд, по пропуску, выдаваемому партией, охраняющей дверь» [5, с. 270].
После объявления коллективизации, появились колхозы, в которых работали крестьяне и другие слои народа. Состояние колхозников не было лучше состояние землекопов в котловане, т. е. они ходят босыми ногами, и плохо питаются, и живут в жалких зданиях. В то же самое время представители власти постоянно рассказывают о прелести будущего. Поэтому колхозники живут с ожиданием хорошего будущего.
Главная идея в повести «Котлован» — это строительство башни или общепролетарского дома, где будут жить все трудящиеся. В связи с этим верно пишет Н. М. Малыгина: «Храм, «башня» — это не обычные сооружения, а символы возвышения и величия человечества. «Башня» представляет собою непременный атрибут социальной утопии, обещавшей счастье в виде колони из алюминия и поющих тружеников на тучных полях» [2, с. 13].
Строительство башни является одним из основ социальной утопии. Данная башня представляет собой мечта всех трудящихся, которые с нетерпением ждут завершения ее строительства, для того чтобы жить в ней. Повесть «Котлован» начинается со стадией рытья котлована. В повести шло много событий, и представители власти все время велели расширить котлован, для того чтобы дом был громадным:
«Пашкин же, пока шел по вестибюлю, обдумал увеличить котлован не вчетверо, а в шесть раз, дабы угодить наверняка и забежать вперед партийной линии, чтобы впоследствии радостно встретить ее на чистом месте, и тогда линия увидит его, и он запечатлеется в ней вечной точкой» [1, с. 107].
Пашкин хочет увеличить котлован в шесть раз не для осуществления пользы рабочим, но для того, чтобы представители власти были довольны им. Пашкин этим поступлением не думает об общей благе, но думает только о себе. Тем более, что жалкие землекопы никогда не возрождаются и все время трудятся. Но, к сожалению, повесть кончается и общепролетарский дом не переходил стадии рытья котлована. Мечты этим остаются мечтами, и представители власти в партии не могли строить башню.
Крах утопии в повести «Котлован» представляется в воскрешении мертвых. Партия сильно уговорила массы, что ее ученые способны воскресить мертвых. Но, конечно, воскрешение мертвых невозможно. Поэтому массы разочаровались, и постепенно исчезла их вера в партию. Приводим следующий разговор о воскрешении мертвых между Прушевским и Жачевым:
«– Прушевский! Сумеют или нет успехи высшей науки воскресить назад сопревших людей?
—Нет, — сказал Прушевский.
— Врешь, — упрекнул Жачев, не открывая глаз. — Марксизм все сумеет. Отчего ж тогда Ленин в Москве целым лежит? Он науку ждет — воскреснуть хочет» [1, с. 152]. Жачев сильно верил в способность науки в свете социализма воскресить мертвых. Поэтому он, как и другие персонажи повести, когда убедились в невозможности воскрешения мертвых, потеряли веру в социализм, в партию и в утопию, о которой они долго мечтали.
Существует еще одна причина краха утопии в повести «Котлован» — смерть девочки Насти. Землекопы в котловане считали Настю символом будущего. Когда Настя умерла, они чувствовали, что их будущее тоже умерло, и все надежды исчезли. Вощев после смерти Насти стоял в недоумении и спрашивал себя: «Где же теперь будет коммунизм на свете, если его нет сначала в детском чувстве и в убежденном впечатлении? Зачем ему теперь нужен смысл жизни и истина всемирного происхождения, если нет маленького, верного человека, в котором истина стала бы радостью и движеньем?» [1, с. 170]
И Жачев после смерти Насти сказал: «Я теперь в коммунизм не верю!» [1, с. 271]
Как мы указали раньше, землекопы считают Настю символом будущего и для нее строят общепролетарский дом. Но, в конце концов, данный дом оказался бесполезным для Насти и подобных детей, так как детям надо жить в безопасности с родителями. Им не надо не башни, не крупные проекты, и вот Настя перед смертью, забыла Ленина и Сталина и ей было нужна мама. Поэтому она попросила мамины кости:
«Настя сильно обрадовалась материнским костям; она их по очереди прижимала к себе, целовала, вытирала тряпочкой и складывала в порядок на земляном полу» [1, с. 167].
И Вощев предвидел, что многие рабочие гибнут от жестокого труда, и они не доживут до реализации счастья в будущее. Вот, что сказал Вощев об этом: «Дом человек построит, а сам расстроится. Кто жить тогда будет?» [1, с. 57]
А. Платонов завершил повесть «Котлован» признанием, что он ошибся, когда изобразил в смерти Насти гибель социалистического поколения, и объяснил это следующими причинами: «Автор мог ошибиться, изобразив в смерти девочки гибель социалистического поколения, но это ошибка произошла лишь от излишней тревоги за нечто любимое, потеря чего равносильна разрушению не только всего прошлого, но и будущего» [1, с. 172].
Нам думается, что смерть Насти действительно символизирует гибель социалистического поколения и крах утопии, о которой массы долго мечтали. И история доказала данную правду распадом Советского Союза в 1991 году.
Литература:
- Платонов, А. котлован, Азбука, Санкт–Петербург, 2015.
- Малыгина, Н. М. Художественный мир Андрея Платонова, Москва, 1995.
- Агеносова, В. В. История русской литературы хх века, в 2 частях, часть 2, Москва, Дрофа, 2007.
- Варламов,А. Андрей Платонов, Москва, Молодая Гвардия, 2013.
- Геллер, М. Андрей Платонов в поисках счастья, ямса-press,Paris, 1982.
- Платонов, А. П.Повести, Рассказы, Москва, Дрофа, 2013.
